Пятый зверь (китайско-кельтский BL-ориджинал)

Глава 19

Сутки Ниалл, конечно, не пролежал в шатре. Да что там, он и получаса не пролежал, хотя двигаться было неприятно и больно. Только стихли голоса варваров, как он, пошатываясь, выбрался наружу.

Одного коня из трех, который похуже, ему оставили, спасибо и на этом. Ничего, им с Сенхой хватит одного. Тем более что поклажи никакой не будет. Все вьюки с одеждой, посудой, продовольствием, которые он вез с собой, были выпотрошены и разграблены. Военная добыча, а как же. Надо было и правда оставить Кумалу серебряные кубки.

Ниалл обвел глазами разгром у погасшего костра, втоптанные в грязь тряпки и объедки, вздохнул. Нужно как-то откопать среди всего этого целые штаны и тунику, натаскать и согреть воды, постирать и помыться. Не ехать же в Слиаб Мис голым, покрытым засохшей кровью и семенем. Во имя Дану, где же Сенха? Рыдает где-нибудь под кустом, оплакивая потерянную невинность? Ему, конечно, тяжело пришлось, но его господину ненамного легче. Хорошо, что Ниалл не взял больше слуг. Где же все-таки тот единственный слуга, которого он с собою взял?

А вдруг мальчику, наигравшись, просто перерезали горло?

− Сенха! − позвал он, холодея, и завертел головой, оглядываясь, прислушиваясь.

Что это, вскрик, всхлип? Как будто хрустнула ветка? Ниалл двинулся на звук и увидел Сенху у соседнего дерева на коленях. Юноша, совершенно голый, поднял руки к лицу, будто молился, волосы его были растрепаны, лицо искажено.

Сознание Ниалла несколько мгновений не видело смысла в открывшейся картине, а потом в голове будто щелкнуло, и он увидел и пеструю змею пояса, тянущуюся к суку над головой Сенхи, и то, что колени юноши не касаются земли, а руки судорожно вцепились в петлю на шее. Еще пара драгоценных мгновений ушла на то, чтобы сдержать рефлекс, который звал ускориться, ударить молнией в удавку, − а потом Ниалл, ругаясь на чем свет стоит, подбежал к Сенхе, обхватил его тонкую талию одной рукой и приподнял, другой распутывая петлю на шее. Мальчишка задышал с хрипом, содрогаясь всем телом, и хрипы его перешли в надрывные, сиплые рыдания.

Лорд Туата Де Дананн молча прижал к себе смертного юношу и позволил ему выплакаться на своей груди, гладя по растрепанным пшеничным кудрям. В волосах Сенхи застряли хвоинки, плечи были украшены красноречивыми засосами. Ноги он судорожно сжимал и прикрывал пах руками, но и так было видно, что на внутренней поверхности бедер темнели синяки. Поперек горла вспухла жуткая багрово-синяя полоса.