Декан

Глава 31. Так будет всегда.

— Не могу поверить, что всё закончилось. Серьёзно. У меня постоянно такое ощущение, что как только я расслаблюсь — опять что-нибудь случится. Это мне не даёт покоя, и я просто не могу... не знаю. Выдохнуть. Нет облегчения, понимаешь?         Гермиона смотрела в потолок, пока Драко перемещался по комнате, приводя всё в порядок. Он не мог слушать её, и просто сидеть на месте. Зачем-то ему понадобилось срочно переложить стопку своих рубашек с поверхности комода в шкаф. Потом из этого же шкафа нужно было убрать свою теплую мантию на стоячую вешалку у двери, а вещи, которые сняли с Грейнджер при появлении в Хогвартсе, нужно было именно сейчас отправить в стирку.         Понимая, что ведет себя не очень адекватно, Малфой остановился, и посмотрел на неё, лежащую на своей кровати.   — Я понимаю. Я сам чувствую нечто похожее, но... Я точно знаю, что нужно остановиться. Успокоиться. Расслабиться, если хочешь. Нельзя продолжать изводить себя.         Девушка перевела на него взгляд, полный тоски:  — Это легко сказать, но трудно сделать. Не знаю, как с этим справиться.  — Давай, для начала, разберемся вот с этим, — Драко взял с прикроватной тумбочки банку с мазью, и сел у ног Гермионы, — Тебе уже не будет больно. Обещаю.         Гермиона закатила глаза, давая ему понять, как ей надоело. Надоело лежать в постели уже пять дней; надоело чувствовать себя неполноценной; надоела эта заживляющая мазь, которая, как назло, помогала слишком медленно. И надоела собственная беспомощность. Она до сих пор была не в состоянии выпустить из своей палочки самый элементарный Люмос — последствия сложного невербального заклятия. И это неимоверно бесило её.   — Ты и в прошлый раз так говорил, — проворчала девушка, но покорно выставила ноги из-под тонкого пледа.        Драко только усмехнулся, и принялся обрабатывать заживающие раны. Он старался не обращать особого внимания на её морщившееся лицо, накладывая мазь на порезы, как делал бы любой колдомедик, но не мог в полной мере оставаться спокойным — боль Грейнджер была словно его собственной. И от этого он злился.  — Прекрати, — пробурчал блондин, — Мне тоже не очень приятно делать тебе... не приятно.   — Какие речи, — пробормотала Гермиона, но улыбнулась, когда Малфой поцеловал внешнюю сторону стопы, — Эй, отвлекаешься!  — Прости, — он произнес это довольно сухо, и взял вторую ногу.        Закончив с мазью, он отставил банку, и попытался снова завернуть ноги в плед, но у Гермионы были другие планы.         Пальцами правой ноги она медленно провела по паху сидящего мужчины.  — Ты говорил о паре дней. Прошло уже больше, — прошептала девушка, глядя ему в глаза.  — Кто ты такая, и что сделала с моей Грейнджер? — Драко в притворном удивлении вскинул брови, но тут же посерьезнел, — Тебе не стоит тратить силы на... ну, не на магию.  — Я могу и не тратить свои силы на этот процесс, — Грейнджер краснела, но продолжала, — По крайней мере, раньше ты прекрасно мог справляться с этим сам.   — Детка... — начал было Малфой, но девушка сразу его перебила:  — Драко, ты ходишь здесь без футболки; спишь в моей постели в одних трусах, и постоянно ерошишь свои волосы. Я что, по-твоему, железная?        Блондин склонил голову набок, пристально глядя на Гермиону, и признавая её правоту. Он и сам справлялся с этим хреново — его девушка вызывала в его теле слишком сильные эмоции, и терпеть было сложно. Он-то помогал себе в душе, понимая, что ей действительно не стоит напрягаться. А она?.. В голове моментально появился план.  — Хорошо, — мужчина хитро улыбнулся, — Попробуем кое-что. Сейчас вернусь.         Он вошёл в спальню несколько минут спустя, со своей палочкой в руках. И плотоядным взглядом, которого Гермиона слишком давно не видела. И слишком сильно скучала по нему.         Драко не медлил: он сразу же уселся в изножье кровати, закрыв своей спиной происходящее от Грейнджер.   — Ты что задумал? — тут же заерзала девушка, заставляя блондина медленно, будто задумчиво, повернуть голову.   — Ну да, хорошая идея, — сам себе пробормотал Малфой, и резко взмахнул палочкой в её сторону. В ту же секунду Грейнджер будто ослепла — на её глазах была плотная темная повязка.   — Драко, — потрясенно выдохнула Гермиона, инстинктивно поднимая руки к лицу.  — Ну нет, не шевелись, — от жесткого тона блондина девушка покрылась мурашками, и покорно опустила ладони на грудь, — Ты не будешь шевелить руками. Поняла?        Грейнджер выдохнула и кивнула — она уже была заведена не на шутку, но не знала, что будет дальше.         А Малфой преспокойно принялся за её ноги. Взяв в руки левую стопу, он пробормотал «Инкарцеро», и нога тут же оказалась крепко привязана к резной невысокой спинке в изножье кровати. То же самое он проделал с правой стопой. Гермиона, улыбаясь, подвигалась, и кивнула:  — Отличная работа, доктор Малфой. Это для того, чтобы я тебя больше не доставала?  — Нет, это для твоего удовольствия, — хмыкнул Драко и сел между широко раскинутых ног девушки, — И лучше бы тебе не шевелиться. Чем больше будешь дрыгаться — тем сильнее ленты будут затягиваться. Ты же не хочешь синяков?         Гермиона отрицательно замотала головой, и почти сразу застыла — почувствовала, как его пальцы коснулись промежности, приподняв длинную футболку. Против воли, она попыталась сжать ноги, и тут же оставила эту затею — ленты действительно натянулись и врезались в кожу.  — Это... жестоко, — выдохнула шатенка.        Пальцы всё двигались, заставляя тело напрягаться. Сильно. Сильнее, с каждым, самым мелким касанием. И резко выгибаться в груди, заставляя себя не двигать ногами. Слишком жестоко.  — Это приятно, — шепотом возразил мужчина, продолжая ласкать горячую плоть через ткань белья.        Он подмечал каждую деталь — как она вцепилась пальцами в простынь, как глубоко дышала, как краснело лицо и верх груди, видный в вырезе большой футболки. И, казалось, происходящее заводит его даже больше, чем её.         Понимая, что она уже совсем близка, Драко быстро сдвинул трусики вбок, и улегся на кровать.  — Теперь твоя задача — просто не кричать, — негромко пробормотал Малфой, и сразу же накрыл языком сочащуюся промежность.   — Мгм, — невнятно пробормотала Грейнджер, и выгнулась, закинув голову; благодаря всех богов, что уговорила Драко сводить её в душ этим утром.         Его ласки... Если бы она знала раньше, что так бывает... Нет, не узнала бы. Никогда. Никогда, до него. Потому что он — только он — откуда-то знал, как нужно. Как правильно. Как делать так, чтобы она плавилась от его губ, рук, языка — от его тела. От его близости. От его существа, которое разрывало все рамки в её умной голове.         С ним не нужно было притворяться. Ни в чем. Ей не нужно было быть показушно-сексуальной, чтобы он её хотел. Не нужно было ничего доказывать, чтобы он верил. Не нужно было сейчас громко стонать, чтобы он понимал, что она так слишком близко к краю своего сознания. Он просто знал. Всегда знал.         Едва она задрожала — и всё закончилось. Настолько резко, как будто опустили тумблер — она резко перестала чувствовать твердый язык, медленно открывая глаза, всё ещё видя перед собой плотный туман, уносящий за ту самую грань.   — Нет, пожалуйста, — Гермиона всхлипнула, пытаясь свести ноги, потереться бедрами — хоть как-то ослабить сильнейшее напряжение в промежности, но лишь разочарованно застонала — чёрные ленты безжалостно впивались в тонкую кожу, от чего возбуждение немало ослабло.   — Чёрт, — выдохнула Грейнджер, фокусируя взгляд на Драко, быстро стягивающего пижамные штаны. Он усмехался, глядя в тёмные глаза; видя, как её взгляд спускается, и останавливается на его эрекции.   — Всего лишь я, — блондин быстро ложится сверху, целует приоткрытые губы, и снова находит пальцами возбужденный клитор, — Чего ты хочешь? Скажи.   — Тебя. Сейчас же...  — Прямо туда? Уверена?        Господи, да он издевается!  — Да, боже, Драко! Пожалуйста...  Она практически скулит, и останавливает себя из последних сил, чтобы снова не попытаться свести бедра. Тело не слушается её, только его. И послушно выгибается за ним, когда он поднимается.         Малфой встал на колени, держа член в руке. Лениво поглаживая, зная, что она ни за что не сможет отвести глаз от этого зрелища; и даже не отвлечется на то, что он вновь нашел пальцами её самое чувствительное место.         Вот только своих сил он не рассчитал. Закушенная губа Грейнджер действовала на него, как красная ткань на быка. И тяжелый, но такой правильный — её взгляд на его руку, гладящую член. Мерлин, он и сам не знал, почему так реагирует. Каждый раз. Постоянно. Всегда.         Драко медленно придвинулся ближе к широко раскинутым ногам, и сел на пятки. Он не хотел просто сверху — он хотел видеть её лицо. И с первым же толчком вглубь охеренно-горячей плоти желание сбылось.          Он не знал таких слов, не мог подобрать эпитетов, чтобы описать это. Мог парочку совсем уж нецензурных, но это было не то. Её лицо менялось абсолютно, полностью. Она не была похожа на привычную себя — и это было настоящим. Драко был уверен. Открытое, нервное, искажающееся в импульсе сильнейшего удовольствия — но, да. Такая и была настоящая Гермиона Грейнджер. И сам Малфой точно знал, что он единственный, кто знает ее именно такой.          И от этого знания он был счастлив. Плевать на всё и на всех — только она была важна так сильно. Сильнее, чем весь пиздец, происходящий с ними последние пять месяцев. Сильнее, чем все эти бесконечные открытия, связанные с ней и её друзьями. Сильнее, чем его собственные эмоции и мысли. Только она, такая, как сейчас. Всё ещё тяжело дышащая, с довольной улыбкой на губах. Нежно трется кончиком носа, и целует его запястье. Внезапно серьезно говорит, что любит, когда он отвязывает её затекшие ноги от спинки кровати.         То самое, что волнует его сильнее всего остального.