Angels fall...

4. Cheval-Blanc;

- Эй, детёныш, долго ещё? - Мы почти пришли, Чуя-сан. Это место в самом конце улицы. Его трудно сразу заметить. Цыкнув, Чуя засовывает ладони в карманы чёрной куртки и ёжится от налетевшего ветра. Не то чтобы в происходящем есть чья-то вина за исключением его самого, но когда он планировал выход в город, то не думал, что всё обернётся именно так. Изначальной целью поездки было купить Ацуши обувь и нормальную одежду по размеру. Об этом Чуя задумался, когда посреди ночи лежал в своей постели, поглаживая вновь поднырнувшего ему под руку спящего мальчишку по затылку. Тот побоялся спать один без привычного ошейника, и Накахара пообещал быть рядом, если зверь вдруг по каким-то причинам выйдет из-под контроля, чтобы утихомирить его. О звере мальчишки Чуя и думал, когда вспомнил, что подобрал ребёнка с улицы едва не в чём мать родила, а им уже следующей ночью ехать на встречу с Акутагавой и пленным эспером. У Накаджимы даже обуви своей не было, и чужой отсутствующий гардероб вдруг встал перед Чуей вполне насущной реальной проблемой. - Мы едем за покупками, - сообщил он Ацуши за завтраком. Сначала мальчишка приятно разволновался. Покинуть пределы квартиры для него явно виделось целым приключением. Чуя не мог его винить. До этого голову ребёнка забивали только мысли о выживании. К тому же, из-за своих внутренних метаний, обдумывания всего произошедшего и взвешивания различных решений сложившейся ситуации Накахара затянул со своим ответом о будущем ребёнка, из-за чего Ацуши находился в подвешенном состоянии и неприкрыто нервничал, не зная, что его ждёт дальше. Чуя это видел всю ту неделю, что они прожили вместе, но успокаивать мальчишку не спешил, чтобы не давать ложных надежд. Он понятия не имел, что делать дальше, и не хотел обнадёживать найдёныша. Когда решение всё же было принято, вздохнули с облегчением оба. Вот только стоило выйти за порог квартиры, и начались разные казусы. Для начала, Чуе пришлось вновь подхватить Ацуши под зад, облегчая его вес, чтобы донести до машины. Накаджима из-за этого покраснел до ушей и всё бормотал извинения, будто виноват в том, что у него - приютского ребёнка - ничего нет. После начались проблемы с выбором мест для покупок. Чуя собирался отвезти мальчишку в свои любимые магазины и ателье, но понял, что не может засветиться там в компании ребёнка, потому что сплетни разлетятся быстрее, чем он потребует молчать об увиденном. К тому же, Ацуши, половину пути бросавший на него смущённые взгляды, под конец смог-таки выдавить из себя просьбу не тратить на него большие деньги. Правда, стоило только затащить его в первый же бутик торгового центра на другом конце Йокогамы, как мальчишка позабыл о смущении. Обзаведясь понравившимися ботинками на толстой подошве с высоким голенищем, куда Чуя пристроил бы парочку ножей, будь это его обувь, Ацуши воспылал неожиданной любознательностью и начал теряться среди полок, манекенов, стеллажей и гардеробных стоек. Более того, своим энтузиазмом в поисках непонятно чего он привлёк к себе внимание всех консультанток, которые только нашлись в огромном пустом зале, полном брендовой одежды для подростков с кусающимися ценниками, куда большинство людей даже не заходило. - Детёныш, просто выбери то, что тебе нравится, - проворчал Чуя, когда его в очередной раз отвлекли от открытого отчёта, присланного Хироцу. - Я не хочу то, что нравится, - почти жалобно ответил Ацуши, стоя перед ним с двумя зажатыми в руках рубашками. - Я хочу быть таким же крутым и красивым, как Чуя-сан. - Если ты думаешь, что я куплюсь на откровенную лесть, ты ошибается, - усмехнулся Чуя. И, купившись на откровенную лесть, убрал телефон, чтобы помочь Ацуши с выбором одежды. Не то чтобы Накахара сам разбирался в моде или что-то подобное. Когда его только привели в Порт, Коё-оне-сан сразу сообщила