Школьник

Часть 13. Лена

Я проснулась от тихого шороха. В комнате витал сизый полумрак, лишь полоска лунного света, пробившись сквозь щель в шторах, серебрила край подушки. На ней лежала моя синяя заколка — Ваня, видимо, с бесконечной бережностью извлёк её из моих ослабевших во сне пальцев.

Повернув голову, я увидела его. Он сидел на краю кровати, сгорбившись, будто невидимая тяжесть придавила его плечи. Локти уткнулись в колени, лицо скрывала тень, но лунный свет выхватывал нервное движение его пальцев, мнущих один из конвертов.

— Ты не спишь? — мой шёпот разорвал тишину, казалось, слишком громко.

Он вздрогнул, словно застигнутый на месте преступления, и конверт соскользнул на одеяло.

— Не смог. Голос его звучал хрипло, будто выскобленный изнутри. — Боялся, что проснусь, и окажется, что это сон.

Я приподнялась на локте. Лунный луч, скользнув по его профилю, обнажил то, что он так тщательно скрывал днём — трещины в его броне: глубокие тени под глазами, затянутые в ниточку губы, дрожащий уголок челюсти. Таким — обнажённым, ранимым — я его ещё не видела.

— Ваня...

Он резко встал, словно не мог выдержать мой взгляд. Его тень, огромная и беспокойная, металась по стенам, повторяя путь его мыслей — от окна к двери, от прошлого к настоящему.

— Я пять лет носил эту коробку с собой. — Его пальцы впились в подоконник. — Из общаги — в съёмную квартиру. Потом — в Питер. Потом — обратно. — Горькая усмешка исказила его черты. — Как идиот. Не мог выбросить. Не мог перестать писать.

Я села, завернувшись в одеяло, которое всё ещё хранило его тепло.

— Почему ты показал мне их сегодня?

Он откинул штору. Внизу пустынная улица блестела от дождя, фонари дрожали в лужах, как его голос, когда он наконец ответил:

— Потому что ты вернулась. Повернувшись, он поймал мой взгляд. — И я больше не хочу прятать свою боль.

Луна выхватила из темноты его глаза — чёрные, бездонные, полные немого вопроса.

Я протянула руку. Он колебался — целую вечность, одну секунду — потом подошёл. Его пальцы сплелись с моими, и в этом сплетении было что-то священное.

— Я не знала, — прошептала я.

— Я не хотел, чтобы ты знала. — Он поднял нашу сплетённые руки, прижал к своим губам мою. — Но сегодня, когда я увидел тебя в больнице... когда подумал, что ты можешь снова потерять кого-то важного... — Его голос дрогнул. — Я понял, что больше не могу молчать.