Angels fall...

10. Penfolds Grange Hermitage;

Сознание возвращается тяжело. Блуждая в благословенной тьме, Чуя нехотя реагирует на начавший проясняться в голове туман. Забытьё постепенно отпускает, выталкивает в реальность, и первое, что чувствует мафиози, это очередная порция боли. Впрочем, грех жаловаться, ведь с последней отпечатавшейся в памяти волной, скрутившей позвоночник, эта боль не сравнится. Больше похоже на ощущения как после хорошей тренировки с Акутагавой. Юркий прыткий расёмон заставляет побегать. Уворачиваясь от атак, оттачивая скорость своих реакций, Чуя порой выворачивался в такие позы, в какие не сворачиваются даже опытные практики йоги. Стоит ли говорить о расплате и последствиях. Шумно выдохнув, Чуя приоткрывает глаза. Перед ним вместо безликого потолка завораживающее своей красотой лицо Озаки. Парень моргает. Коё тоже. Смотрит взволнованно, улыбается и мягко касается его щёк ладонями. У неё всегда тёплые ухоженные такие лёгкие руки. Их прикосновения дарят покой. Запах жасмина от запястий согревает изнутри. Не ящик-гроб, а грубоватая больничная койка. Не запах болезни и пыли, а запах медикаментов и цветов в вазе на тумбе. Не темнота и грязный жёлтый свет, а умеренное зеленоватое из-за стекла бра освещение. Чуя узнаёт всё это. В палате этой больницы, в которой до становления боссом Портовой мафии работал Мори-доно, он отлёживался уже не раз и ещё не раз отлежится. Стоит только подумать о боссе, как и он появляется перед глазами. Поверх чёрного костюма накинут белоснежный халат. От мужчины остро пахнет резиной одноразовых врачебных перчаток, дезинфицирующими средствами и терпким одеколоном. Этот запах успокаивает истрёпанные нервы. Тёмные волосы мужчины распущены, взъерошены. Огай выглядит как врач, хирург, а не как босс мафии. Это наводит на нехорошие мысли, и Чуя скашивает глаза на своё тело. Капельница привычна и вопросов не вызывает, но под одеялом, которое безмолвно приподнимает Озаки, прекрасно понимая, что ему нужно, в разъёме больничной рубашки красуются бинты, скрывающие, судя по ощущениям, длинные продольные швы вдоль грудной клетки. - Пришлось провести операцию, Чуя-кун, - негромко говорит Мори, будто знает, как звенит у его преемника в ушах. - У тебя были небольшие проблемы с сосудами и кровеносными каналами из-за резких скачков давления. Хотя ты отделался малыми жертвами. Не хочу говорить, что было бы, опоздай твои спасители ещё хоть на полчаса. - Прошу, скажите, что у меня не было гнойных язв внутри, - криво улыбается Чуя. Мори вскидывает брови, а после негромко смеётся и качает головой. - Нет, Чуя-кун. Я лично занимался тобой и могу поклясться, что никаких язв не было. - Спасибо, господи, - бормочет Накахара под смешок мужчины и льнёт щекой к ладони Коё. - Ты всех изрядно напугал, Чуя, - мягко журит его Озаки и поправляет одеяло. - Такую команду поддержки собрал. Мой драгоценный мальчик, я всегда знала, что Огай-сан сделал верный выбор, назначив тебя своим преемником. Ты объединяешь людей. Следуя кивку женщины, Чуя поворачивает голову влево. Грудную клетку на секунду сдавливает от открывшейся картины. Казалось бы, вполне естественно, что за него - преемника Мори-доно и Главу Исполнительного комитета - все волновались. Поставить под удар Чую в некотором смысле значит поставить под удар будущее Порта. К тому же, он знает слишком много, чтобы его голова могла достаться врагу. Несколько раз Накахара уже бывал в плену и с достоинством выдерживал все пытки, даже те, что оставили ему неприятные шрамы на спине в канун двадцатилетия - вот уж отличный подарок на день рождения. Но помимо эсперов, подобных девушке, что вырубила его, есть ещё