ему, что представителю Портовой мафии нельзя выглядеть трущобным хулиганом. Она спросила, какой стиль Чуя предпочёл бы, и тот сразу подумал о чём-то ярком и дерзком, но при этом строгом и удобном, может, немного элегантном. Так его футболка сменилась рубашкой и серым приталенным жилетом, чёрная куртка с капюшоном - укороченным пиджаком с рукавами в три четверти, а заношенные джинсы - чёрными брюками. Коё-оне-сан была той, кто предложил тонкую кожаную портупею поверх рубашки, к которой при желании можно было прикрепить кобуру и держатели для ножей. Она же подарила Чуе его первые перчатки: чёрные, из тончайшей замши, с красивыми золотыми пуговицами у основания запястья. Она же раздобыла для Чуи по его просьбе его самый первый чокер, чтобы надеть который Накахаре потребовалось несколько минут наедине с собой и своими мыслями. Для Ацуши в итоге было куплено всего понемногу. Удивительно, но яркие цвета мальчишке не нравились. Его не интересовали красные футболки, зелёные куртки и ярко-синие рубашки. Вместо этого он сосредоточил внимание на чёрном и белом, собрав в итоге ворох белых рубашек и чёрных брюк и джинсов. Пришлось отбирать «самое-самое», и под конец Чуя ужасно умаялся. Он и не думал, что выбирать кому-то одежду может быть так сложно. Сам он обычно обходил магазин, сразу собирая понравившиеся вещи, и забирал домой всё, что подходило ему по размеру и нормально сидело. Как могут понравиться пять одинаковых белых рубашек, он откровенно не понимал, но глаза Ацуши сияли, и подобие совести, что у него было, не позволило обламывать ребёнку веселье. В конце концов, тот впервые выбрался из четырёх стен, в которых провёл хоть и спокойные, но по-своему напряжённые дни. К тому же, Чуя понимал необходимость происходящего. Едва ли Ацуши мог бы выйти на улицу хоть в чём-то из его, Накахары, гардероба. - Мы закончили, Чуя-сан, - солнечно улыбнулся ребёнок, подбегая к нему под вздохи умиления консультанток, которые явно записали их в родню или что-то подобное. - Можно я пойду в этом? Чёрная куртка с меховым капюшоном и несколькими ремешками на горловине, белая рубашка с рукавом в три четверти, чёрные узкие джинсы с подтяжками, чёрный галстук на шее и чёрные кожаные мягкие перчатки без пальцев. А ещё эта дурацкая отросшая прядка белых волос, спускающаяся вниз по правой скуле, остро напомнившая о собственных отросших волосах, собранных в пучок на затылке деревянными палочками ручной работы - подарок Коё-оне-сан. Чуя даже сморгнул пару раз, но буквально светящееся счастьем видение не исчезло. Ацуши намеренно пытался стать хоть чуточку внешне похожим на него или что? - Можно, - в итоге выдохнул Накахара и направился к кассе, чтобы оплатить все покупки. Казалось бы, дело сделано, но Ацуши с таким интересом смотрел по сторонам, что Чуя решил устроить ему прогулку по городу. Забросив все покупки в машину и отзвонившись Хироцу, чтобы держал всё под контролем в его отсутствие - по причинам, разумеется, сокрытым, но, без сомнений, чрезвычайно важным - Чуя спросил, куда бы Ацуши хотел отправиться, и понеслось. В конце концов, пришлось оставить машину на платной парковке и отправиться бродить пешком, потому что Ацуши едва не выпрыгивал из неё, как только видел что-то интересное для себя. Они посетили три парка, заглянули в несколько музеев, прошлись по двум торговым центрам и успели заглянуть в шесть разных кафе просто потому, что Накаджиме понравились доносящиеся оттуда запахи, а Чуе было всё равно где читать приходящие ему короткие отчёты от подчинённых. А потом Ацуши вспомнил о какой-то непонятной забегаловке, где его, совершившего свой первый побег из приюта, сердобольный хозяин накормил очазуке, и спросил, не могут ли они отправиться туда. Чуя не отказался и вскоре пожалел об этом, потому что мальчишка совершенно на местности не ориентировался, и пришлось