Пение канарейки (приостановлено)

Не называй это любовью

— Я... — начал Бел и вдруг опустил свои руки, освободив девушку от своих оков. Та же, оставшись без тепла его тела, ощутила, как холодные колкие мурашки своим льдом окутали её спину. — Я не знаю.

Кана оцепенев, застыла, услышав такой неясный ответ, где каких-то три слова, как три стрелы, безжалостно пронзили её сердце, принося лишь боль, которая убивала надежду на то, что её чувства были взаимными.

— Я не знаю, что такое любовь. Что значит любить кого-то или быть любимым кем-то, — продолжил он, как будто неся тяжёлый груз неопределённости.

Сероглазая девица, в свою очередь, впитывала его слова, где каждое из них, как камень, падало в её глубокий колодец израненной души.

— Это странное слово ... я не уверен, понимаю ли я его вообще, — добавило существо, словно пытаясь найти ответы, причины тому, что оно на самом деле чувствовало.

— Я знаю только то,
что эти бурлящие во мне чувства
были слишком горячи,
чтобы назвать их обычным влечением,
слишком волнующие,
чтобы описать это просто дружбой,
слишком велики,
чтобы списать это на обычную привязанность.
Как неизлечимая болезнь, у которой нет названия или подходящего описания, что поможет излечить больного.

Баал вновь приблизился к Кане, убирая ее волосы на одно плечо с легкой нежностью в движениях.

— Но все же я дал название этим чувствам.

Длинная серебряная цепочка в его руках ласково упала на изгиб её шеи, касаясь зоны декольте девушки небольшим кулоном в виде загадочной маленькой птички - канарейки. Словно символ его вечной любви, она была защелкнута им, как обещание неотъемлемой связи между ними.

— Ты - Канарейка, моя Канарейка, стала названием и причиной всего того, что я испытываю к тебе.

Эти слова, сопровождаемые касанием холодного металла к её коже, заставили её сердце не только снова ожить, но и забиться так быстро, будто оно готово было выпрыгнуть из груди и отдаться в руки возлюбленного. Как жест её взаимной любви, который она была готова безвозвратно отдать желтоглазому парню.

Сжав в руке этот прекрасный кулон, что до боли впился в её ладонь, она радостно обернулась и с блеском в глазах, глядя на загоревшиеся ярко-жёлтые очи, робко спросила: