Стоял разгар лета, когда Бэкхён, развалившись на кровати Чанёля, предложил эту поездку. Чанёль отстраненно перебирал пальцами струны гитары, прислонившись спиной к столу, пока Бэкхён, перевернув подростковый журнал кверху ногами, с серьезным видом зачитывал вслух результаты любовного теста.
- Если вы набрали большинство ответов «А», то, возможно, вашим отношениям не хватает спонтанности. Хм, мне кажется, нашим отношениям не хватает спонтанности. - Нет у нас никаких отношений, - Чанёль пошевелил пальцами ног и уставился в точку где-то выше (или ниже?) носа Бэкхёна. Это лето выдалось душным и жарким, а у Чанёля дома не было кондиционера, поэтому они с Бэкхёном оба обливались потом, капельки которого собирались у последнего в ямочке над верхней губой и блестели на коже. Чанёль отвел взгляд. - Могли бы быть, - ответил Бэкхён. – В теории. Ах, в теории. Ну да, ну да. - Так значит, в теории, - подыграл ему Чанёль (как всегда, впрочем), - если нашим гипотетическим отношениям не хватает гипотетической спонтанности, то чтобы ты предложил, чтобы это гипотетически исправить? - Поездку на машине, - ответ слетел с губ Бэкхёна столь быстро, что у Чанёля не осталось никаких сомнений в том, что старый выпуск журнала Seventeen тут вовсе ни при чем. – Нам надо куда-нибудь съездить. Машина у нас есть… - У меня есть машина, - поправил его Чанёль. – А у тебя есть права. Бэкхён тяжело вздохнул и посмотрел на него этим своим взглядом. - Ну ладно. У тебя есть машина и у нас обоих полным полно свободного времени. Отказ не принимается. - Но… - начал было Чанёль. Так глупо и наивно с его стороны – им обоим, еще даже до того, как Бэкхён открыл рот, было прекрасно известно, что Чанёль на все согласится. Бэкхён обладал удивительным даром убеждения, а Чанёль всегда был излишне уступчивым. - Спонтанность, - нараспев протянул Бэкхён. Чанёль вздохнул, вновь пошевелив пальцами ног. Он позволил Луне покрасить ногти на них в розовый цвет еще две недели назад, а теперь лак уже начал слезать – нужно было стирать все или пережить повторную покраску. - Я вполне себе спонтанный. А ты, наверное, неделями ломал голову над тем, как бы вывалить это все на меня, так? Когда он поднял взгляд, Бэкхён уже перевернулся на живот и сложил руки под подбородком. Его футболка слегка задралась, обнажая белую полоску кожи. - Ты слишком хорошо меня знаешь, - Бэкхён улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, и Чанёль осознал, что да, он обречен. – Впрочем, как и я тебя, что дает мне право предположить, что ты скажешь «да». Сложно было не улыбнуться, когда Бэкхён смотрел на него так. - Хорошо-хорошо, - сдался Чанёль (как всегда, впрочем). Он взъерошил Бэкхёну волосы и со смехом откатился в сторону, когда тот попытался в отместку пихнуть его в плечо. – Выезжаем в четверг. Сложно прочувствовать всю прелесть дорожной романтики в стране, в которой путь от самой северной точки до самой южной отнимает каких-то шесть часов, поэтому Бэкхён с Чанёлем решили двигаться по периметру. - Думаю, первым делом можно отправиться в Тэчхон, - Чанёль, присев на капот, разложил карту на коленях. Все их вещи уже были погружены в багажник. Предвосхищая неделю ночевок в придорожных гостиницах с Бэкхёном, неделю любования украдкой его профилем, подсвечиваемым лучами яркого летнего солнца, Чанёль пожалел, что не нашел в себе сил сказать «нет». Так его жизнь могла стать куда проще, но, видимо, не зря все же Сехун прозвал его «мазохист-хёном». Просто иногда Чанёлю казалось, что он не был бы Чанёлем, если бы не Бэкхён, и это немного пугало. Они были друзьями так долго, что Бэкхён уже звал мать Чанёля мамой, а тот мог хоть ночью с закрытыми глазами пройти от кровати Бэкхёна до туалета, не налетев ни на один косяк. Слишком долгий срок для любви к кому-то столь неземному и недостижимому, как Бэкхён. - Турне по пляжам! – воскликнул Бэкхён, хлопая в ладоши. Затем он склонил голову набок и задумчиво посмотрел на Чанёля. – Значит ли это, что мы можем побарахтаться в грязи? Чанёль смерил его взглядом. - Давай-ка проясним один момент, - произнес он, наблюдая за тем, как улыбка Бэкхёна расползалась все шире. – Может, Тхэчон и знаменит своими грязевыми фестивалями, но ты мне нравишься не так сильно, чтобы я по одному только твоему слову был готов заляпать грязью свои волосы. Печально известные последние слова. Шесть часов спустя Чанёль совал голову под кран пляжного туалета, безуспешно пытаясь разлепить слипшиеся пряди. - С меня довольно, - объявил он. Грязь была липкой и тягучей, от нее у него возникало ощущение, будто голова потяжелела минимум вдвое. – Турне по пляжам отменяется, мы возвращаемся домой. Бэкхён рассмеялся. - Тебе было весело, пока ты не осознал, что творится у тебя на голове, - заметил он. Чанёль оглянулся. Бэкхён – одна огромная ослепительно-белая улыбка на заляпанном грязью лице. Вокруг глаз, там где появлялись морщинки, когда Бэкхён смеялся, грязь пошла трещинками. Чанёль почувствовал, как его сердце, беспомощно трепыхаясь, ухнуло куда-то вниз. Так нечестно, но не зря же он получил прозвище «мазохист-хён». - Хорошо-хорошо, - сказал он, уставившись в пол. Глубоко вздохнув и закрыв глаза, Чанёль вновь сунул голову под струю воды, улыбка Бэкхёна так и стояла перед его внутренним взором. – Даю тебе еще один шанс. Но больше никакой грязи. Интерлюдия. Автомагистраль пролегала меж покрытыми пышной растительностью холмами и долинами, характеризующими Корею как страну субтропического климата, коей она и являлась. В это время года, когда сезон дождей уже прошел, все вокруг было зеленым-зеленым и дышало жизнью, а солнце игралось и сверкало на затопленных рисовых полях. - Словно бесчисленное количество сокровищ скрыто под водой, - отметил Бэкхён, высунув локоть в окно и уткнувшись в него подбородком. - Романтика, - протянул Чанёль то ли в шутку, то ли всерьез. Линия горла Бэкхёна, от челюсти до самого воротника рубашки, сбивала его с мыслей. Капелька пота бусиной прокатилась по кадыку. Чанёль ненавидел свою жизнь. Он вновь перевел взгляд на дорогу, что извилистой лентой опоясывала холмы. «Ты сам вырыл себе эту яму, Пак Чанёль» - напомнил он себе, но эти мысли и в половину не были такими горькими, как ему хотелось бы. - Если тебе хочется так думать, - сказал Бэкхён. Боковым зрением Чанёль заметил, как он с улыбкой посмотрел в его сторону. Его глаза были скрыты за темными стеклами солнцезащитных очков, но одной этой улыбки уже было более чем достаточно. - Мне казалось, эта поездка должна была привнести спонтанности в наши романтические отношения, - заметил Чанёль. Слово «романтические» странно ощущалось на языке и сжималось в горле, отчего оно вышло куда более сдавленным, чем хотелось бы Чанёлю. Пауза. - Логично, - кивнул Бэкхён. День второй. Они медленно прогуливались по деревянным мосткам парка Ынпа в Гунсане, которые, казалось, выступали над серебристо-водной гладью водоема всего на пару локтей. Стояла сильная жара – по радио передали, что это самый жаркий день за последние несколько лет, и кроме них и горстки самых бесстрашных туристов вокруг никого не было. - Ты же понимаешь, что это с трудом тянет на пляж? – уточнил Чанёль, отбрасывая волосы с вспотевшего