Лязгнула цепь, холодным ручейком пробежав по спине. В голове мгновенно раздался шорох тысячи тонких крылышек. Он ватой забивался в уши, вымещал мысли и лишал периферийного зрения – бабочки бились в виски, щекотали кожу крохотными лапками. Алексей замотал головой, взмахнул руками, но звук не прервался ни на мгновение. Зато к нему прибавился новый – снова лязгнула цепь, в ванночке со скрежетом переместились кюретки, корнцанги и скальпели.
Леша вздрогнул, ощутив присутствие за спиной. Бабочки у висков не позволяли ему оглядеться. Он мог лишь прислушиваться, преодолевая монотонный шум, пытаясь угадать расположение врага.
И еще можно было обратиться к инфо, но всплывающие перед глазами символы пугали Алексея едва ли не больше чужого присутствия. Сухие лапки скребли кожу на висках, царапали до боли. Он всхлипнул, боясь пошевелиться.
– Тшшш, – знакомый ласковый голос пробился сквозь шорох. – Все хорошо. Я здесь. Все хорошо.
Сильные руки Эрика обняли плечи. Алексей всхлипнул еще раз и задрожал всем телом, выпуская страх из себя вместе со слезами. Эрик продолжал шептать что-то ласковое, щекоча краешек уха ледяным дыханием. Холодным, как сама смерть.
Черная капля крови сорвалась с губ Эрика и скользнула по шее еще одним ручейком холода. Затекла на ключицу, размазавшись по следам от зубов Птицелова. Леша дернулся было, но мертвый возлюбленный держал его крепко.
– Эрик, не на...
– Надо, – прошипел Дриши, наваливаясь сверху.
Боль пронзила тело сразу в нескольких местах. Алексей закричал и рванулся. Железная цепь лопнула со звоном. И Леша побежал.
Он мчался по гулким стальным коридорам, устланным ковром из черных перьев. Края их были сухие и ломкие, они впивались в голую кожу, словно лезвия. Он бежал и не чувствовал боли в израненных стопах. Рой бабочек висел над ним словно грозовая туча. Их черные крылья хлестали его по лицу, застили глаза, дезориентировали.
Поэтому Леша пропустил очередной поворот и врезался в стену, до крови рассадив губу. На стальном листе остался красный отпечаток – то ли от крови, то ли от помады. Перья сменились подъездной грязью.
Алексей попятился и упал бы, не схватись он за кривые перила. Растеряно уставился на дверь квартиры, из-за которой доносилась нестройная жуткая мелодия:
– Protect me from what I want, – просил некто тоскливым голосом. – Protect me from what I want...*
Кровь на ногах лаково поблескивала, бабочки садились на распоротые пальцы, трогали ранки хоботками.
– Не надо, – застонал Алексей.
Кое-как доковылял до двери и застучал, пытаясь перекричать звуки музыки. Дверь неожиданно распахнулась, оттуда ударило синеватым светом и запахом псины. Леша отшатнулся, и это спасло его от укуса.
Огромный черный зверь скалил желтые клыки и глухо рычал. Музыка смолкла.
Закрывая дверь, Алексей успел увидеть за спиной зверя стерильные стены лаборатории. И ворона, бьющегося крыльями в позеленевшие от времени прутья медной клетки.
– Сотри клетку! – успела крикнуть птица, прежде чем дверь с лязгом захлопнулась.
Леша привалился к ней спиной и отчаянно завыл сквозь плотно сжатые зубы, глядя на переплетения проводов над головой. Такие же вились по потолку лаборатории Дриши. Такие же оплетали тело Птицы во вращающейся колбе.
Книжник почувствовал, как лестничная площадка начинает вращаться вместе с ним. Пространство подернулось мутной зеленью. В воздухе поплыли пузырьки. Он открыл рот, но вместо звука из него вырвалась лишь стайка этих самых пузырьков.
По ту сторону стекла проявился силуэт Дриши. Он улыбался.
– Он просыпается, мастер Птицелов, – сообщил кто-то безликий.
