Внешность бывает обманчива, ой как обманчива.

Сирота/Операция

От моего лица


"Сирота"

Каникулы ... Сейчас я так завидую своим одноклассникам, которые просто отдыхают от учёбы и живут в своё удовольствие. Потому что я, в отличие от них, не отдохнула. Почти ни единого дня. Разве что только за день до назначенной операции мне удалось провести день в тишине. Одной. Дома. Правда, надо заметить, что и прогулка с Сашкой накануне помогла мне немного отвлечься от нелёгких мыслей. Завидую я ей: она в любой ситуации старается быть оптимисткой. Не то, что я. А угроза соседа? Влад так и не позвонил, как не позвонил и сам Дмитрий (не могу его теперь называть по отчеству). В том, что он дал Владу знать о моей обронённой реплике, не было сомнений - таким не шутят. Но, если честно, мне было пофиг. Я настолько была вымотана психологически всеми произошедшими со мной за последние время событиями, что у меня не было ни сил как-то перед ними оправдаться, ни желаний. В день, предшествующий операции, я впервые выспалась. Проспала чуть ли не до полудня. Проснувшись, я обнаружила пустую квартиру, мама с Сеней были на работе, то есть в клубе. Странно, но если раньше пустота давила на меня, теперь мне хотелось в неё окунуться с головой и не высовываться. Ещё где-то около часа я провалялась в постели. Совершенно не хотелось вставать. С головой укутавшись пуховым одеялом, я печатала на ноутбуке продолжение к моему новому фанфику, который назвала просто - "Сирота". Сюжет нового фика настолько меня затянул, что я не обращала внимания ни на время, ни на Витаса (который активно требовал внимания к своей персоне, прохаживаясь своими коготками по моей спине), ни на свой голодный желудок, ни на почти гневные слова в мой адрес с требованием вернуть на место "шедевр". Постепенно выводя всё новые и новые факты жизни мальчика-сироты, я не переставала думать о Дмитрии. О втором Дмитрии. Я представляла себе, как он улыбается. Нет, не ехидно, а нежно, с любовью. Вспоминала его прикосновения, от которых ток по всему телу разносился со скоростью света, вспоминала своё сексуальное возбуждение. ... Но, ... стоило мне углубиться в приятные воспоминания, как тут же, словно по мановению волшебной палочки, являлся первыйДмитрий. Злобный, чёрствый, бессердечный, хладнокровный эгоист, которого не волнуют чужие проблемы. Боже! Кажется, я начинаю сходить с ума. ...

Написав где-то около 3-ёх страниц нового фанфика, я долго думала, выкладывать его сейчас, или сохранить в черновиках до полного окончания. Сначала хотела оставить пока так, но из-за требований многих читателей о "проде, хлебе и зрелищ" пришлось пойти на уступки. Я выложила новую работу на суд и растерзание публики, хотя и понимала, что меня, скорее всего, подвергнут за это повешению, потрошению и четвертованию, и при этом сразу. Выложив своё ново творение, я выключила ноутбук и пошла на кухню. Витас, как всегда впереди планеты всей, гордо прошёл к своей пустующей миске, ненавязчиво намекая на то, что её надо бы пополнить. Насыпав ему корм, я стала готовить кушать себе. Приготовила яичницу с беконом. За "обедом" вдруг обратила внимание на буханку хлеба, торчащую из хлебницы. Вообще, я в последнее время хлеб стараюсь не есть, пробую заменять сухарями или овощами.

"Быть может, птицам его скормить?"