лба. В такой парилке его тело словно превращалось в студень. – Даже с учетом наличия здесь воды и песка? Бэкхён улыбнулся, и его глаза приняли форму двух идеальных полумесяцев. - Я знаю, - ответил он и показал Чанёлю большой палец. – Но все равно ведь красиво, правда? Сложно было спорить с этим утверждением. Воздух был совершенно неподвижен, поэтому водная гладь оставалась спокойной, за исключением совсем мелкой ряби тут и там. Когда Чанёль перегнулся через перила, в воде появилось его отражение, ничем не хуже зеркального. - А тут есть рыба? – отстраненно спросил он, протягивая руки к воде. – Я вот не вижу что-то. - Не знаю, - ответил Бэкхён. Он уселся на перила рядом с Чанёлем, но смотрел куда-то в противоположную сторону. Чанёлю пришла в голову мысль сделать вид, будто он хочет его сбросить, но было слишком жарко для шуток. – А ты знаешь, что в Китае деревянные мосты, подобно этим, строят зигзагами, потому что согласно поверьям, демоны могут двигаться только по прямой? Если перейти такой мост, то оставишь демона с носом. Здесь, в самом центре водоема, на высоте пары локтей от воды, отрезанные от берега зигзагообразными мостками, они были в полной безопасности от демонов.
- Если бы мы только могли остаться здесь навечно, - Бэкхён повернулся к Чанёлю и улыбнулся. Прямо на переносице у него уже проступало красное пятно от солнечного ожога, такое милое, что Чанёлю пришлось отвести взгляд, чтобы не сгореть на месте. – Было бы здорово. - Ага, - рассеяно согласился Чанёль. Перегнувшись через перила еще сильнее, он силился коснуться пальцами воды и думал о мостах, демонах и вещах, от которых не сбежишь. – Было бы здорово. Интерлюдия. Они заночевали в придорожной гостинице, принадлежавшей пожилой паре – милым, но тугим на ухо людям, которые предложили им в качестве угощения теплую газировку и домашний кимбап. Им также сообщили, что свободным остался только номер с одной кроватью на двоих. Бэкхён пожал плечами и улыбнулся Чанёлю этой своей открытой, чарующей улыбкой, и тому потребовалось приложить немало усилий, чтобы улыбнуться в ответ. Это было совсем не просто. В номере отсутствовал кондиционер. Ночь выдалась душной, горячий воздух плотным влажным одеялом укутывал кожу и прижимал к земле. Раскинув руки в стороны, Чанёль упал спиной на кровать. Ширины рук (а именно такое расстояние Чанёль отводил под свое личное пространство) хватало как раз от края до края, а ноги свисали с матраса. Будет тесно. - Ты такой здоровый, - прокомментировал Бэкхён. Он стоял у подножья кровати, уперев руки в боки и склонив голову набок. По его лицу было видно, что он отчаянно пытался не улыбаться. - Да, мне говорили, - Чанёль, потянулся, а потом сел, приглашая Бэкхёна сесть рядом. – Наверное, мы смешно смотримся со стороны, когда идем по улице плечом к плечу. Бэкхён маленький и хрупкий. Когда Чанёль с ним только познакомился, то долго боялся, что может ненароком расшибить его, потому что сам никогда не отличался отличной координацией. В пятнадцать лет он уже был на голову выше всех своих сверстников, а Бэкхён упорно держал свое звание самого мелкого паренька среди всех их знакомых. Но Чанёль весьма скоро узнал, что внутри у Бэкхёна был стальной стержень. Может именно благодаря нему они и смогли стать лучшими друзьями. - Возможно, - Бэкхён вытянул вперед ладонь, и Чанёль прижался к ней своей. Рука у Бэккхёна была такой крошечной, что Чанёль без проблем мог согнуть верхние фаланги пальцев (что он и сделал). – Но все нормально, мне плевать на это. - Мне тоже, - кивнул Чанёль. Уже глубокой ночью Чанёль проснулся, а Бэкхён