Конечно же они его не послушали. Алексей и не ждал иного.
Но для долгой обстоятельной беседы или дискуссии не было времени. Где-то в городе рыскал сорвавшийся Дриши. Голодная тварь искала свою любимую жертву. Необходимо было найти ее первым.
Алексей просто шагнул вперед, игнорируя выставленные перед ним щиты и стволы. Всем собой окунулся в потоки эмоций, намереваясь впитать все, что сумеет. Ему нужны были силы для предстоящей битвы. Дриши нельзя было недооценивать. Сейчас, взбешенный и обезумевший, он был еще опаснее.
Эмоции Щита были куда гуще и горячее, чем чувства оторопевшего Мечника. Леша с легкой долей удивления, заметил в общем букете жгучий страх. Видимо его враг наконец осознал, с кем столкнулся. Щит успел выстрелить дважды, прежде чем Книжник взял его за руку и единым глотком вытянул половину жизненной силы. Он мог все закончить следующим глотком, но понял, что не хочет для боевика такой легкой смерти.
– Ты хотел посадить меня на раскаленный прут, – напомнил Леша, глядя в расширившиеся синие глаза. – Я покажу тебе, каково это.
Кажется, он даже ощутил запах горящей плоти. Хотя все ощущения, что он внушал Щиту, оставались лишь сигналами нервных клеток.
Щит упал на колени. Забился, скорчился, закричал. Только тогда Мечник опомнился от шока и схватился за пистолет. Пуля растаяла в воздухе у самого виска Книжника. Тот обернулся.
На сотую долю мгновения глаза заволокло багровой дымкой. Леша встряхнулся, развеивая морок и понял, что пропустил очередную пулю, которая вскрыла яремную вену. Кровь забрызгала стену и медицинскую аппаратуру. Алексей машинально зажал рану ладонью. С раздражением подумал о том, что на регенерацию тратятся силы, но выбирать в данном случае не приходилось – даже его модифицированное тело не могло функционировать без крови.
Мечник продолжал жать на спусковой крючок, хотя в обойме уже не осталось ничего, кроме графитовой пыли. Книжник сделал глубокий вдох, и глава боевиков осел на пол бесчувственной тушей. Щит уже перестал кричать, сердце не пережило болевого шока. Его душа на вкус оказалась не лучше ношенных портянок. Леша отпустил его и брезгливо вытер руки о больничную пелерину. Кстати об одежде – этот вопрос тоже нужно было решить. Но сначала закончить с Мечником.
Алексей перешагнул труп и опустился на корточки перед Максимом. Поток силы казался неиссякаемым. Если бы он позволил себе выпить все, этого с лихвой хватило бы для встречи с Дриши.
– Но я не стану убивать тебя. Ты будешь жить и помнить, что тварь тебя пожалела. Не убила. Хотя могла.
Книжник вышел из палаты.
>>>
Клиника была переполнена энергиями. Коридоры, как русла бесчисленных потоков, палаты и кабинеты – озера, операционные – моря. Алексей плыл по ним, на ходу застегивая форму одного из охранников и тщательно сортируя достижимые ресурсы. Он не трогал пациентов и медработников. Обходил стороной ни в чем не повинных гражданских. По широкой дуге обошел онкологическое отделение, понимая, что не сдержится и попытается сожрать хотя бы одну опухоль. А это все еще могло надолго выбить его из колеи. Он не мог так рисковать перед свиданием с Дриши.
Алексей концентрировался на поиске боевиков. Благо их сейчас в клинике было предостаточно. И с каждой минутой становилось все больше – кто-то успел объявить тревогу по всем этажам. Некоторые из солдат просто падали под ноги напарникам – быстро и безболезненно. Но отдельные лица Леша узнавал. И тогда боевики бились на полу распотрошенной рыбой или выхаркивали сердце и легкие на сапоги. А Леша стоял рядом. Смотрел.
Так он и пропустил очередную пулю. Благо, она всего лишь обожгла ему плечо, вспоров ткань форменной куртки. Алексей обернулся и невольно улыбнулся:
– Привет, Анечка.
Тонкий девичий силуэт трясло от ужаса. Пистолет в слабых руках ходил ходуном. Не удивительно, что и эмотики, и инфополе пропустили эту «угрозу». Но стоило Леше присмотреться к девушке, как его накрыло ненавистью потрясающей чистоты и концентрации. И таким же насыщенным ужасом.
– Ты! – выдохнула Анечка, все еще пытаясь прицелиться бесполезным оружием.
– Я, – кивнул Леша и шагнул ей навстречу.
Анна коротко взвыла, уронила пистолет и попятилась на нетвердых ногах.
