- Я клянусь тебе, как только я верну свою душу обратно, твоя в тело не вернется уже никогда! Хотя, о чем это я? У таких, как ты, души-то отродясь не бывает, грязный, мерзкий пират.
Тридцатые годы восемнадцатого века. Пираты, ныне великие и опасные...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Теплый песок, становящийся горячее с каждой секундой под лучами карибского солнца, кажется мягкой постелью. Калум сладко зевает, не думая открывать глаза. Переворачивается с бока на бок, чувствуя, как тело становится все влажнее и влажнее, что даже рубашка липнет к мокрой спине. Жарко, но сонливость берет верх, и он лишь подкладывает руки под голову, чтобы было удобней. А потом становится так прохладно, будто лежишь в тени дерева и лучи палящего солнца не достают до тебя, не ласкают кожу. В тени приятно, свежо и...
— Какого черта?!
Он ладонью хватается за щеку, что краснеет и полыхает огнем. Сон будто рукой сняло. Точнее его рукой и сняло. Женской, но до чего тяжелой рукой. Худ пятиться назад, задницей волочется по песку, что забивается в штаны. Парень вскакивает на ноги, которые, словно ватные, предательски подкашиваются в такой неподходящий момент. А затем помутненный после сна взгляд фокусируется на женской фигуре. В голову закрадывается мысль, что прохлада была все-таки от тени, но вовсе не дерева.
— Ты кто такая, черт тебя дери?
Калум слишком часто моргает, настолько часто, что кажется, будто взлетит сейчас на своих длиннющих ресницах куда-то в небо, но затем с грохотом упадет обратно на землю. Он пытается сфокусироваться на ее лице, а в голове будто барабан натянут, по которому без остановки лупят аборигены с местных островов, да так лупят, что перед глазами вспыхивают искры. Больно.
— Жалкое зрелище. — Незнакомка заправляет курчавую прядь за ушко, а затем кричит слишком уж громко, — Я тебе сейчас объясню, кто я есть, убогий ты пропойца!
Калум недоумевает, хватается обеими руками за больную голову и чувствует, как земля под ногами начинает вращаться.
— Уважаемая, можно немно-о-ого тише? Совсем чуть-чуть?
Он взмахивает рукой, оставляя расстояние размером с миллиметр между большим и указательным пальцами. Девушка пытается что-либо разглядеть, но мужские руки так сильно дрожат — сложно что-либо заметить при такой-то тряске. Уголки женских губ саркастично скользят вверх, а испуганный взгляд Калума — вниз. Медленно, с предельной осторожностью, будто там не рука вовсе, а гадюка. Девушка с копной кудрей насмешливо наблюдает.