постараться, чтобы по его скудным описаниям с помощью карты найти хотя бы нужный район. А теперь они, вновь оставив машину позади, бредут непонятно куда на один только Ацуши улавливаемый запах, и Накахара едва ли верит, что конечный пункт их пути вообще покажется. Они вполне могли ошибиться районом. - Вот оно! Чуя-сан, я нашёл! Ацуши оборачивается к нему и машет руками, привлекая внимание. Правда, стоит только Чуе приблизиться, как мальчишка вновь притихает и только смотрит смущённо из-под ресниц. Бросив взгляд на затаившееся в зарослях не то сада, не то природного пролеска обшарпанное одноэтажное строение, Чуя мысленно кривится, но проходит внутрь вслед за ребёнком. Внутри, как он и думал, всё такое же ветхое и убогое. Не то чтобы Чуя сноб, но проведённое в трущобах время навсегда отпечаталось в памяти вместе с такими вот готовыми вот-вот рухнуть забегаловками, в которых всегда была отвратная еда. Только выбора не было, потому что не было и денег. В настоящем Чуя не расхаживает по пятизвёздочным ресторанам, конечно, но предпочитает нормальные заведения, в которых рисовая крупа не погрызена мышами. - Эй, хозяин, - бросает он старику за стойкой. - Нам три чашки очазуке и два зелёных чая. Выбрав самый дальний и тёмный угол просто на всякий случай, Чуя растекается по продавленному диванчику, явно простоявшему в этом месте с момента открытия. Всё вокруг навевает уныние и тоску, неприятные воспоминания, но Ацуши буквально светится, и Накахара не может ничего поделать: его раздражение улетучивается без следа. Этот мальчишка вообще на него странно влияет. Рядом с ним Чуя заметно расслабляется и почти всегда находится в покое. Даже если Ацуши вдруг переключается в шумный режим из-за чрезмерного нервного возбуждения, не хочется прикрикнуть на него или шикнуть, а ведь Чуя терпеть не может лишний шум. У него и без того в голове постоянно монологи, диалоги и целые совещания с самим собой. На работе его окружает множество людей, и это всегда шум, шум, шум. Приходя домой, хочется забыться и расслабиться, и как же Накахара был рад, что найдёныш оказался тихим. Он и сейчас, обретя голос, больше молчит и слушает, объясняется простыми жестами. Только улыбаться начал чаще, и от этой улыбки Чую каждый раз тянет улыбнуться тоже, хотя обычно он скуп на эмоции. Выводить его из себя мастером всегда был один лишь Дазай. Вот с ним Чуя срывался постоянно, не в силах удержать эмоциональные волны. Но с тех пор, как Осаму покинул Порт, в жизни Накахары воцарился штиль. Мафиози старается не думать о том, что порой ему остро хочется неудержимого яростного шторма. - Эй, детёныш, - бросает он, когда Ацуши пододвигает к себе принесённые владельцем тарелки. - Не переусердствуй. Нам сегодня нужно будет ещё в одно место съездить. К полуночи мы должны быть там. На дорогу уйдёт много времени. Выехать придётся за город, и если тебя укачает и вырвет в моей машине, сам будешь убирать. Мальчишка сначала вжимает голову в плечи и даже немного отодвигает от себя первую тарелку, но после вскидывает на Чую пристальный взгляд, смотрит какое-то время и вдруг расплывается в улыбке. В той самой, которая лишь немного приподнимает уголки губ, но заставляет глаза мальчишки светиться. Чуя старается игнорировать буквально выплёскивающуюся на него привязанность, доверие и странную детскую нежность. Он знает, что Ацуши к нему привязался, но всё ещё не уверен, что это хорошо. Логично, что найдёныш потянулся к первому человеку, проявившему к нему доброту, но Чую не оставляет неприятное липковатое ощущение, что он обманывает чужое доверие. В конце концов, предложив обучение, Накахара шёл на поводу и у корыстных мотивов. Передать этого эспера в чужие руки он не имеет права - политика Порта - и в итоге у мальчишки, пусть он того ещё и не знает, только два выбора: либо он возьмёт зверя под контроль и после исчезнет