«Ты хочешь еще один поцелуй? У тебя какое-то уж очень довольное лицо!»
Помня, как брат забрал его от дяди и привез домой, несмотря на то, что путь не близкий, помня, как тот ухаживает за ним и заботится, Шу Нин был готов немного пожертвовать собой, он даже не замечал, что число его компромиссов постоянно растет.
Шу Нин крепко обнял брата и намеренно громко поцеловал его в щеку!
Шу Хэн снова задеревенел. Шу Нин, который держал его за шею, чувствовал, как все его мышцы напряглись и, как будто, застыли. Он почувствовал себя очень гордым от такой реакции брата, «Молодой человек, ты все еще собираешься воспользоваться мной после этого? Чувствуешь себя не комфортно, не правда ли? Знай, ты пожнешь то, что посеешь, молодой человек».
Шу Нин перестал сжимать его и только он собирался спуститься, как рука брата обвилась вокруг его талии, и Шу Хэн начал падать назад, утягивая его за собой. С криком «ах!», с широко открытыми глазами, Шу Нин завалился на грудь своего брата. Он был настолько потрясен произошедшим, что казалось кислород перестал поступать к его мозгу. Он был обречен, чувствуя себя так, как будто бы падает в пропасть, но при этом у него было ощущение, что между их телами течет поток теплой энергии, что было довольно странно, но в целом атмосфера была довольно приятной. Но Шу Нин был геем и лежать на брате вот так ему было весьма непросто, и он захотел встать.
Шу Хэн не препятствовал ему, когда Шу Нин вставал, но рука брата по-прежнему была на талии малыша, делая его ещё более подавленным.
Воспользовавшись тем, что малыш был ошеломлен, Шу Хэн снова дернул свою руку, чтобы притянуть Шу Нина обратно и крепко обнять. Его младший брат был очень легким, и Шу Хэн явно заботился о нем очень сильно.
У Шу Нина даже уши покраснели от этого произвола. Во время их борьбы Шу Хэн случайно коснулся его подмышки, и Шу Нин не смог удержаться от хихиканья.
— Нет! Нет! Щекотно! Щекотно!
Шу Хэн, приподняв бровь, задрал одежду малыша. Хоть его руки и были побиты и исцарапаны, он все равно дотянулся до спины брата, отмечая, что кожа там была гладкая, нежная и упругая. Шу Хэн уже знал, что кожа Шу Нина довольно чувствительна, и он с любовью и удовольствием расширял диапазон прикосновений к телу брата. Обычно, домашним животным нравится, когда их нежно почесывают, Шу Хэн был уверен, что и его брату это тоже понравится.
Шу Нин мгновенно напрягся от новых действий брата. Он знал, что Шу Хэн был прямым человеком и, возможно, тот неправильно его понял, когда он верещал о том, что ему щекотно. Но нынешние действия брата были очень приятны ему. Он не хотел, конечно же, лежать на нем сверху, но, прижимаясь своим телом к Шу Хэну, он чувствовал себя так, как будто бы одержал над ним победу. Он уже начал понимать, что глубоко избалован своим братом.
Как странно, но ему нравились эти чувства и ощущения.
— Брат… немного ниже... да... да... да... продолжай, продолжай...
Шу Хэн молчал, усердно прислуживая малышу. Он думал о том, что брат слишком худой, в нем нет ни грамма лишней плоти и только его животик и личико можно считать удовлетворительными, думал, как он должен исправить это. Диетолог не смог решить проблему быстро, возможно ему стоить обратиться к доктору по традиционной китайской медицине? Подумав об этом немного, он сдался, все же Шу Нин еще очень молод, и они могут медленно идти вперед по проложенному пути, который рано или поздно принесет плоды.
— Брат, папа знает о том, что случилось вчера?
— Я не знаю, — ответил Шу Хэн.
Шу Нин лежал на брате прикрыв глаза от удовольствия, его голова покоилась на груди Шу Хэна. Его брат был непостижим, Шу Нин не хотел бы, чтобы тот его видел насквозь. Слушая сильные звуки сердцебиения брата, Шу Нин успокаивался. Он сознательно спросил его, ведь у него была проницательность взрослого человека. Было похоже, что звериная природа Шу Хэна уже раскрылась в его восемнадцать лет, иначе как можно объяснить то, каким он был собственником.
Он не упомянул имя Шу Гао, потому что не хотел, вызывать подозрения. Шу Нин вздохнул, думая о том, сколько людей в доме на самом деле люди Шу Хэна? Ведь брат вполне мог не дать информации просочится во вне. Нужно принимать и это к сведению. «Интересно, Цинь Юй Чжо знает? Она же не сможет пропустить мимо себя слуг, не попытавшись их использовать в своих целях». В его прошлой жизни Шу Хэн моментально узнавал о многом, что творил Шу Нин, едва тот успевал что-то сделать. В помощниках Цинь Юй Чжо был спрятан его шпион. Это было потрясающе, сражаться против другого мастера, но, если не быть осторожным, можно все потерять.
Ресурсы Цинь Юй Чжо не были на высоте, среди широких масс ее окружения не было никого, кто был бы ей по-настоящему предан, и она могла использовать только деньги, как искушение. Именно поэтому она заставила Шу Нина стать самым большим пушечным мясом, если нет, то почему она пожертвовала родным сыном ради стаи волков?
Это неправильно...
Только Шу Яо был ее настоящим ребенком, а Шу Нин... она не заслуживает его.
Шу Яо был эгоистичным и избалованным человеком, он лучше всех оценивал ситуацию. Если он вырастет и поймет, что его мать ничто, он обязательно от нее откажется. Шу Нин подумал о том, как Цинь Юй Чжо будет брошена благословенным ребенком, которого она лично воспитала и отдала ему все, она определенно будет разбитой, растерянной и мучиться от этого, до такой степени, что Шу Нин будет чувствовать себя очень счастливым. Он даже захотел немедленно засвидетельствовать этот момент, прямо сейчас!
Шу Нин, который думал о чем-то своем, был в мирном настроении, он вообще не открывал глаз. У Шу Хэна также были прикрыты глаза, поскольку он наслаждался этим редким моментом единения, однако, он был лучшим в контроле над ситуацией, почувствовав, что пришло время, он переместил свои руки назад, чтобы обнять ребенка за талию и поднять его. Он помог ему сесть, и на это он не потратил никаких усилий. Шу Нин был немного удивлен, «мой брат просто потрясающий».
— Пора сменить полотенце.
Только теперь Шу Нин обратил внимание на свою ногу и ему стало стыдно, ведь забота о ноге оставалась на Шу Хэне даже после того, как он уснул.
Шу Хэн умело развязал полотенце, чтобы сменить компресс, и поменял его на новое. Малыш был очень непослушным после того, как заснул и, если бы полотенце спало, это повлияло бы на результат, а также оно бы намочило стеганое одеяло, поэтому Шу Хэн занимался этим, не жалуясь.
— Отек уменьшился!
— Не совсем, оставайся сегодня дома и никуда не ходи.
Так властно! Шу Нин разозлился, и его самодовольные глаза сверкнули.
— Брат, мне больно! Можно мне не учиться сегодня?
— У тебя болит нога, а не голова.
Вот, как обстоят дела, если вы попытаетесь поговорить с умным человеком, ах… он все еще должен был учиться.
Сам Шу Хэн, лично принес завтрак, Шу Нин был настолько удивлен, что его сердце защемило, «о мой бог, мой бог, мой бог… Это сцена со львом, превращающегося в большого кота.».
Он думал, что это потому, что ему было больно, а Шу Хэн, потому что он такой ответственный, принес ему завтрак.
Обдумывая это, Шу Нин мирно ел свою кашу с гарнирами, отсутствовал только виляющий хвост, показывающий, как он рад. Шу Хэн сбоку от него ел рис, время от времени поглядывая на малыша. Он переживал, не будет ли последствий от вчерашней травмы в виде лихорадки или каких других побочных эффектов, но нет, брат был бодренький и вполне живой, как обычно, должно быть, все в порядке. Шу Хэн вздохнул с облегчением, когда Шу Нин не смотрел на него.
