Зрячий среди слепых

Глава 11.

Осенью Рейвентаун выглядел особенно отвратительно. Лужи от постоянных дождей заливали город и маскировали ямы на дорогах. Кривые столбы фонарей отражались в грязной воде, а свет падал на плавающие в лужах бутылки и пакеты. Мрачные панельные дома Рейвентауна казались ещё более уродливыми и зловещими, чем обычно. Тяжелые облака нависали над городом, грозясь обрушиться на землю.
По сравнению с улицей в центральной Обители было даже уютно. Сухость, тепло и ненавязчивый запах ладана, большая часть которого покинула огромное пространство вместе с людьми. Знакомая обстановка Обители не давала забыть, что Морис вернулся в дождливый Рейвентаун, а солнечный Эрон, каким запомнил его юноша, остался где-то далеко.
Сегодня, стоя на службе, Морис снова смотрел в восторженные лица людей, опасаясь смотреть на отца. Казалось, никто не замечал перемен, произошедших с их Наставником. После возвращения в Рейвентаун Гилмер зачастил с алкоголем, что неизбежно отразилось на его внешнем виде и поведении. Покрытое многодневной щетиной лицо отца и его пустые опухшие глаза совсем не выражали эмоций. На пьедестале он стоял неровно, то и дело пошатывался. Это наводило Мориса на мысль, что он пьян даже сейчас. Его речь была сбивчивой. Он запинался, забывал слова и начинал следующую строку, не дочитав предыдущей. Юноша радовался, что отец не поставил его вместо себя. Возможно, все еще боялся, что тот снова что-то выкинет.
Когда семья вернулась из Эрона, Гилмер после первого же похода в бар припомнил Морису его проступки. Из того вечера Морис помнил только удары, сыплющиеся на него без перерыва, ослепительные вспышки боли и визжащий голос отца. Теперь, заходя в комнату, он видел разводы собственной крови на стенах. И хоть с этого момента прошло уже три месяца, ненависть юноши к отцу все усиливалась и не утихала ни на секунду.
Этим вечером, как только люди покинули церковь, Морис сразу хотел уйти, но Гилмер остановил его, поручив приготовить свою одежду к утренней службе. Сам же он переоделся в джинсы и рубашку и отдал сыну ключи от Обители.
— Как закончишь, закрой дверь. И передай матери, что я буду поздно. Пусть не ждет.
Он говорил шепотом, чтобы его не услышал находящийся рядом Тони. Морис кивнул и попытался отойти от отца, но тот снова остановил его. Разговор был не окончен. Отец знал, о чем парень думает последнее время.
— Ты ему не нужен.
Морис не сразу сообразил, что ответить. Он уже не раз проклинал себя за наивность, но понимал, что и сейчас доверился бы первому встречному, если бы тот предложил помощь.
— Я даже не знаю его.
— Тебе это и не нужно.
— Я хочу знать.
— Не слишком ли много ты требуешь?
— Судя по вашему разговору, он меня знает.
Глаза отца недобро сверкнули.
— Значит, подслушивал?
— Вы слишком громко говорили. Разумеется, я слышал.
В этот момент Морис не чувствовал страха. Он знал, что сейчас он в безопасности. Отец не рискнет своей репутацией благодетеля, ударив его при Тони.
Гилмер выразительно взглянул на сына и бросил:
— Просто забудь о нем. Если бы он хотел, ты узнал бы о нем гораздо раньше. И, возможно, не знал бы меня.
С этими словами он развернулся и пошел к выходу, оставив Мориса думать над его словами, но отойдя всего на пару шагов, вновь развернулся.
— Если будешь совать нос в мои дела, я от тебя избавлюсь.
Вопреки тому, чего ожидал Наставник, желание Мориса узнать правду возросло еще сильнее. Морис хотел все понять, но должен был признать, что отец прав. Он не слышал о мужчине в костюме после возвращения в Рейвентаун. Разве это не говорило о том, что ему все равно? Отец снова заставил его ощущать свою ненужность и не видеть другого выхода, кроме как покориться ему. Отец прав. Зачем человеку из Эрона нужен мальчишка из Рейвентауна? Но желание узнать, кто он, теперь превратилось в навязчивую идею.
Окончательно убедив себя, что помощи ждать неоткуда, Морис стал думать, что делать дальше. Тяжесть неизбежного будущего давила на него с огромной силой. Он не будет таким, как отец. Не сможет обманывать людей, не испытывая чувства стыда. Иногда он завидовал отцу. Всю жизнь он знал его как грубого и жестокого человека, помешанного на роскоши и неспособного испытывать боль. Даже фраза отца о его собственном нежелании оставаться в Рейвентауне не изменила этого. Откуда ему знать, что значит просыпаться посреди ночи с диким желанием вспороть себе вены первым, что подвернётся под руку, а поборов себя, лежать и смотреть в потолок, захлёбываясь слезами. Гилмер всю жизнь убеждал его, что главное — иметь деньги. А мечты? Морис был уверен, что у отца их не было совсем. Гилмер убеждал его, что нужно ценить то, что есть, и не искать большего. Что это нормально, просыпаться с утра и ненавидеть весь мир. Но Морис этого не хотел. Каким-то неведомым образом в его жизни, несмотря на мрачный город и обречённых людей, возникли мысли о счастье. Но юноша считал это проклятием. Он отдал бы все, чтобы быть такой же бездушной машиной, как все остальные. Иногда даже смерть казалась ему выходом. Это ведь просто чувство. Возможно, лучшее из всех, что он мог испытать.
Такие мысли просыпались в нём часто. Больше, чем умереть в эти моменты, он хотел только разрушить карьеру отца. Разговор с Тони в школе уже показал, что люди будут оправдывать каждое действие Наставника.
Будто почувствовав, что Морис подумал о нем, к нему подошел Тони. Он сухо сообщил, что закончил с отмыванием картины и, убедившись, что Морис его слышал, ушел. Он не сказал ни слова сверх необходимости. Казалось, он обижался на сына Наставника за то, что сделал Гилмер.

