После того, как искалеченный Бог войны стал моей наложницей

Глава 77

Хо Вуцзю посмотрел на Вэй Кая. Он помассировал виски, пошевелил губами, но по - прежнему ничего не говорил.

Вэй Кай почувствовал, что челюсть, генерала, казалось немного напряглась, как будто он стиснул зубы. Это действие было доказательством того, что генерал был недоволен, но Вэй Кай не мог понять почему.

Намерения генерала всегда было трудно угадать, поэтому Вэй Кай чувствовал себя растерянным.

Поколебавшись мгновение, он осторожно открыл рот и спросил:

— ...Генерал?

Хо Вуцзю равнодушно взглянул на него.

— Этот подчиненный понимает! — Вэй Кай немедленно вытянулся по стойке смирно.

Разве выражение глаз генерала не говорило ему не высказываться вне очереди? Он понимал, что, хотя у генерала и были такие чувства, они не были благородными и, конечно, не могли быть заявлены открыто.

Он прекрасно понял. Он все прекрасно понял.

Придя к такому выводу, Вэй Кай тепло улыбнулся Хо Вуцзю.

Хо Вуцзю бросил на него мимолетный взгляд и не потрудился углубиться в то, какие сумбурные мысли "понял" Вэй Кай. Он поднял глаза и выглянул в окно. Ночь была уже тёмной, но Цзян Суйчжоу все еще не вернулся.

— Теперь, когда ты понял, пойди посмотри, — проинструктировал Хо Вуцзю, — Когда Цзинван вернется домой, мне нужно кое - что обсудить с ним.

Вэй Кай несколько раз кивнул и отступил.

*****

Тем временем в банкетном зале дворца царила напряжённая атмосфера.

Ученые, обученные культурой Конфуция и Мэнцзы¹, более или менее знали эвфемизмы. Независимо от того, когда, они проявляли некоторое уважение друг к другу и вежливо выражали их значение. Поэтому у придворных министров тоже был свой способ ладить друг с другом. Даже если бы они отвечали око за око, они бы на самом деле не топтали друг другу лица.

[1) 孔孟 (kǒng-mèng) Конфуций и Мэнцзы; ортодоксальная школа конфуцианства]

Но Лу Юэ был другим. Он был человеком, который никогда не читал книг, и рассуждения этих грамотных людей не имели для него смысла.

В тот момент, когда закончилась его тирада, в зале дворца воцарилась абсолютная тишина. Все придворные затаили дыхание и не осмеливались больше говорить. Он смотрел на Панг Шао в одиночестве, а Панг Шао сидел с редким уродливым выражением лица.