После еды пришло время принимать лекарства, и Шу Хэн снова поджидал его. Шу Нин тайно, про себя, игриво обращался к нему: «Сяо Хэн, подай императрице несколько ягод», и, конечно же, Шу Хэн передал ему немного винограда в следующий момент. Игривость Шу Нина после этого лишь распалилась, заставляя его снова мысленно обратиться к брату: «Помоги императрице сесть», но Шу Хэн лишь осторожно протянул руку и провел большим пальцем по его губам. Шу Нин, закатив глаза, подумал, что это не считается. «Сяо Хэн, императрица хочет есть клубнику…»
Шу Хэн, как раз собирался уходить, когда заметил, что малыш уставился на клубнику… И вот он взял самую большую и самый красивую ягодку и отправил ее в рот малышу. Удовлетворенно прищуренный Шу Нин, широко открыв рот, куснул половинку и с удовольствием прожевал. Он снова открыл рот, чтобы доесть ягоду, но на этот раз его движения оказались быстрыми и резкими, так что пальцам Шу Хэна, державшим ягоду, досталось.
В этот момент они оба почувствовали себя неловко.
Шу Нин ощущал, что не должен сдаваться, даже если он сражается в проигранной битве, «Ты был первым, кто начал дразнить меня, это твоя вина, что тебя укусили!». Его язык, зацепившись за клубнику, отправил ее в рот и Шу Нин с удовлетворением ее съел.
Тело Шу Хэна опять было очень жестким, его взгляд был направлен к пальцам, которые все еще сияли от влаги, на его указательном и большом пальцах были отчетливо видны полукруглые следы укуса.
— Я сделал это не нарочно, — тихо сказал Шу Нин, который был довольно тактичным человеком. Его взгляд в этот момент был жалобным и скорбящим. В его сердце Шу Хэн был ни кем иным, как богом, но на самом деле он все же подразнивал его и поэтому, естественно, он был готов ко всему, выложившись на все сто, но кто же знал, что брат совсем не увернется и будет укушен.
Следы укусов были довольно глубокими, но, к счастью, крови не было.
У Шу Нина пропало настроение продолжать есть фрукты. Шу Хэн вообще не двигался, и его лицо было мрачным, а Шу Нин поспешил спасти ситуацию. Он обхватил пострадавшие пальцы брата своими маленькими ручками, приблизил лицо и поцеловал то место, которое, по его мнению, болело, то есть пальцы брата, причем ему совершенно не было противно. Он тихонько приговаривал что-то вроде у собачки боли, у кошечки боли, а у Шу Хэна проходи. Ему на данный момент было всего тринадцать, он вполне мог позволить себе это ребячество.
Зрачки Шу Хэна уменьшились до диаметра иглы, его тело слегка задрожало, и внутренняя температура резко возросла, это вызвало пересыхание его горла. Он постоянно сглатывал, почувствовав сильное беспокойство, он ощущал, что его лицо становится горячим, ему было трудно дышать, даже его лоб начинал потеть: «Что происходит?!» И кое-какая непослушная часть его тела снова стояла, стремясь к небу, в ярости упираясь в белье. Шу Хэн запрокинул голову вверх, его лицо становилось все краснее и краснее, его самообладание, которым он всегда гордился, вновь куда-то делось. Все тревоги и мысли в голове Шу Хэна погасли, и он сразу же вскочил и, как метеор, побежал прямо в ванную.
«Мне нужен душ, срочно нужен холодный душ…»
Шу Нин смотрел на бегство брата своими большими глазами и бездумно взял клубнику в рот, его лицо было переполнено смущением.
В то время, как он учился в полдень, Шу Хэн никуда не пошел. Шу Нин иногда приходил, чтобы увидеть его, но Шу Хэн мельком смотрел на него с мрачным видом, предупреждая его угрюмым взглядом, чтобы Шу Нин шел и прилежно учился. Во время обеда Шу Хэн старательно вынес Шу Нина во двор, чтобы поесть на улице. Коврик для пикника выровнял траву под деревом, продукты, такие как бутерброды, закуски, напитки и много чего еще, было аккуратно расставлены. Все это выглядело очень аппетитно и вкусно.