из жизни Чуи, либо останется, и тогда ему придётся пополнить ряды Портовой мафии. Чуя предоставит ему выбор и постарается до конца сохранить свой грязный секрет от босса, но уже сейчас понимает: вероятность, что Ацуши согласится куда-то уйти по своей воле, стремительно ползёт к нулю. - Чуя-сан, почему вы всегда так делаете? - робко спрашивает мальчишка. - «Так» - это как? - уточняет Чуя, отпивая чай и морщась от едкого привкуса. - Прячете заботу за колкими словами. Прищурившись, Чуя впивается в ребёнка пристальным взглядом. Стушевавшись, Ацуши тут же опускает голову и собирает ложкой чай вокруг риса в тарелке - кошмарное блюдо. Кончики его ушей алеют так сильно, что почти светятся в полумраке помещения. Хмыкнув, Чуя опускает взгляд на свои ладони, греющиеся о чашку дрянного зелёного чая. Непривычно ходить без перчаток. Непривычно ходить не в костюме. Впервые за долгое время на нём простые чёрные джинсы, куртка с капюшоном и тёмно-красная толстовка под ней. Нет облегающей грудную клетку портупеи, у которой на самом деле так много применений, что и не перечесть. Нет на голове полюбившейся шляпы. Нет припрятанного тут и там оружия за исключением тонких лезвий, спрятанных в палочках, удерживающих волосы в пучке на затылке. Подарки Коё-оне-сан - лучшие. Чуя выглядит так, как выглядел в пятнадцать, когда ещё не вступил в Порт. Ещё и забегаловка эта. В таких они иногда собирались с ребятами из «Агнцев», делясь сплетнями и согреваясь кислой дешёвой выпивкой, которую притаскивал кто-нибудь из старших. Поэтому Чуя так любит вино: сладкое, многогранное, дорогое, изысканное. Лишь бы стереть, смазать память о тех днях, когда в его жизни было одно только беспросветное одиночество. Забота за колкими словами? Что ж, так было всегда. Чуе не присущи нежности и сантименты, но это не значит, что он не умеет чувствовать, не умеет привязываться. Заботиться нормально он тоже не умеет. Да и о какой нормальности может идти речь в криминальном мире? Постоянные операции, сомнительные встречи, зачистки, заговоры, переговоры, стычки. В теневом мире нет места пожеланиям вроде «надень шарф, на улице сегодня холодно». Какая разница, холодно или нет, если тебе могут прострелить череп? Выбитые мозги пострашнее простуды, потому и пожелания Чуи всегда соответствовали действительности. Об их перепалках с Дазаем легенды в своё время ходили, но правда была в том, что они просто берегли друг друга, как могли, и слова «не сдохни там, ублюдок, я хочу сам свернуть тебе шею» несли в себе гораздо больше тепла, чем банальное «будь осторожен». Осторожны они оба были всегда, и не то чтобы это хоть как-то спасало. - А куда мы поедем ночью, Чуя-сан? - спрашивает робко Ацуши, покончив с первой порцией еды. - Нужно оценить силу твоего зверя, - выдаёт заранее заготовленный ответ Чуя. - Есть один эспер, готовый оказать нам такую услугу. - Это... Будет больно? Посмотрев на напрягшегося Ацуши, Накахара считывает с детского лица смирение и откидывается на спинку дивана, скрещивая руки на груди, непроизвольно отгораживаясь от этого разговора. Лгать, говоря правду, привычно и легко, но едва ли ему доставляет удовольствие тот факт, что приходится прощупывать границы доверия мальчишки. Ацуши не выглядит ребёнком, который откроется первому встречному. Не повезло ему открыться мафиози, использующему это себе на благо. С другой стороны, у мальчишки хорошо развита интуиция, он очень проницательный для своего возраста. Особенно с учётом, что жил взаперти и света белого почти не видел. Чутьё тигра позволяет ему читать людей вот так? Что ж, тогда у Чуи есть вопросы к внутреннему зверю найдёныша, ведь тот, если верить словам мальчишки, сам подтолкнул Ацуши к нему. К человеку хладнокровному, эгоистичному, в чём-то лицемерному и пропитанному кровью убитых его руками насквозь. Или именно это и привлекло