основы археологических раскопок

Один-один

Утро началось не с кофе, а со всепоглощающего понимания того, что, во-первых, через два часа у меня первый зачет, а во-вторых, все до единого вопросы вылетели у меня из головы подобно пушечному ядру, потому что сегодня ночью я чуть не переспала с, мать его, Егором Соколовым, который, к тому же, был слегка пьян. Ну, пустяки. Дело-то житейское. «И за что я только тебя люблю?» 

 Из гостиной не доносилось ни звука, а Вовка, судя по всему, успешно умотал в магазин, поэтому я тихо проскользнула в душ, тщетно пытаясь вспомнить периодизацию изучения эпохи Античности. Под струями горячего душа даже что-то всплыло в искореженной вчерашним памяти, чему я была несказанно рада. Впрочем, девяносто процентов моих мыслей были заняты отнюдь не Античностью и даже не Средневековьем, а одним непредсказуемым и от того не менее дорогим мне археологом. 

«И за что я только тебя люблю?»

Который, сволочь эдакая, все это время сидел на кухне и цедил пресловутый кофе, с которого начиналось утро нормальных людей. Вторая чашка, уже наполненная, стояла напротив. 

Я замерла на пороге. «И за что я только тебя люблю?» Егор поднял на меня абсолютно четкий, но немного невыспавшийся взгляд. У него что, похмелья как такового вообще не бывает? И о чем мне в таком случае неловко шутить, чтобы разбавить воцарившуюся тишину? Как раз сейчас пора бы все свести к шутке, потому что тогда нам не придется неловко смотреть друг на друга, не придется извиняться-не-извиняться за вчерашние бесконтрольные движения, слова и мысли. 

Потому что этот момент — это чертов излом, который способен изменить чуть ли не все, и все это надо бы утрясти и замять, но... Пошутить я не успела, как и сделать вид, что все хорошо. Я вообще ничего не успела.

 — Утречко, Макарова, — осторожно произнес Егор. Он казался абсолютно расслабленным и невозмутимым, но цепкий взгляд с головой выдавал настороженность.

 Преподаватель наблюдал за моей реакцией из-под опущенных ресниц, и я решительно не понимала, какого поведения он от меня ожидает. 

— И тебе доброго, — слабо улыбнулась я. 

— Я кофе сварил, — почти гордо произнес мужчина, — и яичницу пожарил.

 — То-то я смотрю, паленым пахнет, — хмыкнула я, заглядывая под крышку сковороды.