Шу Нин, не мог поверить, что это зрелище лишило его аппетита. Вечером Шу Хэн спросил его, что бы он хотел съесть, будь то просто каша или суп, он должен был по крайней мере что-то съесть, иначе его желудок позже почувствует дискомфорт.
Шу Нин не разговаривал с братом, он не только вернулся в свою комнату, чтобы поспать этой ночью, но даже запер дверь. Проснувшись среди ночи, лицо Шу Нина было пепельным, и с «удивлением» он обнаружил, что тот, кто забрался в его кровать, был... Шу Чэн!
— Ты проснулся?
— Нет… да, я проснулся, папа, почему ты… — Шу Нин был так потрясен, что чуть не спалился, но, к счастью, солнце еще не взошло, так что его панический взгляд не был замечен им, — Папа, почему ты не сказал мне, что пришел!
— Это был Хэн-Хэн.
«Я заставил старшего брата волноваться, но сегодня я не в хорошем настроении», Шу Нин не сказал ему правду, но это было недалеко от нее, если все пойдет наперекосяк, Цинь Юй Чжо, возможно, придется нести вину, даже если она еще ничего не сделала.
— Ты можешь сказать отцу, почему ненавидишь свою мать?
Шу Нин лег и положил свою голову на плечо Шу Чэна, а затем обвил руками его сильную талию:
— Папа, я не ненавижу маму, просто мы были разлучены с тех пор, как я был маленьким, поэтому это было неизбежно. На самом деле, это то же самое и для мамы, что и для меня, она очень старалась уменьшить расстояние между нами, я это вижу. Папа, не говори маме, что я сказал, я верю, что она сделала все возможное.
— Бедное мое дитя, твой отец всегда будет рядом, и я не позволю тебе страдать, даже самую малость.
«Копать яму для моей матери — здорово!» Было чуть больше четырех часов утра, и они крепко обнялись, чтобы поспать, и спали очень мирно. Утром Шу Чэн ушел на работу. Обычно Шу Хэн отдыхал
рядом с Шу Нином без одежды, но сегодня он не осмелился сделать это.
Выражение его глаз затуманилось, когда он смотрели прямо в лицо малыша, заметил ли он?.. Неужели он хотел разрушить их отношения?
Солнечный свет сиял на чистом и белоснежном личике его малыша, и вид его был чудесен. Шу Нин наморщил лоб и открыл свои большие красивые глаза.
В этот момент сердце Шу Хэна на миг дрогнуло, даже дыхание его дрогнуло. Но Шу Хэн просто не показывал своих эмоций на лице, он не хотел этого показывать, и никто не мог этого изменить, но перед тем, кто стоял перед ним, он отбросил эту свою маску прочь. Шу Хэн изучал психологию, но прямо сейчас он все еще был в тупике.
В этот момент Шу Нин увидел Шу Хэна. Он спокойно сидел на диване, одетый во все черное, с расстегнутым воротником, скрестив ноги и положив обе руки на колени. У него был вид благородства и таинственности, с выражением лица, которое трудно было игнорировать, как у императора. Это был тот человек, который возбудил его чувства, и он, как дурак, не мог освободиться от этих узлов.
…
Их каникулы подошли к концу, и Шу Нин заставил Шу Хэна уехать с сожалением. Он не то, чтобы не хотел спросить, но всегда боялся, что это разрушит их отношения. Шу Нин чувствовал себя дураком, он предпочел бы держаться за это чувство и ждать, когда брат женится, прежде, чем сдаться, но он также не смел смотреть ему в глаза, его брат был точно таким же, обращаясь с ним так нелепо хорошо. Где бы вы нашли такого старшего брата, который был бы таким замечательным? Возможно, шансы забыть его будут невелики.
«Ах, как досадно, он мой брат, так что я не могу любить его! Ааа, как сложно!»
Шу Нин крепко зажмурился, он был подавлен весь день, но, когда он вернулся домой, то почувствовал себя еще более подавленным:
— Что это?
Автомобиль, конечно. Телохранители даже не знали, как им следует ответить ему:
— Это подарок, присланный людьми молодого мастера Хунсина (для тех, кто забыл, принц Хунсина — партнер Шу Нина по бизнесу, под кого он подложил Ван Конга), в надежде, что молодой мастер Шу любезно примет этот подарок.
— Блядь, это новейший спортивный автомобиль Mercedes-Benz с открытым верхом, разве он просто открыто не смеется над тем, что я еще не достиг совершеннолетия?
Но все-таки это хорошая штука, этот спортивный автомобиль действительно был красивым, Шу Нин был очень доволен им, и его сердце немного успокоилось. Он позвал людей, чтобы убрать окно от пола до потолка и перенести машину в гостиную в качестве украшения, это было ограниченная серия, в конце концов.
В девять часов вечера наступило время «нерушимой договоренности» Шу Хэна. Телефон зазвонил, но Шу Нин не взял трубку, он нарочно убрал телефон и даже не взглянул на него, он уже принял решение.
Возможно, чувства Шу Хэна были не очень глубокими, возможно, они были смешаны с их братскими отношениями, или, возможно… в любом случае у него не может быть таких сомнительных отношений со своим старшим братом, у этих двоих вообще не было совместного будущего, и еще более невозможно было сломать наследственную линию семьи Шу. Шу Нин мучительно сидел в ванне, если тебе пришлось долго терпеть эту боль, то с таким же успехом ты мог страдать и совсем недолго, это была его собственная вина, и коварный Шу Хэн тоже был его собственной ошибкой. Шу Нин переродился с прошлыми воспоминаниями, и, так как он не мог избежать Цинь Юй Чжо и ее проблем, он все еще может достичь совершеннолетия, играя в дурака.
Но если бы он так поступил, то Шу Нин не смог бы отомстить, он предпочел бы, чтобы он не был возрожден, а просто потерял свою жизнь на той больничной койке.
Одним махом пришла зима, снаружи снежная каша скользила вниз, как гусиные перья. Несмотря на то, что наступил сезон каникул, Шу Нин не вернулся домой, он хотел учиться, как и другие студенты в их выпускном классе средней школы. До вступительных экзаменов в колледж оставалось всего несколько месяцев, и, если они не поторопятся с учебой, то все будет кончено. Шу Гао был мрачен по этому поводу, но Шу Чэн понимал ситуацию, даже Шу Хэн уже вернулся домой.
Шу Хэн стоял в своей комнате, размышляя и наблюдая, как падает снег. Он пробыл там три дня, после чего улетел за границу, он действительно уехал.
Шу Чэн не мог больше этого выносить, он отправился в столицу, чтобы забрать малыша домой. Тот скоро дорастёт до ста семидесяти сантиметров в росте, а все еще устраивает истерику со своим старшим братом? Этот беспорядок длился так долго, что было просто невероятно, это был первый раз, когда Шу Чэн всерьез затащил Шу Нина в кабинет. С яркими и пронзительными глазами Шу Нину некуда было деться.
— Скажи мне.
— …
— Хэн-Хэн в стране М, он уехал из-за тебя, теперь ты доволен? Что же все-таки случилось, ты можешь сказать папе?
— …
— Нет смысла молчать, мы делаем это только потому, что нам небезразлично, что ты чувствуешь. Это правда для Шу Хэна, это правда для твоего дедушки, и то же самое для меня. Даже Шу Яо приходилось бежать в другой дом, когда ты приезжал, а он все еще только ребенок! Шу Нин, я никогда раньше не говорил с тобой в таком тоне, потому что ты очень чувствительный ребенок, но так больше не может продолжаться.
Шу Нин почувствовал себя очень расстроенным. Он не мог говорить об этих вещах, и, думая об этом, Шу Хэн также понимал, что он чувствовал. Что же касается папы, то, основываясь на опыте своей предыдущей жизни, он не стал бы стоять рядом с ним. Как и ожидалось, Шу Чэн сказал ему, чтобы он постоял там и размышлял об этом, гармония в семье была самой важной, прежде всего.
Шу Нин был наказан. Прошло уже два часа, когда Шу Гао позвонил Шу Чэну, но тот не хотел сдаваться. Он только позволил Шу Нину вернуться в свою комнату, когда раздался звонок Шу Хэна. Добравшись до своей комнаты, Шу Нин встал у окна, глядя на Луну, и вот так прошла ночь.
Накажи себя за глупость, за то, что ты на самом деле был слеп к аномалиям своего брата.