зверя? Почувствовал своего? - Если я скажу - будет, что ты сделаешь? - спрашивает Чуя так, будто говорит о ещё одной порции очазуке. И впивается пальцами в предплечья, когда Ацуши смотрит на него из-под заломленных бровей и улыбается. Губы у мальчишки дрожат, в глазах поселяется страх, но найдёныш только прячет ладони под столом, сжимая их меж коленей, и пытается не очень явно вжимать голову в плечи. - Я... Если так надо... Если Чуя-сан решил, что это нужно... Я потерплю... Неправильно. Всё это неправильно. Почему этот ребёнок такой жертвенный? Почему ради Чуи готов вновь терпеть боль? Какая жизнь у него была, что теперь этот мальчишка готов прогнуться, опустить послушно голову, лишь бы не потерять его, Чуи, что? Расположение? Внимание? Заботу? Так не должно быть. И в то же время Чуя понимает, что именно таким образом появилась когда-то связь между ним и Мори-доно. Босс Портовой мафии стал его путеводной звездой. Стал человеком, который открыл для него новое будущее, показал яркие перспективы и подарил место: своё собственное, нужное и важное, родное. Что бы Мори-доно ни приказал, Чуя выполнит его приказ, потому что знает: босс ценит его самого, как личность, и ценит его навыки, как эспера и талантливого, сильного бойца. Придётся ли сыграть в двойного агента, вытерпеть пытки, уничтожить целый вражеский клан в одиночку или даже сложить свою голову на поле боя - всё это Чуя сделает, выполнит без лишних вопросов, без всяких сомнений. Потому что Мори-доно ценит своих людей и распоряжается ими с умом. Потому что Мори-доно оберегает Порт, фактически своё детище, если учесть, что предыдущий глава почти развалил организацию. И что бы босс ни приказал, это будет только на благо организации. Организации, что стала для Чуи домом, ради защиты которого он пойдёт на всё. - Никто больше не посмеет причинить тебе боль, - негромко, но предельно серьёзно говорит Чуя, пристально глядя в глаза Ацуши. - Я сломаю хребет любому, кто посмеет. Эта проверка будет безболезненной. Эспер только посмотрит на тебя. Ему даже не нужно будет к тебе прикасаться. Я решил обучать тебя и сделаю это. Если тебе и будет больно, это будет связано только с тренировками. Не с тем, что кто-то сильнее тебя, а потому считает себя безнаказанным. Не с тем, что внутри тебя живёт зверь. Вполне ожидаемо, что после этих слов Ацуши мгновенно просачивается между столиком и тонкой стенкой перегородки, чтобы поднырнуть к нему под бок и крепко обнять. Мальчишка вообще тактильный. Недолюбленный, забитый, с засевшим глубоко внутри страхом остаться в одиночестве. Чуя всё ещё ощущает себя странно, когда тёплая костлявая тушка льнёт к нему в поисках тепла, принюхивается с горящими щеками к его запаху, но с каждым разом становится всё проще обнимать в ответ и мягко поглаживать по затылку. У Чуи никогда не было семьи в нормальном понимании. По крайней мере, он этого не помнит. Мори-доно и Озаки-сан выступали для Чуи своеобразными родственниками, будто заботливый дядюшка и старшая наседка-сестра, но Чуя ни на секунду не забывал об иерархии и о том, что Мори-доно в первую очередь его босс, а Коё-оне-сан - наставница. Ацуши же ощущается совсем иначе. Он чужой, посторонний и появившийся в жизни Накахары не так давно и совершенно спонтанно, но Чуя не в первый раз ловит себя на мысли, что этот мальчишка, такой слабый и одновременно сильный, так похожий и в то же время непохожий на него самого, напоминает младшего брата. Человека, для которого хочется стать хорошим примером, сильным защитником и разумным наставником. - Чуя-сан, а мы можем сделать фотографию? - спрашивает Ацуши и отстраняется, смотря с надеждой. - У вас много фотографий с другими людьми в спальне. Я тоже хочу, чтобы у меня с вами была такая. - Если только одну, - нехотя соглашается Чуя и берёт со столешницы телефон. Он не любит фотографироваться. С его