В замке было тихо. На самом деле, звуков было предостаточно: топот тяжёлых сапог и лязг металла – от доспехов или оружия, кто знает. Но люди по большему счету не разговаривали между собой, а если и разговаривали, то за закрытыми дверьми и тихо, словно боясь, что их кто-то услышит.
Шеллахай шел по этим тихим коридорам в редкой задумчивости. Он тоже не горел желанием с кем-то говорить, поэтому если и открывал рот, то лишь для того, чтобы отдать короткий приказ. Он не задумывался, почему у людей такая реакция, стоит ему появиться в помещении, хотя краем сознания он отмечал, что то, что отряд Сардера его наконец слушает – это странно. Причем слушают молча, не пререкаются, слова наперекор не говорят. Интересно, почему?.. Шеллахай пропустил момент, когда это началось.
- Согласно отчёту, что я получил, на окраинах города беспорядки, - заметил он, появившись в корпусе темных достаточно бесшумно, чтобы находящиеся даже вздрогнули. – По крайней мере троим воинам нужно отправиться туда.
- Какого рода беспорядки? – только уточнил кто-то из отряда Сардера.
- Кто-то из хелм решил вспомнить старые добрые времена и собирает несанкционированные налоги с жителей. Поймать их и бросить в темницу. Король сам разберётся с ними, как вернётся.
Шеллахаю было плевать, что, вероятно, Мрак вернётся не настолько скоро, чтобы срок заточения темных нельзя было назвать полноценным заточением. Если кто-то из хелм не понимает, как им стоит вести себя на светлых землях, они заслуживают самого строгого наказания.
- Есть.
Они слушались, и было в этом что-то странное. Раньше они смеялись ему в лицо, но в последнее время он вообще не слышал смеха. Ни от кого.
~
Шеллахай шел медленно - почему-то не мог заставить себя идти быстрее. Он приближался к корпусу темных, чувствуя, как что-то заполняет его душу болезненно и тяжело - что-то темное и холодное, как чёрное лезвие, самое острое во всех оружиях Шархелма. До того, как открыть дверь, он услышал с той стороны смех. Смех! «Что-то» поднялось в его душе с такой силой, что на мгновение затуманило взгляд. Он сам не понял, в какой момент открыл дверь и осознал, что любые разговоры прекратились. Обычно людей пугала его улыбка, но на этот раз он не улыбался. Но, несмотря на это, люди внутри насторожились.
- Какой я отдал приказ? – спросил Шеллахай, глядя в глаза одному из них и не видя в них ни капли раскаяния. Пока что.
- Какой. Я отдал. Приказ.
Было что-то в нем, очевидно, что заставляло всех молчать – краем сознания ему бы удивиться, ведь раньше он не производил ни на кого такого впечатления. Группа темных, именуемая отрядом Сардера, застыла каменными изваяниями.
- Я напомню: я приказал тебе проводить служанку по имени Личия к кабинету Его Величества.
Он приближался медленно, почти лениво, неотрывно глядя на ошибившегося солдата и лишь больше злясь от того, что не видел в его глазах того, чего хотел.
- Ты знаешь, где она теперь? Знаешь, что с ней стало?
Ответа явно не планировалось, поэтому Шеллахай в мгновение она оказался почти вплотную к нему – так быстро, что тот изумленно втянул воздух через зубы и отступил назад. Но сделать это достаточно быстро он все же не смог – Шеллахай резким движением схватил его за горло и сжал пальцы.
- Она боялась оставаться одна, боялась умереть. Ей было страшно. Она встретила смерть в страхе.
Почему-то до сих пор никто ничего не предпринял и не сказал. Краем глаза советник замеимл, что комната полна чего-то темного. Магии тьмы? Чья она? Из-за нее никто не может двинуться?
- Я отдал приказ защитить ее, а ты ушел!
По коже захрипевшего хелм стали расползаться какие-то серые нити – как будто его кожа трескалась изнутри. Шеллахаю было все равно. Это он был во всем виноват! Если бы он только не бросил Личию, ничего бы не случилось!
Лайвин сказал, что ей было больно. Ей было страшно. Она встретила воистину мучительную смерть.
Он очень хотел, чтобы этот ублюдок на себе прочувствовал то же, что и Личия, чтобы корчился в агонии.
Разница была лишь в том, что хелм привыкли к боли, привыкли к сражениям, они легко могли встретить смерть. И они ее заслуживали, в отличие от доброй наивной девушки, которая за всю жизнь не причинила никому вреда.
«Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!»
Ярость окончательно застелила ему глаза, и он сжал руку сильнее, чувствуя, как тело под ней рассыпается в прах. Этого было мало. Они все виноваты! Они наверняка смеялись, когда слушали, как он удрал от Личии, они одобряли его решение. Почему хелм такие ублюдки?!
Он схватил, следующего, чувствуя, как его злость перетекает по руке и уничтожает каждую клеточку чужого тела. Второй тоже начал покрываться тонкими нитями, а остальные даже пошевелиться не могли, чтобы дать отпор. «Вам нравится сила? Готовы подчиняться только ей? Прекрасно, я покажу вам силу.»
- Шеллахай, остановись.
«Черта с два.»
- Шеллахай!
Что-то вцепилось в его руку, и он почувствовал неладное. Его ярость, и магия с ней, стала слабеть. Он вцепился в ответ во что-то, что подавляло его силу, направив изрядную долю ещё и туда. Но это как будто было менее эффективно. В него продолжало вливаться что-то теплое и неприятное, как лекарственный сироп. «Нет, не останавливайте меня! Они заслужили! Даже все их жизни не искупят этого!»
- Остановись, этого достаточно.