***
После ухода Тони Морис привел одежду отца в порядок и ещё раз обошел залы, проверяя, всё ли в порядке. Задерживаться в Обители не хотелось, и юноша поспешил на улицу. В городе было уже темно, и всё ещё шёл дождь. Поняв, что прикрыться от ливня нечем, парень хотел вернуться и взять что-то из отцовских вещей, но быстро передумал. Гилмер мог разозлиться.
Отойдя всего несколько метров от Обители, Морис уже промок до нитки. Вода неприятно стекала с волос, заливалась под рясу, а холодный ветер насквозь продувал неплотную материю.
Не пройдя и половины дороги, юноша продрог настолько, что едва мог переставлять ноги. Дождь только усиливался, а Морис мечтал поскорее добраться до дома и прижаться к тёплой батарее. В самой его комнате было лишь немного теплее, чем на улице. Морис так увлёкся мечтами о тепле, что еле услышал громкий звук со стороны небольшого сквера. Парень резко обернулся. Чтобы разглядеть что-то сквозь пелену дождя, пришлось напрячь глаза. Зато, наконец, разглядев источник звука, он остолбенел и затаил дыхание. На лавке под небольшим навесом сидел человек. Его фигуру скрывал объемный балахон, а голову покрывал капюшон. В руках он держал трость.
Ни лица, ни его выражения из-за дождя увидеть не удавалось. Все мысли в голове Мориса сбились в кучу, и он судорожно пытался понять, кто перед ним. Тем временем до него снова донёсся голос. На этот раз более отчётливый.
— Ты сын Гилмера, да?
Это был не вопрос, а предлог для начала разговора. Незнакомец точно знал, к кому обращается.
— Да.
— Присядь, поговорить надо, — он указал на место рядом с собой.
Почти без колебаний Морис свернул с тротуара и приблизился к человеку. Одно только нахождение его здесь в такую погоду выглядело странно, но опасности парень не почувствовал. Капюшон скрывал вполне обычное лицо старика. Вытянутое и с морщинами, обрамленное серой негустой бородой. Удивляло только одно. Он знал каждого жителя этого города, потому что все они ходили в Обители, и сын высшего Наставника контактировал со всеми. Но этого старика он видел впервые. Видя его замешательство, старик улыбнулся и снова похлопал по лавке рядом с собой.
— Не бойся.
Морис неуверенно сел и посмотрел на незнакомца. Тот не стал медлить.
— Я Варул.
Морис медлил с ответом. Старик его знал, представляться повторно не было смысла. К счастью, Варул заговорил снова.
— Ты меня не знаешь.
— Да. Я вас раньше не видел.
— Город предпочитает не замечать меня, а я избегаю его. Гилмер не говорил тебе про меня?
— Нет.
Морис ждал откровения. Скажет ли ему старик что-то, что разочарует его в отце ещё больше? Но Варул внезапно переключился.
— Как ты вырос. Я наблюдал за тобой много лет.
Морис напрягся. Он решительно ничего не понимал. Уже второй незнакомый человек интересуется им. Слишком много необычного в его жизни происходило в последнее время.
— Зачем?
— Я давно тебя знаю. Просто ты этого не помнишь.
— Но откуда вы меня знаете?
— Это я тебе ещё расскажу. Но позже. Сейчас я здесь по другому поводу.
Морис вопросительно взглянул на Варула.
— Михи и Эрин рассказали о тебе отцу. Он здесь.
Юноша подскочил.
— Он приехал, чтобы поговорить со мной?!
— Да. Здесь не самое подходящее место для беседы, — он протянул Морису сложенный вчетверо тетрадный листок. — Здесь адрес. Приходи, когда сможешь, только не затягивай.
Едва глянув на листок парень выпалил:
— Можно сегодня?
Ему не хотелось ждать. Он был готов бежать за стариком прямо сейчас только бы узнать правду. То, что он видит его впервые в жизни, юношу не беспокоило. Не было сомнений, что он говорит правду. Иначе откуда он знает Михи и Эрин?
Варул добродушно улыбнулся.
— Прекрасно. Сейчас только шесть часов. Думаю, часа твоего отсутствия дома не заметят. Хотя сомневаюсь, что Луис отпустит тебя так скоро.

***
Дом старика находился далеко. В молчании они прошли через парк, и всю дорогу Морис думал о том, что ведет себя крайне глупо. Идет с незнакомым человеком неизвестно куда, ради разговора с тем, чье имя он узнал всего несколько минут назад. Он чувствовал себя последним дураком. Но желание выяснить, что произошло между этим человеком и Гилмером, не давало даже думать о том, чтобы повернуть назад.
Когда они подошли к частным домам, дождь все еще шел. Оба были мокрые насквозь. Наконец, они оказались у дома в конце улицы. Это была окраина города. Здесь жили те, кто не мог позволить себе даже скромную однушку. Почти сразу за домом Варула начинался лес. Старик позвонил в звонок небольшого дома. Ждать пришлось недолго. Уже через несколько секунд дверь открыл тот самый незнакомец с совета.