одна каста мерзких типов. К ним относится Кью, и способность этих эсперов манипулировать разумом может сыграть плохую шутку с любым пленником. Хочешь, не хочешь, а расскажешь обо всём, что знаешь. Но люди, собравшиеся вокруг него, находятся рядом не потому, что в голове Чуи много ценной информации, и не потому, что положение обязывает. А потому, что Порт - его, Чуи, семья, и он всем этим людям не чужой. За горизонтальным смотровым окном палаты стоит Хироцу. Перехватив взгляд Чуи, он слегка кивает ему, и может показаться, что мужчине безразлично происходящее, но намётанный взгляд голубых глаз отмечает, как расслабляются чужие плечи. Со скрещенными на груди руками прислонившись спиной к стене напротив окна, дремлет Тачихара, склонив голову вперёд. Рядом с ним стоит Гин. Её лицо привычно скрыто маской, но когда взгляды сталкиваются, Чуя может прочесть облегчение в глазах девушки и искры радости от того, что всё закончилось хорошо. Каджи не видно, как и Хигучи, зато Чуя видит Акутагаву. Тот сидит на угловом диване в палате и сверлит Чую пристальным взглядом. Правда, он единственный, на чьём лице читается не облегчение, а тревога. Что её породило, Накахара понимает в тот момент, когда перемещает взгляд дальше и видит сидящего рядом с Акутагавой Дазая. Сердце пропускает удар и начинает частить. Привлекая всеобщее внимание, пищит подключённый кардиограф. Но отнюдь не от того, что Чуя увидел в своей палате бывшего напарника и партнёра. Всё дело в спящем Ацуши, зажатом между Акутагавой и Дазаем, который дёргается от резкого пронзительного писка прибора, замечает, что Чуя очнулся, и тут же срывается к нему. - Чуя-сан, как вы? - спрашивает мальчик, вцепляясь ледяными пальцами в его запястье. - Всё хорошо, детёныш, - криво улыбается Чуя и поворачивает голову к внимательно наблюдающему за происходящим Мори. - Я могу объяснить, босс. Я могу всё объяснить. - Не сомневаюсь, Чуя-кун, - кивает Огай. Взгляд его, пристальный и цепкий, просверливает Чую насквозь, но нет в нём опасной остроты, нет ледяного блеска, означающего, что приговор уже вынесен. Пожелав скорейшего выздоровления и кивнув на прощание, Огай покидает палату. Вслед за ним выскальзывает из палаты Дазай, бросив на Чую нечитаемый взгляд, и удаляется ободряюще улыбнувшаяся Озаки. Вне стен палаты тоже все расходятся, как только убеждаются, что с Накахарой всё в порядке. Внутри остаётся лишь Чуя, льнущий к его руке Ацуши и поднявшийся с дивана Акутагава, обошедший больничную койку, чтобы Накаджима не мешался ему под ногами. - Полный отчёт, - даёт отмашку Чуя и чуть сдвигается, позволяя Ацуши улечься рядом и уткнуться носом себе в ключицу. - В начале второго ночи мне позвонил ваш подопечный и сообщил, что вы пропали, - кивнув, начинает Акутагава. - Я приехал за ним в Токио и вернул обратно в Йокогаму, заодно прихватив записи с камер видеонаблюдения, на которых был зафиксирован момент вашего похищения. Вернувшись в Йокогаму, я отправил вашего подопечного домой, - острый взгляд на вжавшего голову в плечи мальчишку, - и поехал в штаб. Хигучи отследила и вашу машину, и ваш телефон. Полуночники технического отдела смогли отследить машину, в которой вас увезли из Токио. Она доставила вас и ещё троих людей в порт. - Грузовые судна из Америки, - предполагает Чуя и, получив согласный кивок, вздыхает. - Так и знал. Я так понимаю, вы с Хигучи связались с нашими людьми в министерстве, но они ничего не смогли сделать, потому что кому нужно уже приплатили и хорошо, чтобы не дёргались? - Верно, - кривится Акутагава и скрещивает руки на груди. - Нам сообщили, что сунуться к этим людям без последствий не представляется возможным. Не то чтобы