После того, как искалеченный Бог войны стал моей наложницей

Глава 3

Цзян Суйчжоу невольно сделал шаг назад, когда красная вуаль, развеваясь, упала на землю.

От потрясения его сердце беспорядочно колотилось в груди, и он даже слышал, как кровь шумит у него в ушах.

...Все от одного взгляда.

Брови мужчины были острыми и низко посаженными, подчеркивая холодность в его глазах, пронизаных кровожадностью, которую было невозможно скрыть.

В разгар своей паники Цзян Суйчжоу чувствовал себя так, словно смотрел на умирающего зверя; хотя он было распростерт перед ним, казалось, что он мог наброситься на него в любой момент и перегрызть ему горло, заставляя его встретить свой конец вместе со своей смертью.

В воздухе витал сладкий аромат красных свечей, но к нему примешивался холод и гнилостный смрад тюремных камер, а также затхлый привкус крови.

Благодаря этому он без сомнения узнал личность человека, сидящего перед ним.

...Разве это не тот человек, которого Хоу Чжу из племени Южного Цзина замучил до состояния калеки, который через три года отрубит ему голову и повесит сушиться на стены, знаменитый бог войны Великого Ляна?

Цзян Суйчжоу поджал губы, когда его охватило внезапное желание извиниться перед своим собственным учеником.

Пожалуйста, позвольте ему вернуться, пожалуйста, он действительно хотел уйти. 

Цзян Суйчжоу оставался прикованным к месту, но Мэн Цяньшань рядом с ним был готов сойти с ума от нетерпения.

Что делал Его Высочество! Он снял вуаль, но все же отбросил ее и продолжал холодно смотреть на другого человека, не говоря ни слова.

Мэн Цяньшань осторожно взглянул на Хо Вуцзю.

Однажды он уже слышал, что маркиз Динбэй был молодым героем, которого редко видели в мире. Судя по тому, что он увидел сегодня, это было правдой. После того, как император захватил его и вернул обратно, он был брошен в имперскую темницу. Люди, которые были заперты там, обычно не выживали более трех дней, прежде чем их пытали до смерти.

С другой стороны, эта конкретная мадам Хо прожил там больше месяца.

В этот момент его губы побледнели до неестественного белого оттенка, а по краям губ виднелись слабые фиолетовые следы прошлых синяков и коричневые пятна засохшей крови. Само собой разумеется, что он был действительно хорош собой со своими изысканными чертами лица, лихой и властный, во всех отношениях походивший на генерала-стратега, которым он и был. Несмотря на многочисленные раны, которые носил на своем теле, он не казался ни в малейшей степени жалким; напротив, это на несколько градусов усиливало ощущение упадочности и уязвимости его личности.