- Я клянусь тебе, как только я верну свою душу обратно, твоя в тело не вернется уже никогда! Хотя, о чем это я? У таких, как ты, души-то отродясь не бывает, грязный, мерзкий пират.
Тридцатые годы восемнадцатого века. Пираты, ныне великие и опасные...
Oops! This image does not follow our content guidelines. To continue publishing, please remove it or upload a different image.
Жизнь всегда была для Мэредит загадкой, на разгадку которой, видимо, нужно потратить все запасенное у тебя время, и только по истечению срока своего ты понимаешь всю ту истину, о которой думал все это время, истину, которую искал долгие годы. В данный же момент единственная загадка для девушки — люди. Эти странные мужчины из бара, готовые пожертвовать всем на суше ради подчинения какому-то идиоту Калуму, при этом не получив никакой выгоды от этого "приключения всей жизни". Или только у Миранди настолько извращенное нутро, отчего думается ей, что во всем нужно искать плюсы для себя?
Когда зал "Кабаньей головы" пустеет — пьяницы лежат в отключке у входа, а постояльцы, спокойно выдохнув, нежатся на жестких кроватях — девушка облокачивается о стойку, потягивая из жестяной кружки напиток цвета ржавчины, пахнущий ни то сладким навозом, ни то чем-то другим. Она думает, что это, вероятнее всего, облепиха, но если нет — даже значит не хочет состав этого пойла.
Мэредит в упор смотрит на пиратов, столпившихся вокруг двух сдвинутых вместе деревянных столов и бурно что-то обсуждающих. Они резко жестикулируют, что-то кричат, а Калум просто стоит в стороне, потягивая, кажется, пиво из большой кружки, и наблюдает за ними, выслушивает предложения. Затем он ставит напиток на стол, складывает сильные, покрытые татуировками и бронзовым загаром от карибского солнца руки на груди, сводит густые черные брови к переносице и прищуривает глаза, внимательно вслушиваясь во все, что говорят, и осмысливая каждое сказанное мужчинами слово. И Миранди вдруг думает, что настолько очаровательно этот пират не выглядел еще ни разу за все время их ужаснейшего общения: сальные кудри разбросаны по широким плечам, на щеках смольная щетина, а на губах заинтересованная полуулыбка. Но затем она переводит взгляд на еле стоящего на ногах мужчину, Джошуа, который, облокотившись на спинку стула, смотрит на остальных почти с таким же серьезным видом, что и Калум, только глаза Дана застланы алкогольной пеленой. И только сейчас она замечает знакомое обмундирование в сине-золотых и белых тонах — служащий королевского флота.
