Когда и почему грёзы были разделены надвое? Выжги же пелену тьмы незнания пред жуками Халлоунеста, жнец, что собирает свою жатву...
— Хорошо, что вы спросили об этом не Гримма.
Голос у него шершавый, низкий, и будто отдается где-то в груди у того, кто слушает. Король Кошмара даже не оборачивается, и широким жестом подтягивает к себе полу ярко-красного с малиновым отливом плаща.
— Гримм, конечно, стар, — хотя по нему и не скажешь, да? — но ответить на этот вопрос не смог бы... Просто потому, что когда это произошло, его еще на свете и в помине не было. Это было... давно. Слишком давно.
...Он молод, горяч нравом и совершенно не принят никем из сородичей — светозарных и блистательных божеств Грез. Он просто другой — пахнущий страхом, несущий кошмар под крылом. Неправильный, отвергнутый, опасный, страшный — уничтожить, растереть в пыль, выкорчевать и погасить пламенное-жгучее-живое-нутро, чтобы ничто не мешало и дальше всем ныне живущим корчить из себя счастливцев.
— Ага, как же... Сладкие, приторные, сахарные всегда-светлые-добрые-грезы... Тошнотворная песенка на семи нотах. Да и та спета по пробуждении.
Раны жгут и горят. Он останавливается и призраком смотрит на свое отражение в каком-то первом попавшемся озерце. Да, выглядит Король («пф-ф-ф, какой ты Король без домена...») неважно — пробитый и наскоро закрытый бок все еще саднит; маска кое-где обуглилась и, кажется, даже треснула у виска («надо будет заделать...») — такой себе сценический образ, Мастер, теряете хватку, ее не набрав!
Король морщится. По «телу» длинными алыми трещинами снова проступает его собственная слабость: всё-таки больно. Пламя внутри медленно угасает. Всё-таки достали, достали — но не добили: ты же бог, помнишь, да?
«А богов вообще-то не так-то просто убить...»
Вода перед ним выглядит прохладной. Наверное, эта прохлада здорово бы сняла боль, только вот Королю в жизни до нее самому не дотронуться — ему, как и всем божествам Грез, недостаёт физической оболочки для этого; только если осязать этот мир руками какого-нибудь сосуда для собственной воли. «Хорошая идея, — думает Король мутно; шаг — и он уже в Грезах, и трещины на его теле все же смыкаются. — надо будет не забыть...»
— ...Убирайся из моего домена.
Он оборачивается на грудной властный голос: его золотой звон его совершенно не впечатляет — голова уже от подобных нарисовавшейся незнакомой богине болит. Вот так сюжетная перипетия: Король был абсолютно уверен, что в это всеми забытое королевство взор его светлейших «братьев и сестер» не достает. Ага, как же. Понадеялся — получи и распишись.