меня это остановило, разумеется. Хигучи вызвалась помочь, и мы отправились в порт. Нашли нужное судно, наткнулись там на одного из амбалов, отметившихся на записи из парка, и... - косой взгляд на Ацуши, - устранили проблему. Хигучи осталась встречать Хироцу-сана, а я отправился в нижнее хранилище, располагая информацией, что пленных держат там. Когда прибыл на место, ваш подопечный, обратившийся зверем, пытался откусить Дазаю-сану голову, - смешок. - На зверя не подействовал ни дар Дазая-сана, ни пули, ни расёмон. Он остановился лишь тогда, когда из одного из ящиков вывалились вы. Начал нервно расхаживать вокруг и тормошить, пока вы не пришли ненадолго в сознание. После этого способность мальчишки утихомирилась, и он вернулся в привычный вид. Я собирался доставить вас в больницу, а ребёнка отдать на попечение Гин, но Дазай-сан сказал, что мы все вместе едем в больницу. Он сам позвонил Мори-доно и рассказал обо всём. Он же всё это время присматривал за мальчишкой. - Детёныш, теперь твоя версия, - устало выдыхает Чуя и похлопывает мальчика по лопаткам, когда тот весь сжимается под его боком. - Спокойно. Тебя никто не собирается ругать. Мне нужна вся картина происходящего, а для этого нужен твой взгляд на ситуацию. - Я не сразу понял, что вы пропали, - едва слышно бормочет Ацуши. - Когда понял, что не могу вас найти, что это не очередная проверка, то очень испугался. Ждал сначала, думал, что вы вернётесь, а когда понял, что что-то действительно случилось, написал сообщение Акутагаве-сану. Не стал звонить, потому что не знал, можно ли раскрыть ему свою личность. Акутагава-сан сказал, что не время играть в молчанку, поэтому я рассказал ему обо всём, что произошло, когда он перезвонил. Когда он приехал, то дал мне маску. С ней было проще, и я показал ему место, до которого смог проследить ваш запах, а потом мы поехали обратно. Я хотел помочь, а Акутагава-сан хотел, чтобы я остался дома. Тогда я решил... - Ты решил меня обмануть, - припечатывает Акутагава, недобро зыркая на ребёнка. - Я мог помочь! - вскидывается тот и сверкает на недовольного парня засветившимися глазами. - Я мог помочь, а вы решили от меня отмахнуться! - А ну-ка тихо оба, - шикает Чуя, ощущая, как начинает болеть голова в затылке, и зарывается пальцами в волосы мальчишки, успокаивая его теплом прикосновений. - Ты решил действовать по-своему. Что дальше? - Вы тренировали меня быстро бегать, я и побежал, - роняет Ацуши, не видя, как взрослые обмениваются недоумённым взглядами, сменившимися лёгкой насмешкой и недовольным фырканьем. - Было очень поздно, и вокруг никого не было. Я ориентировался на слух и бежал вслед за машиной Акутагавы-сана. Потерял под конец, но увидел высотное здание «Mori Corporation». Вы говорили, что работаете там. Я подумал, что Акутагава-сан поехал туда. Так и вышло. Я дождался, когда он снова появится, а потом снова побежал за машиной. На этот раз я боялся её потерять, поэтому... Я... Чуя-сан, вы говорили, ещё рано, но я... Я обратился к тигру, и он... Мои руки и ноги... В общем, я немного стал тигром. Чуя замирает. Акутагава окидывает ребёнка оценивающим взглядом. Ацуши, почуяв атмосферу, снова сжимается в комок. Закрыв глаза, Накахара выдыхает. Чёрт побери. Они ещё не переходили к тренировкам с трансформацией, потому что Чуя не знал, с какой стороны подойти к этому вопросу. Чувствовать зверя он Ацуши научил, но как объяснить словами такую сложную вещь, как перенос воображаемого обмена телами в реальность? Тигр показывался на поверхность только в том случае, если Ацуши угрожала опасность, это было проверено опытным путём. Но частичную трансформацию Чуя даже объяснить толком на