Ненужная ноша.
Отец искренне разозлился, он напрямую сказал, что видел в Юнги надежду, как единственного, кто может встать во главе компании и разумно расширять свои владения, а парень отказался от всего, и с тех пор не получает денег от своей семьи, работает не покладая рук и усердно учится.
Мин не задрот, но получает сносные оценки, правда, в тайне просит брата оплачивать учебу, потому что после школы он понял, что не потянет и пришёл к Киму и постыдной просьбой.
— Оплатишь учёбу в универе? — Мин ковырял ногой асфальт возле дома, и не хотел смотреть в хитрые глаза брата.
— А ты будешь выполнять одну мою просьбу в неделю? — хитро улыбался Джин, приподнимая лицо брата за подбородок. Конечно, Юнги согласился, он просто не мог выбирать, потому что отец в условия поставил бы другой университет, тот же, в котором учился Ким, он бы нашёл, как дергать за верёвки, и Юнги всё равно бы проиграл, встав во главе компании.
Он понимает, что с отцом разговаривать нет смысла, не хочет нарушать немой договор взаимной неприкосновенности, после смены фамилии его отец сказал, что тем самым отрекается от сына, но выкидывать на улицу не будет, оставляя Юнги целое крыло особняка, в котором парень почти не жил, а возвращаясь, просто существовал, как вещь, привидение и статуя.
Мин усердно уже год выполняет просьбы своего брата раз в неделю, получает деньги на обучение вовремя и тихо ненавидит его.
— Ты опять не в духе? Может, хватит поглощать негатив и ещё на нас потом его вываливать? — Намджун спокоен, он облокотился на спинку стула, принимая полулежащее положение, и крутится на нём из стороны в сторону, рассматривая хмурого Юнги.
— Опять проблемы в семье? — беспокоится Хосок, подходя и аккуратно опуская руку на плечо Юна.
Каким бы ни было всё странным, эти двое не знают ничего о Юнги, о его происхождении, но в то же время в курсе всего, что творится вокруг Мина. Оба понимают, что у того есть старший брат-мудак, который помогает оплачивать обучение, знают, что с отцом парень не ладит, они не уведомлены лишь в конкретных именах и суммы заработка ближайших родственников и не лезут, за это их и любит Юнги, доверяет и даже иногда порывается рассказать всё, зная, что эти двое поймут.
Хосок шумный, но глубоко в себе хранит много больших тайн, а Намджун молчаливый, грубоватый на вид, но на самом деле – слишком нежная и чувственная натура в теле бугая. Они младше Мина, потому что тот слишком долго думал, прежде чем подавать документы, потратил некоторое время на дополнительную подготовку, но всё равно чувствует себя иногда ребёнком среди этих двоих, потому что они умеют успокоить и найти нужные слова, а потом творить неведомые вещи, заниматься ребячеством и забывать обо все проблема на свете.
— Сегодня я опять выполняю одну из просьб брата, мне как всегда не по себе, — ёжится парень, садясь на стул, который освободил Нам, плюхнувшись на кровать с Чоном, приобнимая его и приготавливаясь слушать рассказ Юнги.
Мин говорил почти обо всех похождениях с братом, все, что он требовал. Начиналось всё с нелепой уборки, заканчиваясь недавним приказом переспать с его служанкой. Юнги с каждым разом чувствует, что Джин разгонялся постепенно и теперь зверство достигло апогея, Юнги на пике и сегодня могло ждать, что угодно. Мин рассказывает, как застукал Джина с двумя блондинками, и свои опасения, что с тот момент Ким мог внезапно заставить и его переспать с длинноногими худощавыми девушками.
— Только ты такой противник секса среди нас, Юнги. Ох, мне бы кто разогрел похотливых блондинок, — Хосок поднимает голову к потолку, прикрывая глаза и прикусывая нижнюю губу. Мин почти видит, как у него с края губ стекает слюна, которую проворный язык тут же подбирает.
— Я не противник, просто не хочу подбирать остатки за братом.
— Да брось, Юнги, ты всегда был в первую очередь прилежным учеником, — ухмыляется Намджун, ища одобрения у Хосока, который активно кивает, даже не скидывая с плеча увесистую лапу друга.
— Вот, он звонит, — Мин показывает экран телефона, — явно уже у себя, придумал мне новое занятие.
— Потом расскажешь, — в ответ Наму Мин кивает и берёт трубку, молча ожидая, когда братец заговорит сам.
— Ну и где ты? Не мог меня подождать? Я уже придумал, что попрошу у тебя на этой неделе, — ехидно смеётся Джин, разбавляя всё противными хрюками, а Юнги, без единого слова, кладёт трубку, вставая с удобного стула.
— Мне пора.
Друзья кивают, провожая его спину и лишь в голове желают удачи, потому что Джин придумывает не самые приятные вещи для Юнги, они скорее позорные и унизительные и для гордого парня они как серпом по хребту, но Намджун с Хосоком ничего не могут сделать, они знают, что Юнги не пошёл бы на это, не перепробовав сначала другие способы.
* * *
— Ну, чего хотел? — неловко мнется у входа в комнату Джина Юнги. Он краем глаза видит форму горничной у него на кровати, чувствует, как горят уши, пока он всем богам молится, чтобы догадка обошла его стороной.
— Я тебе нарядик прикупил, — слащаво тянет Джин, отходя подальше и открывая вид именно на то, что Юнги сразу заметил. Классический наряд в чёрно-белых тонах из самого дорогого секс-шопа лежит, аккуратно подобранный по размеру, и ждёт, когда обычный парень Мин Юнги напялит на себя это жалкое подобие одежды.
— Ты совсем умом тронулся? — рычит Юнги, сжимая руки в кулаки и надвигаясь на соперника с угрожающим грозовым облаком над головой.
— Аккуратней, кто тебя спонсировать будет, если не я? — Джин наклоняет голову, указывает длинным пальцем на кровать. — Я плачу тебе больше, чем шлюхе, знаешь ли, так что мои требования – это меньшее из того, что ты должен делать за эти деньги!
Юнги чувствует, как краснеют уши, сердце разрывает грудную клетку, а злость уже давно белым паром идёт из всех щелей. Он не в первый раз слышит эти слова из уст брата, и каждый раз не может сопротивляться, он сам себе признаёт в этот момент, что таких денег ему точно нигде не достать разом, а если отдавать деньги с работы на учёбу, то жить будет абсолютно не на что, и он просто сгниёт от голода. Юнги понимал, на какие жертвы идёт, поступая на дорогой факультет, но писать музыку у него получается лучше всего, это его мечта, с пути к которой он не свернёт. Только вот дорого стало жить мечтой, она, оказывается, стоит Мину сломанной гордости и длительного унижения перед братом.