– Увеличьте дозу, – скомандовал Дриши в пустоту. – Пусть еще поспит. Ему явно снится что-то хорошее. Дом, семья...
Рассмеявшись, он распался на тысячу черных мотыльков, и их рой окутал Лешу с ног до головы. Невесомые тельца полезли в рот, нос, запорошили пыльцой глаза.
>>>
– Лешенька! – горячие ладони Антона гладили его по щекам и векам, тормошили, вырывали из небытия.
Алексей вскинулся на постели, все еще чувствуя холод игл в венах и прикосновение призрачных крыльев.
– Леша, Лешенька, – продолжал ласково звать Антон.
Этот горячий парень вот уже несколько месяцев согревал постель Книжника. Задыхался, целовал взахлеб ночью, шептал слова о любви. И стыдливо отводил глаза днем, стоило Мечнику взглянуть в их сторону.
Несмотря на то, что Алексея освободили из-под ареста (под ответственность Юджина), доверия к нему в Максиме не прибавилось. Главу банды напрягало буквально все – их с Антоном внезапно вспыхнувшие чувства, прозрение Книжника, его нежелание пересекаться с Вольфгангом. Алексея особенно обижало последнее, тем более, что кредит доверия Вольфа был явно много выше, чем у него. Волк уже активно выполнял задания их коалиции, имел собственное огнестрельное оружие и ездил на боевые вылазки с остальными бойцами.
Не то чтобы Леша рвался в бой, но подозрения Мечника больно жалили и словно усиливали холод вокруг. Холод, который уходил ночью – в объятьях Антона. И еще рядом с Юджином, когда тот мог уделить брату время.
Их нечастые встречи были пронизаны теплом и светом, словно лучащимся из бархатисто-серых глаз старшего брата. Юджин был готов слушать и слышать, стремился понять страхи Алексея и помочь от них избавиться. Проблема была в том, что Книжник все еще не мог выговорить вслух то, что занозой засело в его изуродованной душе. Никому.
Поэтому избегал встреч с Вольфгангом. Благо тот, похоже, тоже не рвался беседовать с бывшим пленником лаборатории по душам. И Книжник в тайне надеялся, что этот пахнущий псиной мужчина не делился с Мечником такими подробностями пребывания на службе у Паука.
Офицера ноль-одиннадцать он тоже избегал бы, будь это возможным. Но в качестве реабилитации, их обоих устроили работать в одну и ту же частную клинику. И они то и дело сталкивались с Аленой – так, оказалось, звали девушку – в бежевых больничных коридорах. Каждый раз, Алена приветливо улыбалась ему. Она вообще старалась улыбаться почаще, словно заново училась это делать. И каждый раз видя эту гримасу, Леша чувствовал горечь на языке.
Он спас их тогда – они все это понимали. Но Книжнику не становилось легче от этой мысли.
>>>
– Лешенька, – снова звал его Антон.
Алексей сконцентрировался на россыпи веснушек на его щеках, казавшихся в полумраке спальни едва ли не черными. Словно следы множества крошечных лапок. Неприятное сравнение заставило Лешу зажмуриться, но и окончательно проснуться.
Или уснуть еще крепче?
– Ты напугал меня, – прошептал Антон, без тени укора. – Так долго не просыпался. Стонал.
Алексей читал его простые и густые эмоции, словно раскрытую книгу. Бесхитростное покорное тепло любовника вливалось Леше под кожу. Успокаивало, усыпляло.
– Снова приснился кошмар? – спросил Антон, оглаживая виски Книжника горячими пальцам.
Леша кивнул и откинулся на сырую подушку. Смежил веки, прекрасно понимая, что больше не сможет уснуть сегодня. Антон примостился рядом, аккуратно обнимая его поперек живота. Робко поцеловал в плечо, оставив след от слюны на коже.
«А утром он снова сбежит, пытаясь делать вид, что ночевал у себя», – с тоской подумал Книжник и уснул.
___________________________________________
*Здесь и далее используются строки из песни группы Placebo "Protege-Moi"