Ненависть...

Ненависть 21.2

- chapter 21 -

― Какой пункт второй?

Мы переговаривались шепотом чертовски быстро. Дунг вдруг схватила меня за руку и повела вперед, не оглядываясь.

― Пристрелить меня.

― Я не позволю! ― Шепот слишком громкий. Дунг шикнула на меня и повела быстрее. Из быстрого шага мы перешли на бег.

― Должен! Это часть нашего плана! Просто доверься мне, прошу! ― Взмолилась она, постепенно начиная задыхаться. Она то и дело схватывалась за голову, словно та страшно гудела. Не удивительно, я сам чувствовал себя разломанным.

― План? И какое место в нем играю я?

Она бросила один только взгляд на меня, и я ощутил всю серьезность ситуации куда больше, чем мог.

― Ты обязан выжить.

Все нутро сжалось от таких слов. С ней было бесполезно спорить. Она или же эти неизвестные "они" решили все без меня. Что делать? Так глупо подчиниться? Юнги не простит. Да и я сам дал обещание. Но если пойти против ее плана, позволить ее пристрелить... Вдруг я понял, почему они выбрали меня. Я был более холоднокровен к Дунг, чем Юнги. Даже сейчас я позволяю себе рассуждать, а Юнги просто прикрыл бы ее собой, твердо уверенный в своих инстинктах.

― Если все это кончится сегодня, то Виен будет в полнейшей безопасности. ― Кидает она через плечо, и я проклинаю ее. Знает, на что давить, знает, как сделать так, чтобы все шло по ее версии. ― Если нет, то мой отец просто рано или поздно уничтожит ее.

Я врезаюсь в спину Дунг, и понимаю, что дальше мы никуда двигаться не будем. Перед лицом скрипела обвалившаяся и заржавевшая кладбищенская ограда. Дунг с секунду оглядела тихое кладбище, словно вспомнив что-то, и подала мне руку.

Сказать честно ― я ненавижу кладбище. Никогда не тусовался в этих местах, считал их жуткими и давящими. Дунг видит мое побледневшее от страха лицо и почти что горько смеется.

― Придется вытащить сегодня парочку трупов.

Чуть бы не блеванул, представляя гниющие скелеты в гробах, и червяков, что медленно поедают плоть.

― Они идут сюда. Ты должен спрятаться. ― Она указывает на высокий старый памятник вдали. Я в нерешительности остановился. ― Давай! Мы должны покончить сегодня с этим!

― Но ты...

― Пошел!! ― Она выталкивает меня на дорожку между могил, и я оставляю ее одну на полнейшее растерзание тем, кто уверенно появился из леса и двинулся по пустому полю.

Тело само рухнуло за памятник, что полностью скрывал меня. Я схватился за голову, борясь с собственной совестью и сбившимся дыханием. Из кармана выпал телефон. И в голове все стало на свои места.

"Я должен заснять ее убийство!" ― подумал я в ужасе, оглядывая кладбище.

Дунг бросила в мою сторону последний взгляд, будто бы прощалась навсегда. Нет, я не смогу просто так сидеть! Только хотел вскочить, как на приличном от Дунг расстоянии остановилась целая группировка, которую возглавлял Ким Аарон.

― Ну, не далеко же ты убежала, доченька. ― Он с гадской радостью заулыбался, и я понял, что если выбегу ― нас прикончат обоих, как ни в чем не бывало. И наша смерть не принесет никакой пользы. Тогда рука сама схватила телефон...

Не помню и дня, чтобы я видел такую храбрость. Она не согнулась от страха, не выразила ни единого намека на то, что собирается сбежать. Единственное, что она сделала ― это расправила плечи и прямо посмотрела на отца и его друзей, которые уже держали пистолеты наготове.

― А я не собиралась убегать. Просто выбрала место для встречи более приятное. ― Дунг нагло прислонилась к изгороди и сложила руки на груди.― У нас много времени, и разговор будет долгим.