— Брат? — «Он приготовил это для меня? Какие хорошие отношения».
— Тебе это нравится?
— Мне это очень нравится!
Кому бы это не понравилось? Он то думал, что ему придется провести в скуке весь день одному дома. Шу Нин ослепительно улыбнулся брату, который его своим присутствием и заботой успокоил. В качестве благодарности, он взял бутерброд и направил его в сторону рта Шу Хэна. Взгляд Шу Хэна на миг смягчился, он открыл рот, укусил и просто проигнорировал оставшуюся половину бутерброда, который Шу Нин все еще держал перед его лицом.
Шу Нин задавался вопросом, почему он не доедает его? «Он уже наелся? Что мне теперь делать? Он уже откусил кусочек, если я оставлю этот бутерброд в стороне и вместо него возьму другой, это будет слишком расточительно, независимо от того, как вы на это смотрите!» И поэтому он, сглотнув, убрал бутерброд от лица брата и сам его доел, отмечая, что было довольно вкусно.
Настроение Шу Хэна сразу же стало еще лучше, он снял крышку с термоса и передал его Шу Нину.
Шу Нин, который вообще ничего не знал о непрямом поцелуе, думал о том, насколько же внимательным был его брат. Видя, что он не двигается, он взял кусочек суши и снова поднес его к брату, нельзя же просто съесть половинку суши, которое само по себе на один укус.
Младший брат теперь был опытным, пока Шу Хэн ел, его настроение было чрезвычайно противоречивым.
Днем снова пришло время учиться. Шу Нин, перед этим, решил воспользовался возможностью, чтобы разрешить некоторые сомнения, которые у него были на сердце.
— Брат… Тебе не нужно идти в офис сегодня?
Шу Хэн, который нес Шу Нина, шел очень твердо и легко, услышав вопрос, его взгляд холодно остановился на лице малыша.
— Тебе не нравится, когда я рядом с тобой?
— Это не так, брат!.. Ты специально остался, чтобы побыть со мной?..
«Этого не может быть, безусловно, это невозможно!»
Шу Хэн промолчал, но вместо ответа он тряхнул Шу Нина, который был у него на руках, и малыш, закричав от того, что испугался, бессознательно обхватил брата крепко за шею и плотнее прижался к нему. Его маленькое личико буквально прилипло к красивому лицу брата. Он не посмел спрашивать снова.
Губ Шу Хэна коснулась мимолетная улыбка.
После дневных занятий Шу Нин все же решил, что Шу Хэн специально остался с ним, что было просто невероятно. Полотенце на его лодыжке было зеленого цвета, хотя раньше, он точно помнил, оно было розовым. Сколько раз его меняли? Шу Нину было стыдно, очевидно, тот, кто виноват и пострадал, был он сам, но вместо него старательным был Шу Хэн. Иметь такого брата, который так заботится о нем — было прекрасно, поэтому, когда Шу Хэн вернулся из ванной, Шу Нин тепло улыбнулся ему.
Сердце Шу Хэна подпрыгнуло, он охладил лицо, но уши его стремительно покраснели.
— Что случилось?
— Ничего, — Шу Нин опустил голову, играя в телефон, но улыбка на его лице была еще более очевидна.
Шу Хэн протянул руку и умело поднял пальцем подбородок Шу Нина, внимательно посмотрев на него, чтобы убедиться, что все точно в порядке.
— Съешь немного пирога и не играй долго, это плохо для твоих глаз. Через некоторое время, давай помоем твои ноги.
— Мм, — Шу Нин увернулся и вырвался от пальца Шу Хэна, «О боже, пирог со вкусом мандарина!», — Спасибо, брат!
Шу Хэн погладил щечки брата, снова навевая на него мысль о домашнем животном, а Шу Нин, засмеявшись, уклонился. Взгляд Шу Хэна потемнел, и он всем телом прижался к Шу Нину, подавляя его, и принялся его щекотать. Шу Нин действительно не мог противостоять ему вообще, так как он плакал о пощаде, его лицо покраснело, а одежда растрепалась.