тихо посапывал у него на плече, обжигая кожу влажным дыханием. В тусклом свете коридорной лампы можно было различить изгиб его носа и слегка приоткрытые губы. Вдох, выдох. Бэкхён дарил ощущение тепла и уюта, и Чанёль просто не мог заставить себя отодвинуться. День третий. В порту Мокпо – их следующего остановочного пункта – они купили на вынос обжигающе-горячего острого супа из морепродуктов. - Чем дальше на юг, тем острее еда, - отметил Бэкхён с гримасой на лице от жгучего перчика чили. Он выглядел так, будто вот-вот заплачет, но Бэкхён принадлежал к тому типу людей, что не любили проигрывать, особенно когда Чанёль еще вполне хорошо держался. - Похоже на то, - согласился с ним Чанёль. В детстве он слышал от кого-то, что в Корее чем дальше на юг, тем народ суровее, и все острые иголочки жителей мегаполиса просто-напросто ломались о броню естественности и непритязательности людей из Чолла-Намдо и Кёнсан-Намдо. Чанёль не знал, сколько в этом правды, сейчас он просто наслаждался простотой картины: океан, порт, причал, рядом Бэкхён, розовый от загара и болтающий ногами. Бэкхён съел еще одну ложку супа и отложил контейнер в сторону. - Я сдаюсь, - объявил он и высунул язык во всю длину, принявшись обмахивать его рукой. – Это было самое острое блюдо из тех, что я когда-либо пробовал. Как ты там еще не умер? Чанёль ухмыльнулся и тоже отложил свой контейнер. - Я все надеялся, что ты сдашься первым, - сказал он, ну или, по крайней мере, попытался сказать – язык с трудом ворочался во рту. – Я умирал на протяжении последних пяти минут, но все ждал тебя. Он увернулся от Бэкхёна, пытавшегося скинуть его с причала, и с громким хохотом упал на спину. Чанёль знал, что со стороны, наверное, выглядит дураком – разлегся тут, понимаешь ли, на причале в позе морской звезды, но ему было плевать, потому что стоял чудесный день, язык жгло, а Бэкхён улыбался ему, и его рука лежала у Чанёля на коленке. Эта поездка все еще была самой худшей идеей в жизни Чанёля, но в то же время, возможно, и самой лучшей. - Знаешь, я очень рад, - сказал Чанёль, подставляя руку под голову, чтобы ему было видно, как замер Бэкхён, как округлились его глаза и надулись губы. – Я так рад, что у меня есть лучший друг, который даже в самое жаркое лето в истории может втянуть меня в поездку по периметру Кореи на машине. Бэкхёну не были в новинку похвалы, люди превозносили в нем все: от улыбки до голоса, но Чанёль был скуп на комплименты, ему нужно было вначале удостовериться, что люди их действительно заслуживали. Может именно поэтому в Бэкхёне внезапно взыграла застенчивость – он опустил голову, пряча улыбку. - И я, - ответил он, бросая на Чанёля взгляд из-под ресниц. – Спасибо, Чанёль. - Нет, это тебе спасибо, - настаивал Чанёль. Бэкхён рассмеялся, и все в этом мире вновь встало на свои места. По дороге обратно в машину, Чанёль приобнял Бэкхёна за плечи одной рукой, не позволяя никуда сбежать, а другой встрепал ему волосы на макушке. И он подумал, что, возможно, этого уже было достаточно. Чанёль был обычным человеком, без особых запросов. Если все, что ему нужно – это хохочущий, бьющий его по спине и обзывающийся на разные лады Бэкхён, то, может, стоит удовлетвориться тем, что имеется. Интерлюдия. Спустя несколько месяцев дружбы с Бэкхёном, Чанёль узнал, что тот совершенно по-идиотски смеется. Но не всегда. С незнакомцами и людьми, которых он едва знал, он смеялся по-другому, просто потому что Бэкхён, в отличие от Чанёля, был повернут на том, как он выглядел со стороны, и буквально кожей чувствовал, когда на него кто-то смотрел. Смех Бэкхёна