профессией светиться где-либо не самый благоразумный поступок, поэтому Накахара старается избегать подобного, но отказывать Ацуши не хочется. Это ведь личный телефон мафиози. Распечатав фотографию, он уничтожит её с цифрового носителя, а физический носитель окажется у него в квартире, где никто это фото не увидит. К тому же, не так уж и плохо будет оставить память об этом дне, ведь именно с него начнётся скользкий и опасный путь Чуи по дороге, которая чёрт знает куда заведёт не только его, но и оказавшегося под его боком мальчишку. И первый «знак» Чуя получает, стоит им только покинуть забегаловку. Часы показывают половину десятого, и мафиози решает, что пора выдвигаться, потому что на дорогу из трущоб, в которые Ацуши затащил его, добираться до места назначения без малого два часа. Но до машины они не успевают дойти, потому что ровно в середине пути на очередном узком перекрёстке из-за угла выходит высокая фигура. И ещё до того, как на показавшегося впереди человека падает свет уличного фонаря, позволяя рассмотреть его лицо, Чуя всем нутром ощущает, что вот сейчас что-то случится, что-то пойдёт не так. - Это он, - хватается за его запястье Ацуши и смотрит настороженно на идущего в их сторону человека, подобравшись всем телом. - Это тот человек, который был в вашей квартире. - Поправь капюшон и опусти голову, скрой лицо. Руки в карманы, и держись за моей спиной. Молчи, что бы он ни начал болтать, - быстро отдаёт указания Чуя и выходит вперёд, закрывая собой мальчишку. - Вы посмотрите, кто здесь! - раздаётся радостный голос, эхом разошедшийся по пустынной улице. - Чуя, как давно мы с тобой не виделись! Что ты... Подойдя ближе, Дазай замолкает и впивается в него взглядом. Чуя отвечает тем же. Он знает, чем смог удивить Осаму. Понимает мгновенно, ведь умение читать этого человека так никуда и не делось. Да и не так уж много вариантов для причин, и выбор падает на самый логичный. В повседневной одежде Чуя разгуливал в последний раз - и вообще в целом - именно с Дазаем, когда вместе с напарником сбежал из-под надзора Мори-доно. Они тогда решили отметить его возвращение из очередной командировки в Бангкок, разошлись во время зачистки, и всё немного вышло из-под контроля, за что оба и поплатились. Чуя до сих пор помнит, как стыдно было стоять перед боссом, ощущая на себе его разочарованный взгляд. Накахаре и самому было стыдно. Не только за то, что подвёл Мори-доно, но и за то, что даже в свои восемнадцать не перестал вестись на провокации Дазая, из-за чего они не раз и не два влипали в неприятности. Собственно, побег тоже был провокацией, как и спор, кто больше сможет съесть хот-догов. А потом Дазай затащил его на горки, и что ж, Чуя только чудом не выблевал свой желудок. Это была их последняя совместная прогулка. Смешно, но тогда они тоже сделали фотографии: в фотобудке, чтобы запомнить классный несмотря ни на что вечер. Тогда Чуя ещё не знал о том, что случилось с Одой и «Мим», потому что Мори, разумеется, отчитываться перед ним не стал, а Осаму смолчал. А через неделю вся его привычная жизнь была уничтожена. Потому что без всяких прощаний и последних сообщений Дазай сбежал из Порта, исчезая без следа. - Видишь что-то, что нравится? - привычно колко интересуется Чуя, вскидывая подбородок. - Нет-нет, - сладко улыбается Дазай и подходит ближе, издевательски смотря сверху вниз. - Просто подумал, что подобная одёжка тебя и в тридцать будет делать похожим на студента. - Лучше быть похожим на студента, чем на потасканную мумию, - парирует Чуя, сжимая кулаки внутри карманов, лишь бы не врезать по наглой морде. Чёрт побери, и это всё? Они не виделись столько времени. Чуя - Глава Исполнительного комитета. Дазай - предатель. Он оставил Порт. Обманул доверие Мори-доно. Предал Чую и их партнёрство. Дазай перечеркнул всё, что Чуя с таким трудом выстраивал вокруг