Оно продолжало вливаться в него, омывая всю тьму внутри и смывая ее прочь, подобно тому, как вода смывает грязь. Хоть он продолжал пытаться отцепить от себя это нечто, с каждой секундой понимал, что проигрывает. Ярость утихала, оставляя после себя только невыносимые боль, страх и горе.
Человек, которого он держал все это время, выскользнул из ослабшей хватки и кулем упал на пол, закашлявшись. К Шеллахаю постепенно возвращалось ясное зрение, и он заморгал, повернув голову. Его держали за руку, непрестанно вливая в него целительную магию света – кто бы мог подумать, что ее можно использовать и так.
- Достаточно, - повторил король. – Ты уже наказал виновника.
Шеллахай вцепился в руку, что его держала, и от его сопротивления та немного почернела и покрылась теми же тонкими нитями, знаменующими скорый конец, но даже это не ослабило хватки короля. Он продолжал подавлять убийственную магию тьмы, и в конце концов все находящиеся в комнате попадали на пол, кашляя и задыхаясь, будто их совсем недавно душили. Это все сделал Шеллахай? Это правда был он?
Он резко отпустил руку короля.
- Ваше Величество... простите.
В его душе больше не осталось ярости. Но осталось нечто гораздо хуже, то, что уходить не желало и заставляло грудь болеть почти физически. Поняв это, король перестал вливать в него магию света и опустил руки.
Он больше ничего не сказал. Вероятно, не было никаких слов, которые Шеллахай бы хотел услышать или которые смогли бы изменить ситуацию. Через некоторое время молчания он все же подал голос.
- Эти люди находятся под твоим командованием, и ты можешь поступать с ними, как посчитаешь нужным, - сказал он, - но сейчас люди будут нам нужны. Я бы попросил тебя не сокращать их число.
Его рука все ещё была почерневшей, и Шеллахай с удивлением подумал, почему тот не исцеляет ее. Он кивнул – едва заметно, так что увидел этот кивок только король.
- Я буду тебе, - сказал король, - благодарен.
Шеллахай бы в любом случае больше не смог – магия снова покинула его тело.
~
- Советник.
Шеллахай обернулся. Госпожа Рохири медленно приближалась к нему, как всегда строгая и величественная. Он кивнул:
- Госпожа Рохири. У Вас есть информация для меня?
Она внимательно оглядела его лицо.
- Не совсем. По правде говоря, мне нечего сказать относительно артефактов отрицания. Без действующего экземпляра исследования вскоре зайдут в тупик.
Он кивнул, принимая эту информацию.
- Мы постараемся добыть для Вас образец.
- Советник, - она продолжала смотреть на его спокойное лицо, - Ваше состояние нестабильно. Это плохо. Вы не сможете послужить своему королю, если будете доводить себя до подобного.
- Вы ошибаетесь, госпожа Рохири. Я в абсолютно ясном уме и не до чего себя не довожу. Сейчас в замке все немного нестабильны, учитывая положение дел, но это можно считать нормальным.
Она немного помолчала, после чего подняла руку и потянула его за рукав. Не успел он даже страшно удивиться, как девушка закатала ткань на его руке, обнажая кожу, покрытую немного рваными, наполовину зажившими ранами. Шеллахай стыдливо дернул рукой, пытаясь вырвать ее из захвата, но она держала крепко, рассматривая кожу, и в конце концов выдала:
- Раны подобного типа можно быстро вылечить с помощью масляного целебного раствора. Лорд Велар оставил несколько подобных на всякий случай. Исцеление – не моя стезя, так что можно воспользоваться его подарком.
- Мне не нужна помощь, - опроверг Шеллахай. Словно не слыша его, она вытащила из небольшой сумочки на поясе прозрачную склянку с масляной жидкостью.
- Втирайте в кожу несильными движениями. Оно действует быстро, сами заметите, - она подняла на него глаза. – Не знаю, кто нанес Вам эти раны... но не стоит больше. Вы правы, ситуация сейчас тяжёлая, и потому нам нужен каждый человек. В ясном уме. И здоровом теле.
Его ответа она не стала дожидаться. Вложив в его руку склянку, она выпрямилась и, обогнув его, направилась дальше. Шеллахай хотел посмотреть ей вслед, но не стал. Вместо этого он снова спрятал свою руку и направился туда, куда и так собирался.
Закрывшись в собственной спальне, он взглянул на склянку заинтересованно. Эта вещь и правда способна на что-то подобное? Пожав плечами, почти натуженно сделав этот жест легкомысленным, он откупорил склянку. Раны не беспокоили, но он все равно полил их этой жидкостью – как маслом поливают сковороду – и упал на кровать, прикрыв глаза в ожидании. Ему было все равно, подействует ли лекарство, ему было скорее любопытно, правда ли существуют растворы, на такое способные. Если оно и правда такое, как говорила госпожа Рохири, его можно будет применять с большей пользой, нежели исцеление таких мелких ран.
Не сдержав любопытства, он взглянул на руку довольно быстро, и тут же нахмурился. Они... раны затянулись слишком уж быстро. Кожа покрылась заживающими рубцами и выглядела так, будто ее не трогали по крайней мере несколько недель. Казалось, что ещё пару минут, и на ней не останется никаких следов того, что что-то было не так. Задумавшись об этом, Шеллахай поднял другую руку и вцепился в эти рубцы, вспарывая их ногтями. Рука стрельнула болью, принося облегчение бесконечной боли в груди. Дышать как будто стало легче.
Но все равно недостаточно. Что-то было не то.
Он вздохнул и потёр глаза. Если что-то и было не так в его состоянии, то только то, что он очень сильно устал. Вот и все.