на людях – мягкий, милый и очаровательный, поразительно действовал на девушек, которые не могли решить, хотят ли они зацеловать Бэкхёна или же дать ему мороженое. Это очень приятный смех, Чанёлю он нравился. Но когда Бэкхён смеялся от души, сгибаясь всем телом, - этот смех был почти беззвучным и сопровождался негромким сопением. Улыбка растягивалась до ушей, а глаза превращались в узкие щелочки-полумесяцы. И как бы Чанёлю не нравился публичный смех Бэкхёна, он всегда предпочитал ему этот, такой дурацкий-дурацкий, но по-своему тоже притягательный. Но что было действительно ценно – это был смех не для всех. Чанёль, правда, имел счастье лицезреть его часто, и его грела эгоистичная мысль о том, что он один такой особенный. В Пусане Бэкхён за руку потянул Чанёля к морю, от которого веяло прохладой даже в этот летний зной. Бэкхён загорелся, стоило ему только завидеть воду: он затащит Чанёля туда с собой или же умрет, пытаясь, и то, что они оба были в одежде – ему не помеха. Чанёлю ничего не оставалось, кроме как поддаться. Все равно в машине у них был комплект сменной одежды. В воде бежать стало тяжело. От ног Чанёля летело куда больше брызгов, чем от Бэкхёна, потому последний промок до подмышек, а первый – только до середины туловища. Они остановились, когда вода стала доставать им по пояс. Чанёль имитировал крик чаек, круживших над головой, а Бэкхён делал вид, что он его знать не знает. - Бьюсь об заклад, что они ждут, когда мы их покормим, - сказал Чанёль, задрав голову вверх. - Не собираюсь заниматься ничем подобным, - ответил Бэкхён. – Вся еда, что у меня есть, отправляется только в мой желудок и ни в чей другой. - За исключением моего, - Чанёль считал, что это было вполне уместное замечание, потому как они всегда таскали что-то у друг друга из тарелок. Бэкхёну не нужно было спрашивать разрешения, чтобы угоститься картошкой Чанёля, а тот без всяких задних мыслей отпивал из его стакана с содовой. Честно говоря, они забили на эти мелочи еще в шестнадцать лет. Чанёль посмотрел на Бэкхёна, который все еще наблюдал за чайками. В который раз уже на ум пришло слово «красивый»: волосы взлохмачены и пахли морем, пятно от солнечного ожога на переносице уже поблекло и вполне могло сойти за загар, а весь затылок покрылся гусиной кожей – наверное, от прохладной воды. На нем была белая футболка, уже по большей части мокрая, сквозь которую проступали очертания сосков и дорожка темных волос, ведущая к низу живота.
Если говорить о самых худших местах, где можно заработать стояк, то стоит непременно упомянуть море у пляжа Хэундэ. - На что это ты пялишься? – спросил Бэкхён, скрещивая руки на груди. Кажется, он слегка порозовел, но Чанёлю сложно было сказать точно. – Тут тебе не конкурс мокрых футболок, извращенец! Сомневаешься – загладь все шуткой. - Кто сказал? – Чанёль широко ухмыльнулся и дернул бровями. Бэкхён закатил глаза – Чанёль не знал, считается ли это успехом, времени думать особо не было. Бэкхён плеснул пригоршню воды ему в лицо – она попала Чанёлю в нос, и он аж закашлялся. - Ты труп, Бён Бэкхён, - объявил он, не собираясь оставаться в долгу. Спустя пять минут жесткой водной битвы, Чанёль положил ей конец, окунув Бэкхёна с головой в воду, а после поднял его на руках, как невесту на свадьбе, и принялся кружить. - Хорошо, хорошо! – кричал Бэкхён в промежутках между приступами хохота, крепко держась за шею Чанёля. – Дяденька, я сдаюсь, вы победили! - Пак Чанёль круче всех – давай, скажи это! - Сказать что? – голос Бэкхёна – сама сладость, так же, как и его улыбка. – Я не расслышал. - Пак Чанёль круче