― О нет, дорогая, на сегодня никаких разговоров. ― Ее отец покачал пальчик так, словно отругал маленькую девочку за то, что та съела больше сладкого, чем ей было положено. ― Ты уже давно сделала свой выбор, сбежав с щенком Мина.

― Кстати, о Мине! ― Какую же странную ведут они игру! Обмениваются любезностями, а сами держат Дунг на крючке. ― Я ведь имею право на последнее слово?

Но нервы друзей ее отца были на пределе. Они вдруг схватили ее за шиворот и кинули к ногам отца. Дунг даже и не вскрикнула. Интересно, возникла ли гордость у отца за такую выдержку?

― Валяй. ― Отвечает он, после того, как долго разглядывает ее лицо. Держа ее за горло, девушку заставляют смотреть на отца снизу вверх, словно обозначая весомую иерархию. Я не вижу ее эмоций, но уверен, что она не поддается на эти провокации и остается храброй.

― Почему именно Мины? С чего началась эта вражда? ― Выдохнула она, захлебываясь от удара по животу. Отец поднял руку, и ее оставили в покое. На время.

― Ненависть всегда начинается с любви. ― Усмехается Ким Аарон, пиная землю, которая попадает на лицо девушке. ― Оба влюбились в твою грязную шлюху мать. Вот только досталась она мне первой. У Юонга духу не хватило трахнуть ее против воли.

"Досталось", ― пронеслось тогда в голове Дунг, и она чуть бы не накинулась на отца с кулаками. Но в этой пьесе ей отведена одна только роль, и она неукоснительно следовала ей.

― Мама никогда не принадлежала тебе! ― Кричит она с едкой издевкой. ― Мама всегда любила Мин Юонга!

Отец присел перед ней на корточки.

― А ты знаешь, почему она все же осталась со мной? ― Сладеньким тоном почти что пропел он, растягивая рот в улыбке. ― Да потому что забеременела тобой. Из-за тебя, Дунг, она обрекла себя на жизнь с таким человеком, как я.

Дунг смокла. Ее костлявое, но сильное тело попыталось встать ― ее толкнули на землю обратно. Неужели, он ее сломал? Не верю! Ну же, вставай, Дунг. Не смей сдаваться прямо сейчас.

― Ты ненавидишь всех, кто лучше тебя. ― Вдруг выплюнула она. ― Мама всегда любила Юонга, но была верна тебе. Ты не был равен ей в верности, поэтому и уничтожил ее. Юонг же был достойнее тебя, поэтому ты прервал его жизнь, отправив в тюрьму.

― Да, я засадил его в тюрьму!! ― Вспыхнул конченный папаша и с размаху ударил ее по лицу. Дунг перевернулась на спину и заулыбалась. ― Но кто мне в этом помог?! Ты, милая моя! Уговорить тебя выступить с ложными обвинениями на "дядю Юонга" было проще простого! Даже ничего взамен предлагать не пришлось. Ты все время помогала мне в грязных делишках, так что не смей обвинять меня в чем-то!

Их разговор затягивается. Дружки Кима нервно переглядываются между собой, поскольку знают, что эта девчонка способна на многое, а в ярости их предводитель теряет голову.

― Но к матери Юнги я не имею никакого отношения! Ты сам довел ее, подсылая к ней всяких отморозков!

И тут уже дружок отца рывком поднимает ее и трясет за плечи так сильно, что можно было потерять сознание. Разумеется, он действует по приказам отца Дунг, который все больше и больше злился от выкриков дочери. Он не привык к тому, что его в чем-то упрекают и обвиняют.

― Она начала влезать в мои дела! Сидела бы дома и скорбела бы молча ― ничего бы не случилось!

― Ты преступник!

Ее начинают откровенно избивать, пытаясь заставить замолчать, но Дунг упрямо терпит все выпады.

― Да, но что с того?!

