Зрячий среди слепых

Глава 5.

Следующее утро стандартно началось с криков родителей, на которые Морис почти не обращал внимания. Все его мысли были поглощены предстоящей службой. Его пугала одна мысль о том, чтобы стоять перед толпой отцовских воздыхателей, публично принимая роль его наследника. По дороге в ванную он наткнулся на Тома. Тот тут же состроил брату ехидную физиономию. Юноша решил не отвечать на это. Подавив злость, он прошел мимо брата и закрыл за собой дверь ванной.
Морис сел на край ванны и включил воду. Пару раз он ополоснул лицо, и взгляд непроизвольно упал на зеркало. Под левым глазом за ночь появился небольшой синяк. Такое было не впервые. Юноша уже знал, что с этим делать. Морис прикрыл синяк волосами. Пришлось скрыть почти половину лица. При желании он мог этого не делать. Спрашивать все равно никто не будет. В Рейвентауне все давно привыкли и к его синякам, и к ссадинам. Но ему самому так было спокойнее.
Из кухни доносились вопли родителей, а когда Морис вошел, они даже не заметили его. Мать с отцом стояли около стола друг напротив друга. Уэнди была во вчерашней одежде и держала в руке бокал вина. Она стояла спокойно и исподлобья смотрела на Наставника. Гилмер же был готов вцепиться ей в горло, и только присутствие Тома останавливало его.
— Ты снова шлялась всю ночь. Я вернулся в двенадцать, а тебя еще не было. Какого черта ты оставила Тома одного?
Мать подняла бокал за ножку и чуть поболтала его содержимое.
— С ним был Морис.
Услышав свое имя, юноша оторвался от приготовления чая и стал прислушиваться.
Отец схватил мать за плечо и резко вынудил ее сесть. Та в ответ наградила его наигранным высокомерным взглядом.
— Хочешь запереть меня дома? Не выйдет.
— Запереть дома? Да ты здесь не появляешься.
Вместо ответа Уэнди повернулась к Тому.
— Малыш, поешь в комнате. Можешь включить мультики.
Том радостно схватил тарелку с бутербродами и выбежал из кухни, не говоря ни слова.
Мать вернулась к разговору с мужем. Гилмер был в бешенстве.
— Я оплачиваю все, что тебе нужно, а ты не хочешь хотя бы прийти домой. Я впахиваю в чертовой Обители дни напролет, а ты не можешь сделать уроки с ребенком. Думаешь, от этого выродка много пользы? — он жестом указал на Мориса. — Он сам ничего не делает.
Уэнди продолжала сидеть молча. Ее спокойствие постепенно становилось напускным. Бокал в руке начал подрагивать. Теперь она смотрела на мужа со злостью.
— Хочешь сказать, что ты хороший отец? Если бы это было так, ты бы шел домой после работы. Не забывай, что я приношу деньги со своих прогулок, а ты просто развлекаешься.
Услышав это, Гилмер вырвал бокал у нее из рук и швырнул о стену. Морис вздрогнул от неожиданности и чуть не выронил стакан. По розовым обоям растеклось ярко-красное пятно, а прозрачные осколки посыпались на пол. Мать сгорбилась, когда грузная фигура отца нависла над ней.
— Не зли меня, Уэнди. Ты все еще жива только потому, что Том любит тебя. Я не хочу, чтобы он знал, чем ты зарабатываешь, и чувствовал, чем от тебя воняет после работы.
— От меня пахнет духами.
Уэнди попыталась изобразить безразличие, но ее попытка оправдаться выглядела жалко.
— Дешевыми духами и бухлом, вот чем от тебя воняет. А теперь вставай и отведи Тома в школу. Морис сегодня идет со мной.
Не глядя на него, Уэнди поднялась и вышла из кухни. Наставник постоял, глядя в окно несколько секунд, а потом окликнул Мориса.
— Идем.
Юноша резко поставил тарелку с недоеденным бутербродом и подскочил к отцу.
— И все же почему ты решил представить меня сейчас?
— Чтобы вы двое, ты и этот придурок Тони, наконец, успокоились. И да, правильно, что закрыл синяк.
Юноша не нашёлся что ответить. Внутри с новой силой вскипало отвращение к отцу.
— Вчера ты сказал, что я испортил тебе жизнь. Как?