всех! - Если буду лгать, мой нос станет длиннее. Чанёль очень любил эти игривые нотки в голосе Бэкхёна. Ему нравилось видеть Бэкхёна таким: взъерошенным, смеющимся, полностью расслабленным – это случалось редко. Чанёль знал, что с внешними данными у него все в порядке, но он никогда не сиял так, как Бэкхён, и никогда не был столь зациклен на себе, чтобы чувствовать обращенные на него взгляды. Когда он мог заставить Бэкхёна забыть об этом – это само по себе было маленькой победой. - Я сейчас уроню тебя, - заявил Чанёль. Бэкхён засмеялся и посмотрел на него, и внезапно, словно удар под дых, все чувства Чанёля вновь накатили с невиданной силой, и он в который раз осознал, что совершенно невозможно и по-дурацки влюблен в этого парня. В свете заходящего солнца Бэкхён был прекрасен: кожа отливала золотом, а глаза приобрели невероятный коричневый оттенок, которого до этого Чанёль никогда и нигде больше не видел. Такой красивый, а этот его дурацкий смех, маленькие ладошки и то, как он умещался в руках у Чанёля, словно был специально создан для этого - только добавляли ему привлекательности. Чанёль не был бы Чанёлем без Бэкхёна, разве он уже не говорил этого? - Чанёль, - мягко, очень мягко произнес Бэкхён. Его улыбка померкла. Может, все чувства Чанёля проступили у него на лице, а может Бэкхён, вдруг обрел способность читать мысли, но в его взгляде появилась какая-то нежность и решительность, вызвавшая у Чанёля ощущение, что Бэкхён собирается начать разговор, к которому сам Чанёль еще не был готов. Поэтому он сделал то, что сделал бы любой нормальный человек на его месте. - Кто последний до берега – платит за ужин, - крикнул он, бросая Бэкхёна в воду. Интерлюдия. Бэкхён вышел из душа в одних боксерах и с полотенцем, обмотанным вокруг головы, и тут же повалился ничком на ближайшую к нему кровать, ту самую, которую он забил за собой, стоило им ступить за порог номера. Он не разговаривал с Чанёлем всю дорогу от Пусана до Онян-ып, тишину заполняло лишь автомобильное радио и шум волн, доносившийся из открытого окна Бэкхёна. Бэкхён смотрел на закат, а Чанёль, когда не следил за дорогой, смотрел на Бэкхёна, размышляя, как ему теперь это все исправить. Наверное, ему было бы легче, если бы он знал, где что пошло не так. Чанёль догадывался, что это как-то связано с тем, что он кинул Бэкхёна в воду, но само по себе это не тянуло на подобную пытку молчанием. - Хочешь посмотреть телевизор? – вопрос прозвучал вынужденно и неловко, и Чанёль тут же пожалел, что вообще спросил. – Или… не важно. Бэкхён пожал плечами. Свет из приоткрытой двери ванной падал на его кровать, освещая лицо. Чанёлю уже было знакомо это идеально отточенное выражение скуки и безразличия, но еще никогда Бэкхён не использовал его по отношению к нему. Ни разу за все те годы, что они друг друга знали. - Бэк, - позвал Чанёль. Молчание. На заднем плане по телевизору шла ночная передача о ловле рыбы в Японском море. - Бэк, кончай это, - Чанёль знал, что звучал жалко, но именно так он себя сейчас и чувствовал. Это выбивало из колеи. Он не имел ни малейшего понятия, что делать с Бэкхёном, когда тот вел себя так – это умение ему раньше было ни к чему. – Прости меня, ладно? Если это все из-за того, что я кинул тебя в воду, то я извиняюсь за это. Я не хотел… Прости. - Дело не в этом, - ответил Бэкхён, и это вовсе не то, что Чанёль хотел бы услышать, но уже что-то. Он хотя бы начал разговаривать. - Тогда в чем же? Бэкхён, я хочу все исправить. Пожалуйста. Бэкхён привстал и развернулся к Чанёлю, словно собираясь объясниться, но вместо этого просто молча смотрел