На все кладбище раздался оглушающий женский хохот. Это Дунг откровенно смеялась над отцом. Не знаю: были ли это настоящие эмоции или же истерика, но всем стало необычайно жутко.

― Что с того, если я пристрелю тебя через секунду!

― Стреляй. ― Вальяжно отвечает она.

― Поднимайся!!

От бешенства отец ее выхватывает из рук дружков пистолет и целится прямо в Дунг.

Ее спина изогнулась, а руки крепко уперлись в землю. Она медленно, пошатываясь, но не теряя гордости, встала прямо перед ним. Тогда-то я и увидел ее избитое до крови лицо, на котором красовалась счастливая улыбка, причин которой мало кто понимал, кроме нее самой.

― Ну же, убей меня. ― С вызовом призывает она и задирает голову.

Я вспомнил, как она точно так же просила Юнги когда-то ударить ее на драках, только бы прекратить бессмысленный мордобой.

Рука ее отца не дрожит.

Ветер усиливается. Облака несутся по небу с быстрой скоростью, словно наперегонки. С красным отливом, они возвышаются над нами и говорят о том, что Господь неотрывно следит за всем, что происходит с его рабами.

Дунг успевает вытереть рукавом кровь с лица.

― Возмездие!!

Страшный вопль, как гром прорезает наступившую тишину, и раздается невыносимый сердцу последний, третий выстрел.

Расправив руки, словно птица в полете, она падает на землю.

Из пистолета выходит легкий пар, который поглощается вечерним воздухом. Вороны взлетают над нами, и их карканье заполняет режущую тишину.

Сердце мое перестало биться.

Я запомнил из этого дня только то, что рука замертво держала телефон до самого последнего мгновения. Запомнил, как тело выбросом вскочило, а рука моя взметнулась в воздухе... Запомнил, как полетел в сторону Кима нож... Запомнил, как оружие вонзилось в плечо, и его пальцы, нажавшие в эту же крохотную секунду на курок, дрогнули, и мужчина упал. Запомнил, как один за другим дружки Кима начали стрелять в мою сторону, пока он не приказал оттащить его от этого проклятого места. Запомнил, как трава подгибалась и вставала обратно от стихии ветра там, где была Дунг.

Жизнь продолжала свое вечное течение, а Дунг не вставала. Я ждал, что вот-вот, со стонами боли, она покажется из травы и улыбнется мне своей привычной улыбкой. И я пойму, что кошмар подошел к концу.

Но этого не произошло.

Тогда я осторожно оставил телефон у памятника, и заковылял к тому месту, где был сыгран последний этюд истории.

Она, словно мертвая Офелия, лежала в траве с закрытыми глазами. Ну же, открой их. Скажи, что все это шутка.

Мои дрожащие пальцы коснулись ее еще теплого лица. Я схватился за руку девушки и закричал что-то нечеловеческое. Она отдала мне свой нож, которым могла защититься. Отдала и телефон, чтобы после... Я в ужасе стал оглядываться, звать на помощь, надеясь, что телефон, пусть и без проклятой симки, приведет их к нам.

Спасите ее!! Не дайте ей погибнуть!! Эй! Мы здесь! Найдите же нас, ублюдки! Дунг умирает! Не позвольте ей уйти!

Я орал во все горло, продолжая держать ее за руку. Тепло ускользало от меня. Тогда я от паники стал бить ее по щекам, прося проснуться и больше никогда так не шутить со мной. Но она все не просыпалась.

Ветер хлещет меня своими жесткими прутьями. Я пытаюсь подняться на ноги, но они не держат. Она вся холодная, она вся бледная, точно смерть. Мои крики звучали в голове. Надрываясь от животного ужаса, я отскочил от нее и упал в высокую траву.

Облака сгущались. Они, как Господня ярость, устрашали нас, живых. Колосья неизвестного растения тянулись вверх. Лунный свет колыхнул сквозь громоздкие облака и осветил кресты могил.

Я вдохнул полной грудью и заплакал.

Все было кончено.

Хриплый жизни вдох.