На следующий день и Шу Гао, и Шу Чэн вели себя несколько странно, но Шу Нин заботился только о том, хорошо ли ест его дедушка, он даже не взглянул на Шу Чэна. Шу Чэн почувствовал печаль в своем сердце, ведь он был его собственным дорогим ребенком. После ужина он мрачно последовал за Шу Гао наверх по лестнице, и был готов говорить только после долгого молчания:
— Я приостановлю дела Цинь Юй Чжо на данный момент.
Это здорово, даже воздух был свежее, когда ее не было рядом, Шу Гао улыбнулся, а Сунь Линь беспомощно покачал головой, уговаривая Шу Яо.
Шу Чэн поднял плачущего маленького ребенка:
— Пусть папа посмотрит, что-то случилось с няней?
— Увольте ее, она меня ударила! Увольте ее!
— Ах ты проказник, скажи мне, сколько у тебя было нянь! — Шу Чэн думал об этом, они уже поменяли около двадцати нянь, этого было достаточно, — Яо-Яо, папа смотрел записи, ты был тем, кто бросал камни и царапал ей лицо, ты боялся, что она будет жаловаться, поэтому ты первым пожаловался на нее, я прав? Пока ты признаешь свои ошибки, папа будет покупать тебе самые лучшие игрушки.
— Ладно, я ошибся, папа.
— Ну ты!
У Шу Чэна не хватило духу назвать его испорченным ребенком, кто же в этом виноват? Если бы он винил Цинь Юй Чжо за то, что у нее были мысли, которые она не должна была иметь, то те, кто в конечном итоге оказался жалким, были бы дети, это было верно для Шу Яо, и это было еще хуже для Шу Нина. Он был очень упрям, он мог казаться хорошим и разумным ребенком обычно, но на самом деле он был ребенком с сильными взглядами, и было трудно исправить их, даже если бы он попытался. Но, если бы он давил на него своим авторитетом, он чувствовал бы себя недостойным отцом.
Во время Нового года кое-что случилось дома. Шу Хэн стоял перед кроватью, и глаза Шу Нина были красными.
Шу Гао был в полном порядке перед сном, но он не проснулся утром, он оставил их во сне, очень мирно… так же, как он сделал в своей прошлой жизни. В этот раз Шу Нин не наблюдал за ним с холодным сердцем, вместо этого он возил его в больницу для проверки, готовил для него курс упражнений, и не было даже намека на какие-либо болезни в его теле, он умер просто так. В то же самое время Сунь Линь принял несколько таблеток и оставил предсмертную записку, сообщая всем, что он ушел, чтобы позаботиться о старом друге.
Какой верный слуга. Все произошло так же, как было в его прошлой жизни, у двух стариков десятилетиями были хорошие отношения, они так много провели времени вместе, что их можно было считать братьями.
Похороны прошли так, как и следовало ожидать, все было на высшем уровне, все сделали все возможное, и торжественность зала была несравненной, бесконечный поток людей шел без остановки. Сердце Шу Нина было тихо, он думал о голосе своего дедушки, о его улыбке, он не плакал, но его глаза были очень красными.
Шу Чэн привез Цинь Юй Чжо обратно, они должны были иметь женщину дома, заботящуюся обо всем. Папа ушел, а она, как невестка должна была плакать, показывать свое сыновее благочестие!
Похороны продолжались семь дней и семь ночей, и Шу Нин, и Шу Хэн оставались дома все это время, а Шу Чэн и того больше, он даже дважды падал в обморок.
Цинь Юй Чжо была очень измучена, заботясь обо всех скорбящих родственниках, она суетилась, делала все, что нужно, это все еще была довольно утомительная работа. Шу Чэн не обращал на это внимания, он знал способности Цинь Юй Чжо, иначе он не держал бы ее в качестве своего исполнительного помощника в течение стольких лет. В конце концов, иметь рядом женщину было здорово, по крайней мере, они были чувствительны, и вы могли иметь теплые объятия, когда вы были истощены.
В доме предков был родовой зал. Проще говоря, это был простой, но большой зал с табличками их предков, помещенными внутри, и семейным древом, которое могло достигать небес!
Это был первый раз, когда Шу Нин пришел туда. В его глазах появился легкий намек на медлительность, эти дни были слишком мрачными.
Шу Хэн не осмеливался прикоснуться к Шу Нину, это было из-за его ожиданий от своего младшего брата, чтобы сделать такой выбор, он все еще торопил события и толкал его слишком сильно, разрушая гармоничные отношения, которые они оба разделяли. Вернувшись к ним во сне, Шу Хэн отвесил себе увесистую пощечину и тут же пожалел об этом. «Шу Нин выглядит таким усталым, и у меня так болит сердце, я так хочу утешить его.»