на Чанёля, будто заново изучая его лицо. Под этим взглядом Чанёль чувствовал себя голым, и может, так оно и было. Бэкхёна всегда было легко прочесть, но то же можно было сказать и о нем. Бэкхён знал его как облупленного, знал значение всех выражений его лица, и конкретно это – смесь неуверенности, тревоги и стыда – не должно было вызвать особых затруднений. - Неважно, - сказал, наконец, Бэкхён. – Забей, ладно? Чанёль хотел было возразить, но Бэкхён улыбнулся, и эта улыбка была ему слишком хорошо знакома. Это было не его отрепетированная публичная улыбка, а та, что он приберегал до того момента, когда они оставались одни, при которой глаза превращались в совсем узкие щелочки-полумесяцы. Чанёль не мог устоять перед этой улыбкой, поэтому он сказал только: «Ладно». - Давай ложиться спать, - предложил Бэкхён. – Я устал. Они выключили свет и легли каждый в свою постель, но в два часа ночи Чанёля разбудил сонный и взъерошенный со сна Бэкхён, который просто скользнул к нему под одеяло. - Не могу там спать, - мягко пояснил он, а для Чанёля это прозвучало как «не могу спать без тебя». - Ясно, - шепнул он в ответ. Двигаться особо было некуда, но он все равно попытался освободить Бэкхёну чуть больше места, а тот идеально уместился рядом с его телом, как будто так и было задумано. Бэкхён положил голову ему на предплечье, уткнувшись носом в шею. Чанёль положил вторую руку ему на талию. Словно любовники. На следующее утро Бэкхён уже снова громко смеялся, и Чанёль подумал, что, скорее всего, все у них будет хорошо. В Пхохане Бэкхён взял Чанёля за руку и повел к толпе людей, собравшихся на пляже Пукбу поглазеть на фейерверки. Тут было совсем неважно, что Чанёль был выше всех на голову, а Бэкхён – ниже. Когда все смотрели вверх, на небо, только оно и имело значение. Несколько сотен людей стояли вплотную друг к другу, со всех сторон Чанёля подпирали чужие тела, и неосознанно он потянулся к Бэкхёну и приобнял его за плечи, прижимая ближе к себе. - Боишься потерять меня? – спросил Бэкхён. Голос совсем тихий, но тем не менее слышимый. Наверное, все дело в близости. Странно, но у Чанёля появилось ощущение, что Бэкхён спрашивал совсем о другом, что за этим вопросом скрывалось что-то еще, куда более нежное и хрупкое. Но он не знал, что на это можно ответить, поэтому просто кивнул. Бэкхён расслабился в его руках и сам прижался ближе. Чанёль с легкостью поддерживал вес его тела. - Я никуда не денусь, - сказал Бэкхён, заворачивая голову назад, чтобы улыбнуться ему. – От меня так просто не избавиться, Пак Чанёль. - Кто сказал, что я хочу от тебя избавиться? – Чанёль посмотрел вниз в глаза Бэкхёну, тот засмеялся и отвел взгляд. Фейерверки были красивыми. Но Чанёль смотрел на них вполглаза, в остальном его внимание было сосредоточено на Бэкхёне, чье присутствие рядом успокаивало, на том, как их грудные клетки одновременно вздымались и опускались, как если бы тело Чанёля, вслед за всем остальным, наконец синхронизировалось с Бэкхёном. Бэкхён смотрел на фейерверки, а Чанёль смотрел на него и думал о всякой чепухе, вроде мостов, которые демоны не в силах перейти, и сокровищ, блестящих под водой затопленных рисовых полей, и о том, как колено Бэкхёна помещалось под коленом Чанёля, будто так оно и должно быть, и как сам Чанёль был просто по уши влюблен. - Хватит пялиться на меня, - сказал Бэкхён. Он даже не смотрел на Чанёля, его взгляд был все так же прикован к небу. – Извращенец.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Дом слэш..
RandomСборник мини фф(реакции,драблы,хапиэнд тнеэнд и.т)Всё слэш!!!Кейпоп!!!Слэш!
