Я сидел за последней партой, втиснутый в этот жесткий пластиковый стул, который с каждым минутой все глубже впивался в спину, оставляя на коже болезненные отметины. Мои ноги, небрежно закинутые на стол, предательски дрожали — мелкая, неконтролируемая дрожь, которую я тщетно пытался скрыть. В горле стоял комок, горячий и колючий, будто проглотил раскаленный уголек.
Учебник лежал под телефоном — чистая формальность, прикрытие. Его страницы были раскрыты на середине, но слова расплывались перед глазами в бессмысленную кашу. Взгляд, предательски непослушный, каждые пять секунд соскальзывал к двери — к этому темному прямоугольнику, где в любой момент мог появиться ее силуэт. Я ловил себя на том, что задерживаю дыхание, когда в коридоре раздаются шаги, и выдыхаю, когда они проходят мимо.
Хенк сидел рядом, выбивая нервную дробь пальцами по столу. Его ноготь, обкусанный до мяса, оставлял на пластике липкие следы — раз-два-три, этот навязчивый ритм сливался с тиканьем часов над доской, отмеряющих последние секунды перед бурей. Каждый удар отдавался у меня в висках, как молоточек невролога, проверяющего рефлексы.
— Если ты сейчас что-то выкинешь, я тебя сам прибью, — прошипел он так тихо, будто слова вырывались у него из горла против воли, что я едва разобрал слова, но в его голосе была та самая опасная нота, которая всегда означала: «Это уже не шутки». Его горячее дыхание обожгло мою щеку, пахнущее мятной жвачкой и чем-то металлическим — страхом или адреналином.
Я видел, как его глаза, обычно спокойные, теперь потемнели, стали почти черными, зрачки расширились, поглощая радужку. В них плавала настоящая паника, та, что заставляет сердце биться чаще, а пальцы непроизвольно сжиматься. Его челюсть напряглась, резко очертив скулы, и я понял: он действительно готов броситься на меня, схватить за плечи, встряхнуть — лишь бы остановить. Спасать меня от меня же самого.
Я махнул рукой, но жест вышел резким, неестественным, будто мои суставы вдруг стали деревянными. Пальцы сами собой сжались в кулак, ногти впились в ладонь, оставляя на коже полумесяцы.
— Расслабься, — голос звучал хрипло, будто сквозь слои ваты, сквозь туман, затянувший мозг. Я сглотнул, чувствуя, как пересохшее горло сопротивляется. — Я просто... изучаю новый педагогический состав.
Рита фыркнула. Ее смешок прозвучал резко, как хлопок пробки, и тут же рассыпался в тишине.
YOU ARE READING
Школьник
Teen FictionИван Кислов - старшеклассник, привыкший бросать вызов системе. Он не признаёт авторитетов, насмехается над правилами и живёт по принципу «чем опаснее - тем интереснее». Но всё меняется, когда в школе появляется она - новая учительница английского.