словах не мог. Это всё равно, что пытаться объяснить, как работают созданные им самим барьеры на сознании, отделяющие «Смутную печаль» от «Порчи», и каким образом кодовые слова срабатывают активатором для последней. Есть вещи, которые нужно прочувствовать, чтобы понять, и никак иначе. По этой причине Чуя опасался начинать новый этап тренировок, ведь Ацуши мог застрять в переходной форме, и без кого-то со способностью Дазая было бы сложно вернуть ему нормальный вид. - Итак, ты обратился к тигру, обзавёлся его конечностями и на этот раз смог угнаться за машиной Акутагавы и выследить их с Хигучи, - усмирив эмоции, сам себе кивает Чуя. - Что было дальше? - Я отделился от них и решил проникнуть внутрь через неприметный запасной вход почти на уровне воды. Отвлёк охрану и забрался внутрь, - продолжает Ацуши, робко касаясь запястья Чуи и ощутимо расслабляясь, когда его пальцы ловит тёплая ладонь. - Внутри было пусто и путано. Но я нашёл карту и подумал, что если Акутагава-сан начал сверху, я могу проверить всё внизу. Я даже не добрался ещё до лестницы, когда почувствовал тот же запах, что в парке. Там пахло ужасно. Я смог уловить ваш запах, но больше всего там пахло болеющими людьми. - Двадцать два эспера, - отчитывается Акутагава, словив на себе взгляд голубых глаз. - Все подверглись способности эспера со стороны похитителей. Её тело уже изучили. Судя по всему, входя в контакт с жертвой, она заражала их собственными обострёнными болезнями. Чего у неё только не было, и всё хроническое. Как она сама жила с таким букетом, остаётся лишь предполагать. Мори-доно сказал, каждому эсперу досталось что-то своё. Вам повезло, Накахара-доно. Несколько эсперов не выдержало. - Она... - начинает Чуя, но не договаривает, потому что... - Я нашёл вас, - нервно перебивает его Ацуши, начав бегать взглядом по палате. - Я почти нашёл вас там, внизу. Но потом там вдруг оказался тот человек, которого мы встретили возле забегаловки. Дазай Осаму. Он напугал меня. Я не... Вы говорили, он предатель. Я подумал, он может причинить вред. Я не хотел нападать на него, но он... Он... - Что такое, детёныш? - нервно поторапливает его Чуя, схватив за подбородок и развернув лицом к себе. - Что эта бинтованная сволочь успела тебе сделать? - Я не... Он... - загнанно шепчет Ацуши и хватается за запястье парня, как утопающий за соломинку. - Зверь был со мной. Я чувствовал его присутствие. Он не спал, был рядом со мной. Руки и ноги стали нормальными, но этот человек сказал: «Рычать и сверкать глазами невежливо». Он дотронулся до меня, и я почувствовал... Он пустой, Чуя-сан! Он меня пугает! Растерянно обняв вновь прижавшегося к нему начавшего всхлипывать мальчишку, Чуя поднимает взгляд на Акутагаву. Тот хмуро смотрит на ребёнка, а после переводит взгляд на рыжеволосого парня и поводит плечом. - Я не знаю, о чём он, - негромко говорит Рюноске. - Когда я появился, они уже сцепились: Дазай-сан и зверь. На моих глазах Дазай-сан коснулся тигра, но «Исповедь» не сработала. Пули отскочили от шкуры, не принеся никакого вреда. Когти разрезали расёмон. Я бы проверил каждую технику, но Дазай-сан сказал, что внутри зверя - ваш подопечный. Я побоялся навредить ему, если перестараюсь. Как я и сказал, зверь успокоился сам, когда нашёл вас. После мы забрали вас сюда. - Как давно, кстати? Сколько времени прошло? - Четверо суток. Когда вас привезли, у вас сердце остановилось. Мори-доно лично вами занялся. У вашего подопечного случилось небольшая истерика, но его забрала у Дазая-сана и успокоила Озаки-сан. Операция длилась больше десяти часов, а после вас погрузили в лечебную кому. Всё это время Дазай-сан не отлучался дольше, чем на