Но отец не ответил. Он развернулся и быстрым шагом, насколько позволяли вес и подвыпившее состояние, двинулся к выходу из комнаты. Напоследок он бросил:
— Только пикни на церемонии. Ты будущий Наставник, так веди себя как положено.
— Я не стану таким, как ты. Я не буду вытрясать из людей последние деньги.
Гилмер всё же остановился.
— Тебя заставят. Каким бы максималистом ты сейчас ни был, у тебя ничего не выйдет. Возможно, это станет откровением для тебя, но деньги Рейвентауна принадлежат не только мне.
И не дожидаясь ответа, наставник вышел из комнаты. Морис уже хотел последовать за ним, но вдруг за окном возникла знакомая фигура. Она стояла на улице среди уже заметно увеличившегося количества людей. Парень заметил её краем глаза, а когда повернулся, чтобы рассмотреть, Хранитель уже исчез. Немного поколебавшись, Морис всё же двинулся к выходу.
Подойдя к Обители, отец и сын разделились. Гилмер пошёл через главный вход, а Морис шмыгнул через запасную дверь. Она вывела его в небольшое подсобное помещение, где отец готовился к службам. Здесь была и его одежда. Юноша быстро нацепил простой балахон и надел на шею увесистый кулон с кленовым листом. Перевоплощение заняло не больше минуты, после чего Морис обессиленно рухнул на старый диван. Около центрального входа уже собралась толпа народа, а здесь было темно и пусто. Только снаружи доносились приглушенные голоса людей. Видеть их совершенно не хотелось. Он не представлял, что будет с Тони, знал, что станет с ним самим. Сегодня отец разрушит сразу две жизни. Где-то внутри теплилась надежда, что после этого Тони возненавидит Гилмера так же, как сам Морис.
Парень посмотрел на настенные часы. В темноте он едва смог разглядеть время. До начала служения оставалось минут пять. Морис закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание. Он не волновался. Ему было все равно, что подумают люди. Сейчас они ему безразличны, как и этот город. Ему хотелось бежать отсюда как можно дальше. Но мальчишка, который ничего не знает о мире, вряд ли проживёт долго за пределами родного города. Он зависит от отца и его денег.
Вскоре дверь открылась и вошёл Гилмер.
— Долго будешь сидеть?
Морис поднялся и последовал за ним.
Когда они вышли к людям, зал уже был заполнен. Парень встал рядом с отцом. Толпа народу пугала его. В душе нарастало отвращение ко всем им и самому себе. Всё стало ещё хуже, когда он нашёл в толпе Тони. Тот восхищённо смотрел на Гилмера, Наставник же не замечал никого. Он глядел прямо перед собой, но иногда с жадной улыбкой косился на сына.
Наконец, он начал.
— Перед началом службы я хочу сказать несколько слов.
Толпа уважительно притихла, ожидая продолжения.
— Сегодня здесь мой сын. Вы знаете, что я не вечен и рано или поздно отойду в мир иной. По нашим традициям я должен передать свою должность старшему сыну.
Толпа зашелестела. Кто-то издал сдавленный звук, похожий на испуг, остальные продолжали неотрывно смотреть на Наставника.
Убедившись, что его слова произвели нужное впечатление, тот продолжал.
— Я оставлю вам достойную замену. Он будет направлять вас, когда я больше не смогу.
Толпа снова зашумела. Морис нашёл глазами Тони. Он стоял, потупив взгляд и, казалось, был готов заплакать. От этого Морису стало еще хуже. Он уже не видел ни толпу, ни отца. Не слышал его слов. Он смотрел только на Тони. Будто почувствовав взгляд Мориса, мальчик опустил голову ещё ниже. Такая реакция пробудила в Морисе призрачную надежду. Если обида на Гилмера в Тони достаточно сильна, можно рассчитывать на его помощь. Начать с Тони и постепенно показать людям, какой его отец на самом деле. Юноша едва заметно покачал головой. Он начинал мыслить, как отец, и это его пугало. Он не имел права втягивать в это Тони. Он должен сделать все сам. Юноша еще раз искоса глянул на отца. Он все еще что-то говорил, положив руки на трибуну. Сказав еще пару фраз о сыне, он плавно перешел к службе.
Морис выждал еще пару минут и, убедившись, что его присутствие больше не требуется, вернулся в подсобную комнату. Скорее всего, отец будет недоволен, но заставить себя остаться он не мог.