Точно! Пойду скормлю этот хлеб голубям. Или уточкам. ... В общем, пошла я на улицу. Одела джинсы, свитер и ветровку. Несмотря на то, что уже наступила весна и снег почти везде растаял, это вовсе не было поводом быстро оголяться. Светило живительное солнце, но холодный ветер продувал конкретно. Я направилась в дендрарий. Прохаживаясь по аллеям из деревьев, я крошила хлеб птицам, которые, как по команде, тут же слетались на землю. Я почувствовала себя их вожаком. Медленно спускаясь к озеру, где плавали уточки, я заметила находящуюся там мужскую фигуру. Он кидал уточкам хлеб. Я уже хотела было отойти, но он вдруг обернулся. Вот же чёрт! Почему у меня ни дня не получается с ним НЕ сталкиваться? Я замерла на месте. Не хотелось попадаться ему на глаза. А он? Он снова повернулся ко мне спиной и продолжил кидать птицам хлеб. Я понаблюдала за ним: он то бросал хлеб уткам, то неспешно прохаживался по берегу, то садился на скамейку, опустив голову ... Нервничает? Неужели и вправду влюблён в меня? А я, глядя на него, поняла, что не просто втрескалась по уши, я его действительно ПОЛЮБИЛА. Только вот ... та глупая история с фанфиком. Нет, я, конечно, могла бы и промолчать, но ... только теперь она не даёт мне покоя. Чувство вины грызёт меня. Ну в самом деле, разве он виноват, что его таким воспитали? Нет. Только не проявил до конца свой бунтарский характер. Такой же сирота, как и мальчик из моего фанфика. ... Вот он покормил уточек и сел на скамью, и опять опустил голову. Задумался. Посидел-посидел немного, потом резко встал и пошёл в противоположную сторону. Я подождала, пока он не скрылся из виду окончательно и развернулась в сторону дома. Дома я, после некоторых размышлений, всё-таки решила зайти на Фикбук, проверить, как восприняли другие моё новое творение. Оказалось всё не так плохо. Все хвалили за идею, за описание и развитие, но продолжали просить вернуть их любимый бред на место. Всего же пришло пока около 15 отзывов. Что ж, неплохое начало для новой истории, и уж куда лучше, чем было. ...


"Операция"

Накануне я пораньше легла спать. Нам предстоял тяжёлый день: Марина ни за что не оставит дочь и будет присутствовать на месте, мама не оставит её, а мы с Сеней - не оставим их всех. Но даже факт того, что я легла в "детское время", не помог мне выспаться. Я очень переживала за Белоснежку. Она хоть и звонила и уверяла, что всё в порядке, я не была в этом уверена. В голову так и лезли чёрные мысли о том, что может произойти несчастный случай, что сломается аппаратура, что потом будут осложнения (или что вообще не подойдёт!), что либо Маша, либо Кейт не смогут отойти от наркоза. ... Пиздец, как было страшно! Результатом стал мой недосып. Мама с Сеней тоже не выспались, так как поздно приехали с работы, да и голова у мамы опять заболела. ... Марина с Олей уже были в больнице. Когда мы пришли, они сидели напротив операционной. Отец тоже там был. К нам подошёл лечащий врач.

- Всё в порядке, - сказал он. - Операция не такая уж и страшная. Мы еще раз проверили их на совместимость. Всё в норме, так что проблем возникнуть не должно. Вы должны гордиться такой семьёй, - это было сказано отцу, на что он лишь молча кивнул. Тоже плохо спал. Вот отворились двери коридора и несколько врачей в белых и синих халатах ввезли каталку с Кейт. Девочка казалась ещё более истощённой и бледной, чем я её видела. Она сжала руку отца, а он поцеловал её. Далее ввезли каталку с Машей. У той было вечное выражение лица "не попадайся мне на пути - в асфальт вкатаю без разбора!".

- Эй, ты чего такая хмурая? - Марина слегка потрепала её по голове.

- На тебя бы посмотрела, если бы лишили жрачки на несколько часов! - Огрызнулась девчонка. - Ладно, скрестите за меня пальцы, - мы пожали руки. Потом их обеих ввели в операционную. ...

Началось долгое и томительное ожидание. Минуты тянулись за минутами и не успели мы оглянуться, как прошёл час, потом ещё один и ещё. Всё это время мы терпеливо ждали в приёмной, надеялись и молились, чтобы всё благополучно завершилось. Я то сидела на скамье, то нервно расхаживала взад-вперёд по коридору, мама с Мариной сидели и, сцепившись руками, молились, Сеня был рядом и крепко обнимал маму за плечи, Оля сидела отдельно и тоже про себя молилась. А отец, с опущенной головой, сидел напротив мамы. Мы все молчали. В какой-то момент в моей голове мелькнула мысль, что, не приведи Господь, я могла бы оказаться там и не важно, по какой причине! Стало дурно, почувствовалась нехватка кислорода.

- Мам, можно я выйду? Мне дурно.

- Конечно, малыш. Иди, подыши воздухом.