несколько часов. Мори-доно лично при всех разрешил ему находиться здесь. О ребёнке позаботилась Озаки-сан. Полагаю, в какой-то момент она подмешала в его чай снотворное, потому что мальчишка отказывался уходить от вас и рычал на каждого, кто думал увести его силой. Она привезла его за несколько часов до вашего пробуждения. - Ладно, Акутагава. Ты можешь идти. Спасибо за помощь и за то, что позаботился о найдёныше. - Поправляйтесь, Накахара-доно. Склонив голову, Акутагава направляется к выходу. Уже шагнув из палаты, он оборачивается и, перехватив взгляд Чуи, кивком головы указывает на Ацуши и беззвучно шепчет одним губами: «Это он убил эспера». Накахара шумно выдыхает и кивает, давая знать, что понял. Ещё раз поклонившись, Акутагава уходит, закрыв за собой дверь. Потянувшись к пульту на тумбочке, Чуя опускает внутренние жалюзи на смотровом окне и зарывается пальцами в волосы притихшего мальчишки, поглаживая его большим пальцем за ухом до тех пор, пока найдёныш не обмякает, не расслабляется рядом с ним. - Озаки-сан позаботилась о тебе? Ты был вежливым, надеюсь? - спрашивает Чуя негромко, и Ацуши едва заметно кивает, ёрзая щекой по его ключице. - Я не хотел уходить, но потом уснул на диване. Когда проснулся, уже был в квартире Озаки-сан. Она сказала, что мы в штабе «Mori Corporation», на верхних этажах. Сказала, я проспал беспробудно двое суток. Там была девочка, Кёка. Озаки-сан попросила её присмотреть за мной. Кёка... Кёка-тян? Она накормила меня и показала, где можно умыться. Мои вещи постирали и высушили, а потом Озаки-сан сказала, что может отвезти меня обратно, если я хочу быть рядом с вами. Я согласился. - Она не расспрашивала тебя ни о чём? - Нет. Сказала только, что рада, что у её подопечного теперь есть свой. А ещё сказала, что я понравился Кёке-тян, и это очень хорошо. Не знаю, почему она так решила. Я только немного поговорил с этой девочкой, пока ел. Она удивилась, что в меня влезло так много риса, а я сказал, что она похожа на лепесток сакуры, который вот-вот подхватит и унесёт ветер. Она сначала одарила меня пристальным взглядом, а потом ушла, не сказав ни слова. - О, в самом деле? - усмехается Чуя, вспоминая подопечную своей наставницы. - Думаю, она была смущена и растеряна. Такое красивое сравнение, но понять можно двояко. И что она прекрасна, как цветок сакуры, и что ей нужно лучше питаться, потому что почти прозрачная. - Я имел в виду, что она очень маленькая и выглядит хрупко, - поясняет Ацуши, и в голосе его слышно смущение. - Хорошо, пусть так, - кивает Чуя и мягко поглаживает мальчика по загривку. - А теперь, когда мы одни, я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что произошло между тобой и Дазаем. Ты уже говорил, что он пустой, но не стал пояснять. Что это значит? Чем он тебя так пугает? Обычно все ведутся на его, - тихий фырк, - смазливую морду, сладкие улыбки и лживые ядовитые речи. - Я чувствую людей, - отвечает Ацуши и нехотя садится прямо, подобрав под себя ноги и стараясь занимать поменьше места на не очень-то широкой койке. - Чувствую, какие они внутри. Это сложно объяснить, Чуя-сан. Например, ваша способность пахнет остро, жгуче. Она как перец чили, но в то же время огонь и дым. Терпкая, пряная и опасная. Так вы пахнете для меня. Акутагава-сан другой. В нём густая вязкая тьма. Она холодная и переливающаяся, шёлковая, скользящая. Рядом с ним спокойно. Рядом с ним слепящий свет моего зверя перестаёт резать мне глаза. Это как упасть в воду и медленно погружаться на дно, когда блики солнца смазываются, и остаётся приятный полумрак. Чуя какое-то время вглядывается в блаженное выражение лица замолчавшего Ацуши, явно погрязшего в