себя. А теперь они встретились где-то у чёрта на рогах, и Дазай ведёт себя так, будто ничего не случилось. Будто не было этих четырёх лет. Будто они разошлись после того похода в парк развлечений и встретились спустя несколько дней, начиная встречу с привычного обмена «любезностями». От этого Накахара и злится, и раздражается, и в то же время ощущает неприятную боль где-то в глубине души. То общее, что было между ними, имеющее для Чуи важность и ценность, судя по всему, никогда не было важно и ценно его бывшему напарнику. Из-за этого всё их совместное прошлое кажется одной огромной грязной от стёкших ярких красок ложью, которую Дазай умело сплёл от в очередной раз навалившейся скуки. От этого Чуе горько и больно. А ведь когда-то их связывали отношения куда глубже обычного партнёрства. Люди даже говорили, «Двойной Чёрный» может читать мысли друг друга. Как давно это было? И было ли вообще или Чуя всё это себе надумал? - А кто это там прячется за твоими без сомнения широкими надёжными плечами? - любопытствует Дазай. Он начинает обходить Чую по кругу, и тот невольно усмехается, когда притихший до незаметной тени Ацуши движется в противоположную сторону, в итоге обходя Накахару и упираясь лбом ему в плечо. Умный мальчик. Дазай за спиной нервирует, но устраивать потасовку при ребёнке нет никакого желания. Поэтому Чуя только бросает на бывшего напарника насмешливый взгляд из-за плеча и отворачивается, цепким взглядом окидывая тёмную улицу. Кто знает, откуда тут взялся Дазай, чем занимался и с кем мог прийти. - Это мой подопечный, и у него аллергия на предателей. Так что скройся с глаз, пока бедняга не заработал анафилактический шок. - Подопечный? У тебя? - наигранно жизнерадостно восклицает Дазай и вновь оказывается перед ним. - Неужели тебе доверили воспитывать кого-то, Чу-у-уя? Ты же такой вспыльчивый, грубый и неуравновешенный! Бедняжка, твой воспитанник ещё не знает, с чем связался, да? И с чего бы Мори-сану выдавать тебе подопечного? Ты ведь, поговаривают, стал его преемником. Неужели в Порту стало настолько тихо и меньше работы? - Что происходит в Порту, тебя больше не касается, - холодно отрезает Чуя, мгновенно подбираясь. - И наставником я буду отличным. Уж получше, чем суицидальный психопат с садистскими замашками, умеющий только ломать. - Акутагава-кун всё ещё тоскует по мне? - склоняется к самому лицу Чуи Дазай. И тут же отшатывается, когда охваченное красным свечением тонкое лезвие с резной деревянной рукояткой разрезает воздух между ними, обозначая границы личного пространства Чуи и его терпения. Дазай шутливо вскидывает раскрытые ладони и перекатывается с пятки на носок, сверкая клоунской улыбкой. Лезвие возвращается в чехол деревянной палочки в волосах, теряя алое свечение. Снова повисает тишина. Она не неуютная, но звенящая, напряжённая. Чуя и Дазай сверлят друг друга пристальными взглядами, и чем дольше это продолжается, тем сильнее Накахара хочет ударить Дазая. Резко, порывисто, больно. Разбить бы ему губы в кровь. Оставить бы цвести на щеке ярко-фиолетовую с синим и багровым отливом гематому. Чтобы не думал, что может появляться вот так запросто, шутить и улыбаться, вторгаться в личное пространство. Чтобы не думал, что Чуя оставил его предательство в прошлом, закрыл на него глаза, перешагнул, забыл, пережил. Лёгкое бодание в плечо отрезвляет. Чуя приходит в себя и вспоминает о том, что рядом с ним Ацуши, и у них вообще-то дела. Без лишних слов и даже без применения своего дара он уже привычным движением подхватывает охнувшего мальчишку под зад и проходит мимо Дазая. Кажется, снова удивляет того, если верить чужому выражению лица, ведь раньше Чуя не стал бы игнорировать, а выплеснул на него все свои эмоции. Но нет, не в этот раз. При иных обстоятельствах они бы уже сцепились в драке, но у Чуи Ацуши под боком, встреча с Акутагавой