Книжник догнал ее в три шага. Осторожно взял за плечи, заглянул в блеклые серо-зеленые глаза. Ощутил на языке полынную горечь и сухую пыль – вкус ее страха.
– Ты все еще считаешь меня тварью, Анечка?
Она мелко затрясла головой, не в силах вымолвить ни слова.
– Ты врешь мне, Анечка.
Ее затрясло еще сильнее, еще отчетливее. Аня задушено захрипела, закатила глаза. Это была самая безвкусная жизнь из всех, что Леше довелось сегодня попробовать. Словно он случайно проглотил моль.
Из бокового коридора, на помощь девушке высыпалась целая группа молодых парней в форме. При виде Алексея, который склонился над Аней в хрестоматийно вампирской позе, эти сразу открыли огонь на поражение.
Леша раздраженно дернул головой. Часть пуль прошили стены и потолок вокруг него. А часть отправилась обратно – в стрелявших. Он разжал руки и тело девушки сломанной куклой ссыпалось на пол.
– Я ухожу туда, где мне самое место, Анечка.
>>>
Ему не удалось найти Огонька – того попросту не оказалось в клинике. Но на первом этаже он напоролся именно на ту встречу, которой боялся больше всего. Вольфганг замер в боевой стойке, заслонив своим телом основной выход. Прицел его пистолета был направлен Алексею в голову. Снова.
– Привет, Волк, – звучание собственного голоса показалось Леше бесконечно усталым.
– Я не могу позволить тебе уйти, – кажется, Вольф извинялся. – Не в этот раз.
– Послушай меня. Ты же понимаешь, что выбрал себе не того хозяина. Ты не должен ему подчиняться.
– Вернись в палату, Книжник.
Алексей приближался медленно и осторожно. Он видел, что на этот раз у Волка дрожали руки.
– Ты однажды уже сумел порвать эту цепь – сбежал от Паука. Сейчас, сделать это будет еще проще. Ты же понимаешь.
– Вернись в палату, Книжник, – Вольфганг рыкнул.
Леша понимал, что уменьшает свои шансы, сокращая расстояние между дулом пистолета и головой. Он не знал, успеет ли его мозг регенерировать при прямом попадании в лобные доли. Но он не желал убивать Волка. Только не его.
– Сейчас ты можешь стать свободным. По-настоящему свободным. Бери Алену и уходи. Беги на свободу, Волк.
Он снова видел, как по телу Вольфганга проходят волны судорог. Он слышал его боль, чувствовал вкус запекшейся крови и смолы.
– Вернись в...
– Подумай об Алене. Вот кому ты должен быть верен и кому подчиняться! Своей жизни, своей любви, своей Алене!
– Алена бросила меня!
Леша врезался в этот крик словно в стену.
– Что...
– Сбежала с каким-то рядовым бойцом, – Вольф опустил пистолет, сгорбился, по щекам его потекли слезы. – Нашла себе более чуткого. Более умного. Более... человека!
– Я не знал, – Алексей и правда не знал.
Он и представить себе не мог, что пара танцевавшая в лаборатории Дриши могла распасться, что эта музыка могла когда-нибудь смолкнуть.
– А знаешь, ты прав, – Волк вдруг вздернул подбородок, по-звериному сверкнул глазами. – Алена освободила меня. Теперь я и правда никому больше ничего не должен. Это... Это прекрасно – чувствовать себя наконец-то свободным. Спасибо.
Он приставил дуло к виску и выстрелил.
– Нет!!! – Книжник не успел даже выкрикнуть.
Очередное мертвое тело упало на пол. Тело свободного волка.
– Нет. Нет-нет-нет..., – Леша приблизился, опустился на колени, тронул дрожащими пальцами щетину на побледневшем лице.
Эмотики равнодушно вбирали в себя терпкий можжевельник и смолу, прохладную влагу мха, мускусный покой темного логова, вересковую тоску. Книжник вжался лицом в грубую ткань куртки, вдохнул запахи псины и пота, что уже забивались кровавой вонью. И заревел.
>>>
Он вышел из дверей клиники и подставил лицо легкому вечернему ветерку. Вокруг царила ароматная летняя тишина. Ему казалось, что он видит звезды сквозь зарево электрических огней. Где-то там, в самом центре городской суеты, рыскал его любовник и враг, его миссия, его судьба. Его искупление. Единственный паук, переживший войну, тысячелетия спавший в своем логове и обретший пристанище в раненном сознании ребенка. Единственный враг, которого не коснулось перо Книжника, кого Книжник не желал исправить или простить. Чистый. Настоящий.
Дриши.
– Protect me from what I want, – сам себе напел Книжник, застегиваясь до горла.
Куртка Вольфганга была ему великовата. Зато она была теплой, а Лешу знобило.