воспоминаниях о том, каково было ощущать на себе прикосновения расёмона и вдыхать его холодный, похожий на талую воду запах вживую, а после тычет ребёнка в мягкую щёку пальцем и одаривает ойкнувшего мальчишку усмешкой. - Уверен, у тебя не было времени поблагодарить Акутагаву за помощь. Встретитесь в следующий раз, и вот это всё скажешь ему в лицо. Только когда я буду рядом. - Зачем это? - подозрительно щурится Ацуши, на что Чуя невинно пожимает плечами, уже представляя, как растеряется, опешит и даже, возможно, смутится Рюноске, услышав нечто подобное. - Акутагава очень закрытый человек. Он плохо сходится с людьми и вряд ли когда-либо слышал о себе нечто подобное. Думаю, ему будет очень приятно. А теперь вернёмся к Дазаю и его пустоте. Ацуши тут же сникает и отводит взгляд, начиная комкать подол толстовки. - Когда он коснулся меня, я почувствовал, как рвётся связь между мной и зверем. Пустота внутри этого человека... Она бросилась на меня. Бросилась на тигра. Схватила его и потащила прочь. Я испугался. Подумал, что он хочет отобрать у меня зверя, и бросился к тигру, схватился за него. Всё вокруг залило белым сиянием, и я почувствовал то же самое, как когда на складе вы разозлили зверя, чтобы он выбрался наружу. Я понял, что он остался со мной, что защитит меня. В то же время я думал и о том, что не знаю, как поменять нас местами обратно. О том, что из-за этого человека упущу время и не смогу найти вас, помочь. Наверное, поэтому зверь успокоился, когда вы выпали из того ящика. - Странно, что ты ощутил это именно так, - хмыкает Чуя и закашливается, тянется за водой к тумбе. - Это его способность. «Исповедь неполноценного человека» гасит другие способности, деактивирует их, сводит эффект к нулю. В прошлом Дазай часто использовал эту способность на мне. У моего дара есть две грани. Одну я могу контролировать, а другую - нет. С ней мне всегда помогал Дазай. Его дар гасил мой, когда в том исчезала нужда. Но я никогда не чувствовал никакой агрессии от этой пустоты. Она всегда мягко принимала меня, равномерно выпивала жар из моего тела. Думаю, по ощущениям было нечто похожее на то, что ты описал по отношению к Акутагаве. - Для меня всё было не так, - кусает губы Ацуши. - Рядом с Акутагавой-саном мне спокойно и легко. Надёжно. Не так как с вами, Чуя-сан, с вами никто не сравнится, но тоже хорошо. А пустота этого человека будто следила за мной, скаля клыки. Она жуткая, и страшная, и пугающая. Она безграничная, и когда Дазай - Дазай-сан? - коснулся меня, мне показалось, она поглотит моего зверя, уничтожит его. - Занятно, - задумчиво тянет Чуя, невольно вспоминая найденную вместе с Дазаем кассету, на которой вырвавшийся из Ацуши на грани жизни и смерти зверь проглотил кристалл его дара, убил Шибусаву и унёсся прочь, спасая своего хозяина. - Ваша связь с тигром сильна. Очень сильна. Сильнее способности Дазая. Такого я ещё не встречал. Это интересно. Думаю, стоит всё это обдумать, но не сейчас. Сейчас я хочу услышать от тебя ещё одну правду. Ты понимаешь, о чём я хочу спросить? - Я слышал, как помощница Акутагавы-сана сказала, что «Тачихара-сан позаботится о том, чтобы в Америке получили подарок Порта», - мямлит Ацуши, отводя взгляд. - Она сказала, корабль уже отплыл, а все похищенные люди в больнице. - Ацуши, посмотри на меня, - просит Чуя и осторожно садится, сдерживая желание скривиться от боли, резанувшей по груди, протягивает руки и обхватывает лицо мальчика ладонями, разворачивая к себе. - Я не об этом, и ты это понимаешь. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что случилось с эспером похитителей. - Я... Она... Я не... Чуя-сан... - бормочет едва слышно Ацуши, едва выдерживая его взгляд. А после его глаза наполняются слезами. Всхлипнув, мальчик ныряет вниз и утыкается лицом в колени Чуи, обнимая их поверх одеяла и содрогаясь всем телом. Он ревёт навзрыд, не стесняясь и не сдерживаясь. У Накахары внутри всё сжимается. Так он и думал. Этот ребёнок не выживет в мафии. Этот ребёнок, по глупости и наивности влезший во все эти разборки, уже не выдерживает, хотя всё, что произошло, совсем не его вина. Но как это объяснить? Как доказать? Как успокоить? Зарывшись пальцами в растрёпанные пряди на макушке мальчишки, Чуя уже начинает подбирать нужные слова, как слышит негромкий бубнёж. Подавшись вперёд, он похлопывает мальчика по загривку и слегка дёргает его за ухо вверх. - Что ты сказал, Ацуши? Накаджима поднимает раскрасневшееся лицо и смотрит на него испуганно и виновато сквозь слипшиеся треугольники светлых ресниц. - Простите, Чуя-сан, - всхлипывает он. - Мне не жаль. Простите, простите меня. Я убил её. Я убил. Простите. Мне не жаль. Чуя-сан, простите... Мне не жаль. Не жаль. Не жаль... Под конец мальчишка срывается на бессвязное бормотание, и Чуя не придумывает ничего лучше, чем обхватить его за плечи и притянуть к себе на колени. Грудную клетку снова прошивает болью, но это сущие мелочи, пустяки по сравнению с тем, что он только что услышал. Мафиози даже не знает, как реагировать на это признание. Он думал, Ацуши испугается. Думал, мальчишка будет в ужасе. Думал, тот будет биться в истерике из-за того, что убил человека. Но он извиняется перед Чуей за то, что ему не жаль? Выглядит испуганным лишь из-за того, что боится, что Чуя его оттолкнёт? - Мы с тобой оба ненормальные, - невесело усмехается Чуя и прижимается губами к виску мальчишки, поглаживая свой чокер на шее жмущегося к нему ребёнка. - Ты - потому что просишь прощения за странные вещи. Я - потому что радуюсь как идиот твоей реакции. Так эгоистично с моей стороны. Прости меня, Ацуши. - О чём вы, Чуя-сан? - растерянно смотрит на него Накаджима. Но Чуя не отвечает, потому что не может раскрыть все свои карты. Не время и не место. Правда, сроки всё равно уже горят. Не случись этого чёртового похищения, у мафиози было бы в запасе ещё много, очень много времени для того, чтобы подготовить Ацуши к правде, которую Чуя от него скрыл. А теперь Мори-доно знает об этом ребёнке, и соврать ему в лицо Накахара не посмеет. Связь между ним и Ацуши увидели все, кто только смог. Как увидели и самого Ацуши, который был слишком напуган, подавлен и взвинчен, чтобы задумываться о том, что нужно прятать себя. Маска где-то потерялась. Капюшон больше не был натянут до самого носа. Всё, что волновало Ацуши, это Чуя и его состояние. Мори-доно не мог этого не заметить. Когда он узнает, кого именно подобрал и скрыл от него преемник, путей отхода у Ацуши уже не будет. И Чуе, которому стыд всегда был чужд в принципе, стыдно за волну облегчения и даже радости, что всколыхнулась в нём, стоило только услышать сбитый шёпот мальчишки. Потому что слова найдёныша дали понять: если преподнести ему произошедшее в нужном свете, сманипулировать им, из Накаджимы выйдет толк и ещё какой. Чуя приручил этого эспера. Чуя приручил его зверя. Ещё немного, и Ацуши станет идеальным цепным зверем. Это не может не радовать в свете всех последних событий и ситуации в целом, но Чуя не рад тому, что пути отхода у мальчишки оказались отрезаны. Все участники конфликта подадут свои отчёты Накахаре, а тот должен будет передать их боссу. Акутагава уже наверняка отчитался лично. Босс Порта ни за что не отпустит Ацуши, как бы ситуация ни повернулась, и все слова Чуи о том, что, приручив зверя, мальчишка сможет уйти, отныне пустой звук.