Взгляд Шу Хэна был так горяч, как же Шу Нин мог этого не заметить?
Раньше Шу Нин только гадал: «Возможно, возможно, возможно, он мог бы… я ему нравлюсь». Но теперь, когда он подумал об этом, Шу Хэн, возможно, влюбился в него уже давно. Это было ненаучно, но он действительно существовал, они были кровными братьями… А? Что?! Зрачки Шу Нина сузились и он склонился вперед, вытягивая шею, как черепаха.
— Что тут происходит?
Это неправильно, что-то здесь не так!
Почему имени Шу Хэна не было в генеалогическом древе? Шу Нин моргнул и потер глаза, затем снова внимательно осмотрел его сверху донизу. Впрочем, в этом не было никакой необходимости, потому что он был слишком удивлен, и ему все время казалось, что он так много плакал, что ослеп и неправильно все понял. Но на самом деле, это было ясно, пока он смотрел имена под именем Шу Чэна.
Под именем Шу Чэна было всего два человека, один — Шу Нин, а другой — Шу Яо.
«О боже, что происходит?! Это невозможно! Почему там не было имени Шу Хэна? Почему? Шу Чэн любил его так сильно, что он ни за что не убрал бы его имя, тогда что же… он… может быть, он не мой брат?»
Шу Нин был ошеломлен и повергнут в состояние тревоги и ужаса, он резко повернул голову назад, Шу Хэн был прямо позади него, почему его не было в древе? Разве он не был старшим внуком?
— Ты… какие у тебя отношения с папой? — губы Шу Нина дрожали, и все его тело сильно дрожало, он не мог успокоиться, его тело становилось мягким, он мог только поддерживать себя одной силой воли, заставляя себя держаться: — Кто ты на земле?
Шу Хэн на мгновение прищурился, неужели малыш заметил правду, которую не позволил ему открыть отчим? Шу Хэн перевел взгляд на него с болью и жалостью:
— Это сложная ситуация, я скажу тебе в будущем, давай сначала разберемся с дедушкиными делами.
Это же оправдание! Шу Нин больше не мог ждать, он покачал головой и раздраженно сказал:
— Кто ты такой? Почему твое имя не значится в родословной? Я настоящий старший сын?
Шу Хэн был очень обеспокоен, он должен был держаться за руки Шу Нина своими руками. Шу Нин эмоционально оттолкнул Шу Хэна и выбежал, некоторые из родственников издали видели это и были очень удивлены, им было любопытно, но они не были квалифицированы, чтобы войти в зал предков, чтобы посмотреть. Шу Нин побежал в сосновый лес, о котором тщательно заботился его дед, и заплакал, Шу Хэн уже догнал его и заключил в объятия.
— Нин-Нин! Послушай меня, Нин-Нин, это не то, что ты думаешь, послушай меня, я могу объяснить.
— Ах ты лжец! — Шу Нин повернулся и дал пощечину Шу Хэну.
Шу Хэн вообще не заботился о своем собственном теле:
— Если бы я сказал тебе, прежде чем ты достигнешь совершеннолетия, это стало бы только бременем для тебя!
— Я не хочу этого слышать, ты все это время лгал мне, я такой дурак.
— Нин-Нин, отчим относится ко мне очень хорошо, правда, я не могу быть эгоистом, ты понимаешь, что я чувствую? Ты все еще молод и не можешь сам принимать решения, если я заставлю тебя что-нибудь сделать, разве я не буду хуже зверя?
— Ты лжешь мне и все еще придумываешь оправдания для этого?
— Ты мне нравишься, вы ведь это заметили, не так ли? Я ни за что не смог бы признаться тебе, я не знаю, захочешь ли ты быть со мной, и я не могу предать семью Шу после всего, что они сделали для меня. Я могу только бросить все это, если ты не любишь меня, но, если ты любишь меня, я буду защищать тебя вечно, и защищать семью Шу, я буду защищать все, что ты любишь.
— Уходи, я не хочу этого слышать, — Шу Нин был слишком эмоционален, мысли его были в беспорядке, все, что он хотел сделать, это убежать. Еще раз взмахнув руками, он нанес Шу Хэну еще один удар по лицу.
