Черта

Часть 12

Ему снилось что-то мутное. Снова — голоса, неясные образы, смешавшие то, что он пережил, с тем, чего никогда не было: спотыкающийся, убегающий раненый Цубаса; черные обесточенные города, одетый в школьную форму улыбающийся двумордый, сидящий на парапете у реки с пакетом клубничного молока.

Отец, расстроенно смотрящий из темноты.

Кацуки бежал к нему по коридору старого дома и никак не мог добежать. Он хотел просто поговорить, что-то сказать, спросить — много чего, но вокруг ревел пожар, пожирая стены, и все крики сгорали в нем, едва вырываясь изо рта.

Пламя было быстрее времени. Куда быстрее любого из людей.

Старик виновато улыбнулся, блеснув очками, и исчез, проглоченный темнотой. От отчаяния Кацуки закричал, но горло не слушалось, издавая только хрипы. Оставалось давиться — виной, болью и беззвучными всхлипами. Реальностью, догоняющей его даже здесь. Он был зол на себя, на отца и мать, на весь мир и ни на кого отдельно. На всех слабаков разом. Он просто не хотел ничего этого помнить. Но должен был.

Ему нельзя было сгореть в этом пожаре, потому что он еще не собирался подыхать, не собирался сдаваться. Вот и все.

А потом появился Деку. Кацуки спускался в сторону базы и нашел его тело после Рокунохе: сбитый с асфальта, тот лежал лицом вниз на опавших листьях, припорошенный едва выпавшим снегом. Мертвый. Поломанный, разодранный вдоль позвоночника, вскрытый, как морская устрица. Зеленый кудрявый затылок торчал вверх летним кустом, а вокруг пятнами рассыпались брызги крови с ошметками мяса. Бурые на белом. Они еще не успели поменять цвет, убийца ушел недавно, даже не попытавшись сожрать тело. Как только Деку перестал сопротивляться и шевелиться, тот потерял к нему интерес: даже полу-рептилия не могла переварить его задротские мозги. Вывернутая рука сжимала бесполезный окровавленный нож.

Напавшая тварь должна была быть выдающейся, подумал Кацуки. Другая бы не справилась, Деку, хоть и был тем еще слабаком, умел... доставлять проблемы.

И все равно. Не стоило отпускать его одного.

Кацуки просто стоял на дороге, замерев, и смотрел на него, надеясь никогда не увидеть лица. Наверное, стоило его похоронить. Хотя бы отнести поглубже в лес. Наверное, можно было и не утруждаться — кто теперь будет навещать чью-то могилу? Обочина горной дороги и так была хорошей могилой для такого неудачника. Для любого из них.