Сегодня я признаюсь

Глава 22. Миа

Миа

Всего несколько раз в жизни я испытывала такую сильную душевную боль. Первый раз, который я помню, случился со мной в двенадцать лет. Стояла прекрасная погода расцветающей весны, солнце уже слегка припекало, и я радостно шла по дорожке парка, недалеко от дома. В моих руках было мороженое, и я выгуливала свою собаку, бодро семенящую рядом. Милый джек-рассел-терьер по кличке Марко радовался этой прогулке не меньше, чем я, то и дело оглядываясь по сторонам в поисках белок. Но радость оборвалась слишком резко. Не знаю, откуда взялась та собака, но ей потребовалось всего две минуты, чтобы задрать моего пса практически до смерти. Марко умер по пути в ветеринарную клинику, и тогда я впервые испытала жгучую, выбивающую все чувства, боль.

Второй случай произошел со мной в четырнадцать. Моя мама переходила дорогу и на нее налетел мотоциклист. Два дня она провела в реанимации. И два дня я ходила с ума от боли и ужаса, если мамы вдруг не станет. Однако все обошлось, она довольно быстро пошла на поправку, и сломанная нога практически не давала о себе знать.

Третьим было еще слишком свежее воспоминание. Даниэль, стоящий напротив меня, с паникой в глазах, и тихим, хриплым голосом, которым произнес одно единственное слово:

- Три.

Тогда он признался, сколько раз изменил мне с Николь, и я не могла оправиться от этого почти две недели. Нет, спустя две недели жизнь вдруг не стала радужной, но это всепоглощающее чувство фантомной боли наконец-то отступило. Я хотя бы немного, но начала жить.

И сейчас, еще совсем недавно я думала о том, что больше никому и никогда не позволю причинить себе боль. Но, боже, жизнь просто рассмеялась мне в лицо, швырнув в меня мои же желания. Что хотела, то и получила. Только в совершенно другой, намного более изощренной форме.

Сколько дней я уже валяюсь в постели? Два? Нет, это третий. Единственное, куда я выбиралась из своего убежища, это кухня и туалет. А после, практически сразу же, возвращалась обратно в постель. Телефон уже давно покоился на прикроватной тумбочке, находясь в режиме полета. Интернет, к сожалению, я не позволяла себе отключить. Единственным спасительным для меня звеном был макбук, по которому практически без перерыва шли сериалы и фильмы. Один за другим. Постоянно.

После ухода Стефана, всю оставшуюся ночь, до самого утра, я проревела. Мне было совершенно плевать, мешаю ли я кому-либо, слышит ли он мои рыдания, в квартире наверху, ибо я так и не смогла заставить себя успокоиться. Но спустя несколько часов, когда солнце уже во всю ломилось сквозь прикрытые шторы моей спальни, я затихла. Только в тот момент я вспомнила, как это бывает. Если плакать так долго, вкладывая в слезы и эмоции все силы, вскоре их не останется совсем. Я отключилась, а когда проснулась, за окном уже была глубокая ночь. Мой телефон вибрировал, уведомления сыпались на меня сверху, и мне едва хватило сил, чтобы ответить некоторым из своих знакомых.