— Нин-Нин, успокойся, я скрывал это от тебя только потому, что слишком сильно о тебе забочусь, вот почему я так боялся этого, я боюсь, что так же, как и сейчас, ты будешь игнорировать меня, отказываться видеть меня и даже игнорировать мои звонки, я разбит на куски, Нин-Нин, пожалуйста, я умоляю тебя, не будь таким, успокойся и послушай меня, на самом деле я не собиралась скрывать это от тебя, просто отчим обращался со мной как со своим собственным сыном, и он дал мне приказ молчать об этом, только несколько человек знают о моем происхождении, дедушка тебе тоже не сказал, верно? Все просто думали о папиных чувствах, извини, Нин-Нин, я же говорил тебе, что подожду, пока ты подрастешь, прежде чем открою тебе секрет, у меня действительно были свои причины, Нин-Нин, Нин-Нин, не плачь больше, мое сердце разобьется вдребезги.
Шу Хэн никогда раньше не говорил так много слов, он даже повторял свои извинения снова и снова. После четырех сильных пощечин правая сторона его лица распухла, и он говорил так много, что даже его губы начали болеть.
Шу Нин не мог убежать от этого, он мог только столкнуться с этим лицом к лицу и зарылся в слезы. Шу Хэн осторожно вытирал слезы каждый раз, когда падала капля, он боялся, что от холода у малыша заболит лицо. Пальто Шу Хэна было обернуто вокруг тела Шу Нина, в то время как сам Шу Хэн был только в свитере, стоя на коленях на снегу, держа Шу Нина, беспокоясь, что малыш будет холодным.
Шу Нин медленно перестал сопротивляться, он больше не злился. Тихо сжавшись в объятиях Шу Хэна, его взгляд затуманился, а глаза покраснели, и наконец он разрыдался.
Шу Чэн услышал, что что-то случилось, и он быстро подбежал, и только после того, как увидел, что Шу Хэн держит Шу Нина, успокаивая его, он, наконец, успокоился.
Лучше всего просто выплакаться, Шу Нин был тихим в эти дни и не двигался, он даже ничего не ел, это очень беспокоило Шу Чэна. «Плачь, дитя мое, плачь, пока ты еще достаточно молод для этого, как глава семьи, я даже не имею права плакать…»
К счастью, Шу Чэн видел только спину Шу Хэна, если бы он увидел отметины на лице своего старшего сына, это могло бы ранить его так сильно, что он мог бы умереть.
Шу Нин упал в обморок, шок был слишком силен, если это был кто-то еще, кто мог бы справиться с этим, кто мог бы удержаться? Они явно были влюблены друг в друга, и все же им не позволяли любить друг друга, разделяя их кровными узами. Душераздирающая боль была невыносима, он должен был оцепенеть и отказаться от этой любви. Каждый раз, когда он мечтал об этом ночью, его охватывала печаль, и, в конце концов, когда он хотел закалить свое сердце, но не мог пройти через это, судьба дала ему шанс, он на самом деле не был его кровным братом!
Отчим?
Брат обманывает Шу Хэна.
Сын обманывает Шу Чэна.
Цинь Юй Чжо, которая обманула своего собственного сына до смерти.
И неуправляемый Шу Гао, который умер именно так…
Все это действительно было в его семье. Как только Шу Нин заснул, он проспал два дня, подключенный к капельнице. К счастью, он участвовал в похоронах, если нет, то Шу Нин, возможно, сожалел бы об этом до конца своей жизни.
Шу Нину приснился сон, и во сне Шу Гао стоял, заложив руку за спину, с глубоким и таинственным выражением лица. Шу Нин шаг за шагом шел вперед и, обливаясь слезами, бросился в объятия старика. Шу Гао опустил голову, чтобы посмотреть на него, и это так потрясло Шу Нина, что его зрачки сузились. Слишком молодой, очень молодой, мальчик такого же возраста стоял позади него, и по его виду он мог сказать, что это был Сунь Линь. Шу Гао мягко оттолкнул Шу Нина и с улыбкой взял Сунь Линя за руку, уходя в туман.
— Дедушка, вернись, дедушка, дедушка…
Маленькая ручка отчаянно махала в воздухе, и в конце концов он проснулся в испуге, когда его руки схватились за большую руку, его тело было мокрым от пота, это был Шу Хэн!