и тележка проблем бесплатным прицепом. Разбираться с Дазаем некогда. К тому же, тот и так наверняка заинтересовался тем, что Чуя был не один. Скрыть примечательную внешность Накаджимы удалось, но это не значит, что Дазай не попытается разнюхать что-то о делах бывшего напарника. С его-то эксцентричностью Чуя не удивится, если бинтованный ублюдок позвонит лично Мори-доно, чтобы поинтересоваться, кто тот счастливчик, доставший в ученики Накахаре. Его наглости вполне хватит на подобную выходку, поэтому стоит как можно быстрее проверить способность Ацуши, чтобы прикрыть собственный зад от проблем. Если правда раскроется, Чуя всегда сможет сказать, что готовил для босса подарок в лице нового эспера. В конце концов, едва ли это будет ложью. С той привязанностью, что уже показал Ацуши, Чуя уверен, рано или поздно мальчишка окажется в Порту. Только бы разобраться к тому времени с Гильдией, иначе кто знает, перевесит ли чаша весов с даром мальчишки или та, на которой окажется куш, назначенный за его голову. - Что это был за человек? - спрашивает Ацуши, когда оба уже сидят в машине. - Дазай. Дазай Осаму, - цедит сквозь зубы Чуя, прикуривая сигарету и выводя машину на проезжую часть. - Мы работали в прошлом вместе. Были напарниками, пока он не стал перебежчиком. - А где... Где вы работаете, Чуя-сан? - любопытствует Ацуши, поудобнее устраиваясь, и Чуя открывает окно, чтобы выпустить в него сигаретный дым. - «Mori Corporation», - выдаёт заранее придуманный ответ. - Финансовая сфера, большие деньги, скучные люди, много работы с ценными бумагами, которые порой хочется сжечь. Дазай был... Аналитиком, скажем так. Я по большей части лично встречался с клиентами. У нас был неплохой тандем. - Мне показалось, вы не очень любите его, - осторожно замечает Ацуши, и Чуя фыркает. - У нас всегда были сложные отношения. Я его до сих пор терпеть не могу, но вместе мы были... «Просто были», - проносится в голове мафиози, и сигаретный дым вдруг начинает горчить в разы сильнее. - Неплохо работали, в общем, - продолжает Чуя, притормаживая на светофоре. - Но, как ты мог заметить по его выходке с моей квартирой, наглости ему не занимать. Он на редкость несносный и противный тип. Мы с ним грызлись как кошка с собакой. Терпеть его не мог и до сих пор на дух не переношу. Но мы... Пожалуй, мы всё-таки были близки. По-своему. Это сложно объяснить. Я готов задушить его собственными руками, но когда-то мы были... Друзьями. Близкими людьми. На какое-то время повисает тишина. Чуя, отстранённо следя за дорогой, мысленно рассматривает отпечатавшийся в памяти облик Дазая. Этот идиот стал ещё выше. Чёртова шпала. И это отвратительное кофейное пальто ему совершенно не идёт, как и светлые тона в целом. Великолепно Дазай смотрится только в белом, но в костюме такого цвета Чуя видел его лишь однажды. И то банкет вскоре обернулся кровавой бойней, и всё вокруг окрасилось багрецом. Всё и все: выжившие и трупы. Чуя тогда впервые вышел в свет в синем. Дазай от него весь вечер глаз отвести не мог. - Он пустой... Шёпот Ацуши ввинчивается в уши дрелью, и Чуя невольно дёргается. Встряхивает головой, обращая наконец-то нормально внимание на дорогу, и бросает косой взгляд на разувшегося и подтянувшего колени к груди мальчишку, что отвернулся к окну, блуждая взглядом по проносящимся мимо зданиям и людям, забивающим тротуары и перекрёстки даже в столь позднее время. - Что? - Этот Дазай Осаму... Он пустой... - И что это значит? Ацуши неопределённо пожимает плечами, так и не поворачивается. Посверлив его взъерошенный затылок взглядом, Чуя вновь смотрит на дорогу и прибавляет скорости. Некогда разбираться в странных замечаниях и некогда отвлекаться на не менее странные внезапные встречи. И без того проблем хватает, а Накахара всегда держался принципа, что решать их стоит по мере поступления. Иначе - утонешь.