основы археологических раскопок

Beati possidentes

Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене, И вижу свежие шрамы на гладкой, как бархат, спине. Мне хочется плакать от боли или забыться во сне. Где твои крылья, которые так нравились мне?*

Перед автобусом, в который водитель и еще какой-то мужчина загружают наши вещи, неожиданно пустынно. Все, как на ладони — невыспавшиеся студенты и студентки, кто с кофе, кто с сигаретой, а кто просто с невероятной печалью в глазах. На часах восемь утра. Через десять минут отъезжаем к черту на куличики — в замечательное место под названием Зарайск, судя по страничке официального сайта города, на коленке деланного, тот еще оплот русского духа. 

В девять утра ничего вообще не внушает удовольствия — тем более, поездка в какой-то там Зарайск, но всем хочется поскорее уже отчалить, потому что зябко, сонно и устало. А не отчаливаем мы из-за того, что кое-кто опаздывает. Меня так колотит, что я уже готова просто развернуться и уйти домой, потому что, мать его, Егор Алексеевич где-то снова проебался, а я очень надеялась на то, что он будет дремать где-то в автобусе, когда я приду. Как бы не так. Все ждем Соколова. 

Я жду Соколова, нервно закуривая уже третью за утро сигарету и наливая в пластиковую кружечку кофе из термоса Косовского. Сегодня я его увижу. Впервые с тех пор, как мы расстались, я его увижу, потому что инструктаж по практике я эпично пропустила, отключив телефон и предупредив Илью заранее, чтобы не звонил. Даже причины не придумала, просто так. 

  «Хватит бегать, хватит бегать, все будет хорошо, хватит бегать, просто сделай вид, что...»

Егор показывается на горизонте, и я сразу понимаю, что это он, потому что он смешно бежит-спешит, придерживая сумку на плече, и вскидывает бледное в утреннем рассеянном свете лицо в нашем направлении.

 Я молча отдаю чашку Илье и затягиваюсь, я отворачиваюсь, потому что виноватая улыбка Егора, обращенная к небольшой группке у входа в автобус, выбивает воздух из легких, я закусываю щеку изнутри и медленно считаю. Раз, два, три. Все хорошо. Меня не хватает удар и не убивает учащенное сердцебиение. Все хорошо. Он заинтересован в том, чтобы не делать из этого представление, и просто будет меня игнорировать, как и я его. Все хорошо. 

 — Так, а где Макарова? — слышится позади какое-то приглушенное. Его голос, произносящий мою фамилию, на части рвет. Блять. Все плохо.