Он поспешно отбросил руки. Цвет лица Шу Нина был очень плох, когда он поддерживал свою голову одной рукой, а другой поднял руку, чтобы указать на дверь.
Но уйдет ли Шу Хэн? Ответ был очевиден. У него был характер волка и острые, как у орла, глаза, взгляд малыша снова начал усложняться, если он сейчас отступит, то у него может не быть другого шанса:
— Ты был без сознания два дня, все волнуются, папа занят делами после похорон, поэтому я хочу присмотреть за тобой.
— … Убирайся, я хочу немного покоя.
— Я не буду тебя беспокоить, — Шу Хэн взял свой телефон и отправил сообщение, в то время как Шу Нин схватил подушку и бросил в него. Шу Хэн поднял ее и положил на кровать, затем Шу Нин бросил подушку снова, и он попал в Шу Хэна. Шу Хэн поднял подушку снова, как боксерскую грушу, он был даже более послушным, чем любимая собака, поднимая ее независимо от того, сколько раз Шу Нин бросал подушку в него, пока брат был счастлив.
Рядом с Шу Нином больше ничего не было, и, когда он взял чашку чая, то на мгновение заколебался, но, все же бросил ее. Она приземлилась на спине Шу Хэна, и даже можно было услышать звон.
Шу Хэн поднял и ее, поставив на маленький столик.
Шу Гао не позволял Шу Нину пить чай или кофе, ему даже не разрешалось пить слишком много сока, было очевидно, почему этот чайник чая был помещен сюда, это было так, чтобы Шу Хэн мог освежиться, «Я был без сознания в течение двух дней?». Синяки под глазами старшего брата был очень заметны, разве он не спал все это время? Хотя Шу Нин был зол, но его разум все еще оставался ясным, он не хотел чувствовать себя тронутым, он не был готов к этому.
Но Шу Нин любил его…
Любовь Шу Хэна к нему возникла еще раньше, и это заставило сердце Шу Нина слегка задрожать. Очень сложный взгляд окутал его, и он снова начал кричать.
Шу Хэн хотел подойти, но Шу Нин тут же заорал:
— Убирайся! Я не хочу видеть тебя прямо сейчас, пожалуйста.
Шу Хэн остановился как вкопанный и сжал кулаки, у него не осталось ничего лучшего, чем следующий выбор:
— Хорошо, я присмотрю за тобой снаружи, доктор будет здесь через некоторое время, и тогда я войду вместе с ним.
— … — у Шу Нина очень сильно болела голова.
Доктор всегда жил в доме предков, поэтому он пришел очень быстро, а затем они с Шу Хэном вместе ожидали снаружи в течение получаса, пока Шу Нин успокоится, прежде чем они вошли. Проверка прошла очень гладко, у него не было никаких серьезных проблем, и его тело было здоровым. В те несколько дней, когда дедушка скончался, молодой мастер Шу был так опечален, что испытал огромное потрясение, и не было ничего странного в том, что он устал после того, как следил за похоронами весь день и ночь, он просто упал в обморок из-за переутомления в сочетании с перенапряжением своего тела. На кухне было приказано приготовить немного каши и некоторые гарниры для Шу Нина, чтобы он поел. Шу Нин отказался пить воду, которую передал ему Шу Хэн, так что ему пришлось побеспокоить доктора и использовать его руки вместо своих.
Принесли овсянку. Шу Хэн взглянул на доктора, и тот снова был одолжен.
Шу Нин выказал доктору большое уважение, но его руки просто не имели слишком большой силы, он только что проснулся и еще не ел. Шу Хэн вздохнул и позволил доктору уйти и отдохнуть, все виды проблем возникли также в теле отца, поэтому врач не может отсутствовать долго. Отослав его лично, Шу Хэн сказал несколько слов доктору, прежде чем вернуться в комнату.
Шу Нин знал, что он не уйдет, что бы он ему ни говорил, ему было слишком трудно просить немного личного пространства, поэтому он решил просто лечь и не смотреть на него.
Но то, о чем он думал, закрывая глаза, все еще было связано с Шу Хэном. Тот и сам сошел с ума в тот день, он также пытался объяснить все Шу Нину неутомимо, много слов было повторено, это означало, что в его сердце тоже был хаос, в отличие от обычного спокойствия, которое у него было. Шу Нин, который был полон беспокойств, снова заснул, но когда наступила ночь, он вообще не мог спать. Шу Хэн достал скрипку и стал играть для него, надеясь, что Шу Нин почувствует себя немного лучше.
Он не смотрел телевизор и не играл со своим телефоном, Шу Нин только смотрел в потолок, слушая мелодию за мелодией, и, только когда Шу Хэн сделал глоток воды, он хриплым голосом задал вопрос, в котором он сомневался в своем сердце:
— Когда это началось?
— … — взгляд Шу Хэна был бессмысленным, когда он посмотрел прямо на Шу Нина, — Я не знаю, к тому времени, когда я все это обдумал, прошло по меньшей мере два года.
Это не короткий промежуток времени, Шу Нин моргнул глазами:
— Ты… что на Земле происходит?
Это было довольно трудно объяснить, но Шу Хэн рассказал ему каждую деталь, о делах взрослых, которые произошли в прошлом. В этом не было большого смысла, все, что имело значение, это то, что он должен был объяснить свое рождение, а также доброту, проявленную к нему отчимом. Шу Нин внимательно слушал каждое слово, неудивительно, что он не знал в своей прошлой жизни, оказывается, что это было из-за Шу Чэна, он никому не позволял упоминать о делах Шу Хэна.
Даже Шу Гао не упомянул об этом. Шу Гао относится к Шу Нину очень хорошо, но он никогда не упоминал об этом в частном порядке, он даже не намекал на это.
В своей прошлой жизни Цинь Юй Чжо была так избалована, и Шу Чэн так сильно любил ее, но даже тогда рождение Шу Хэна не было объяснено ей. В конце концов, Шу Хэн унаследовал клан Шу, как аутсайдер. При обычных обстоятельствах клан Шу был семейным бизнесом, за него не боролись Шу Гао и Шу Чэн. Поскольку главный дом больше не мог держаться, второй дом должен был быть тем, кто продолжает линию. Например, Шу Цзы Сюань, он был Фениксом среди людей, поэтому точно так же он мог принести славу клану и продолжить его великолепие.
Шу Хэн занял первое место в городе C, в то время как Шу Цзы Сюань стоял на втором месте, он действительно заработал это второе место.
— А где твой настоящий отец?
— Он в столице, я не близок с ним, мои отношения с ним похожи на твои с Цинь Юй Чжо, он не воспитывал меня, и мы не близки, однако отчим часто заставлял меня воссоединяться с ним после того, как я стал совершеннолетним, он сказал мне, что у всех были свои трудности тогда, и надеялся, что я смогу это отпустить.
— Чувства взрослых очень сложные, и они всегда надеялись, что каждый сможет понять и сопереживать им.
— Нин-Нин, брат тебя не заставит, но не шарахайся от меня, ладно?
— Мм…
Что? Шу Хэн вздрогнул и тупо стоял у кровати, как самая совершенная статуя, созданная руками Бога!
— Я очень хочу есть.
— Каша… каша остыла, я пойду разогрею ее, — Шу Хэн взял поднос и поспешно вышел, малыш наконец-то захотел поговорить с ним, и надежда и страх смешались в его сердце, подпрыгивая вверх и вниз. На кухне была свежеприготовленная каша, Цинь Юй Чжо тоже проголодалась. Когда Шу Чэн лично подошел, чтобы взять немного, он столкнулся с Шу Хэном, и, когда они оба заговорили, Шу Хэн объяснил ему, что Шу Нин теперь знает обо всем.
Шу Чэн молчал и хмурился.
Шу Хэн знал, о чем думал его отчим, и он наклонился ближе, потянув Шу Чэна за руку, как это часто делал Шу Нин:
— Мы можем просто действовать, как обычно, он никому не скажет.
— Я знаю, что Нин-Нин молчалив, но твои дела не могут быть раскрыты больше, чем это, если не случится ничего плохого, ты мой старший сын, и ты унаследуешь клан Шу в будущем.
На эту тему отец и сын вели ожесточенную дискуссию в течение нескольких минут.
Нин был голоден, и Шу Хэн не мог изменить мнение Шу Чэна всего лишь несколькими словами, поэтому он просто ушел с кашей. Шу
Нин лежал в постели и нетерпеливо ждал. Его старший брат ушел совсем ненадолго, и он уже начал скучать по нему.