HALLUCINATIONS | l.s.

23

Наверное, вся эта чушь решила случиться со мной только потому, что я этого заслужила. Когда в своей жизни я думала о других людях? Когда я поступала правильно? И почему такие мысли приходят мне на ум только тогда, когда становится слишком поздно?

У края оврага Зейн остановился. На самом деле он был не таким уж страшным и глубоким, но ночью всё на свете кажется не таким, какое оно есть на самом деле. Ночью все наши чувства обостряются, а воображение с двойным усердием продолжает рисовать перед нами картины того, чего нет на самом деле.

-Надо спускаться, - Зейн сглотнул. – Только вот я понятия не имею, как мы спустимся туда и при этом останемся в живых...

-Там кусты? – кивнув на пологий склон, спросила я.

Зейн кивнул.

-Тогда надо хвататься за них, - от этой мысли мне стало ещё страшнее спускаться, но я закатала рукава джинсовки и вытащила из кармана телефон, чтобы осветить путь. – Вперёд, чего ты ждёшь? – дрожащим голосом сказала я.

И, не дожидаясь когда он победит свой ступор, я стала медленно ступать по мягкой, размоченной недавним дождём земле вниз. Кусты и правда были повсюду. Мне казалось, что их корявые лапы везде и они собираются заколоть нас ветвями и утащить под землю, где наши трупы никто никогда не найдёт.

Так, немедленно отставить эти мысли. Сейчас же. Всё будет хорошо. Мы спустимся в этот овраг, хоть он и похож на чрево ужасного чудовища, потом найдём Гарри и остановим его ритуал. И всё будет хорошо, всё будет просто прекрасно. Только вот сегодня треклятое восьмое августа, а пятнадцатого у него поезд...

Неважно! Главное, чтобы он был в порядке, черт возьми!

-Лу? – послышался тихий голос Зейна позади меня.

Я схватилась за какую-то ветку, чтобы удержать равновесие.

-Что?

-Мне кажется, там всё-таки кто-то есть, - всё так же тихо отозвался он.

И будто в подтверждение его слов где-то на другом краю оврага раздались приглушённые голоса. Меня передёрнуло.

-Черт. Кто это может быть? – я сильнее вцепилась в ветку. – Ты думаешь?..

-Мужские голоса, - Зейн осторожно оглянулся, но в этой чёртовой темноте не было видно совершенно ничего.