Получив разрешение, я быстро спустилась в гардероб и, взяв ветровку, вышла на улицу. В лицо мне сразу же дунул холодный ветер. Я немного поёжилась и прислонилась к столбу, рьяно вдыхая порцию свежего воздуха.

- Наташа, - неожиданно отец поравнялся со мной. Я лишь опустила глаза: не было сил даже на то, чтобы злиться на него.

- Наташа, - повторил он и я посмотрела на него.

- Чего тебе? - Бесцветным голосом спросила я.

Он взял меня за руку:

- Наташа, пожалуйста, не будь так жестока со мной. Я ... я знаю, как виноват и перед тобой и перед мамой. Если бы всё это можно было исправить, я бы всё сделал иначе, честное слово!

- Тогда почему ты не сделал? У тебя была масса времени и возможностей. Почему? - Я не стала выдёргивать руку, но и на пожатие никак не ответила. Я говорила спокойным тоном. Прежний импульсивный гнев сменился тупым безразличием к этому человеку. Даже если всё пройдёт нормально, это не улучшит наши отношения. - Почему?

- Я не знаю, - прошептал он.

- Хм, какой всеобъемлющий ответ. А главное - универсальный.

- Ната, я ...

- Я не давала права так меня называть. Скажи честно - не хотел. Ты поверил, что мать загуляла с кем-то на стороне, поверил клевете, что она беременна не от тебя, отказался проводить тест на отцовство. ... Ты поверил лжи! И после этого ты хочешь, чтобы я с тобой нормально общалась? Ты думал, что будет наподобие такого: "Привет дочура! Извини, что меня не было 17 лет в твоей жизни. Было как-то не до тебя и не до твоей мамы. Но вот я о вас вспомнил и пришёл. Примите? - О, пап, здорова! Да ничего, не переживай! Правда, мы тут и без тебя неплохо обходились, но раз ты пришёл, значит будет ещё лучше! Приходи, располагайся!"? Ты думал, что будет именно так?

- Лучше бы ты кричала.

- Не лучше. Крик не всегда доходит до сознания.

- Я думал, что всё будет ... проще, - он опустил глаза. Его голос дрожал. Казалось, ещё немного и точно заревёт.

- Проще?! Да куда уж проще? - Я вытащила свою руку из его руки. - Уговор, точнее просьба, остаётся в силе. Я очень хочу, чтобы Кейт выздоровела. Это правда. Но я не хочу видеть тебя. Поэтому, как только она выздоровеет, пожалуйста, возвращайтесь в ваш Лондон и не давайте о себе больше знать.

Я вернулась в приёмную, а мужчина остался на улице. Ничего не изменилось. Посмотрев через окошко на двери, я видела врачей, столпившихся вокруг двух девочек. Прошёл ещё один час. Потом ещё и ещё. ...

... Я услышала звук открывающейся двери и открыла глаза. Оказывается, мы все заснули. Открылись двери и врачи, одну за другой, выкатили каталки с девочками. После вышел и наш знакомый врач.

- Ну что, доктор? - Марина подошла к нему, когда выкатили каталку с Машей.

- Всё в порядке. Операция прошла успешно, - его заявление сняло камень с души. Мы все разом выдохнули.

"Успешно! Всё прошло успешно!"

- Сейчас они под наркозом. Им нужен полноценный покой. Навестить их можно будет только завтра.

- А могу ли я остаться? - Марина с надеждой в глазах посмотрела на врача в надежде, что он даст положительный ответ.

Но мужчина покачал головой:

- Боюсь, что нет. Правила есть правила. Им сейчас нужен полноценный покой. Да и вам тоже надо отдохнуть. Езжайте домой. Я позвоню Вам, когда они придут в себя.

Марина была опечалена, но настаивать не стала. Мы вчетвером поехали к Марине. Отец остался. Кстати, он так и не появился, пока врач не позвонил и не сообщил результат. Дома, у Марины, мы молча поужинали и так же молча разошлись по комнатам.

"Как две разные стороны одной медали". Мы были единым целым, но , всё же, неоднородным целым. Старшие оставались в гостиной, а мы с Олей расположились в их с Машкой комнате.

- Оль?

- Ммм?

- Ты же чувствуешь, что чувствует Маша? - Этот вопрос я озвучила, когда мы с ней уже лежали в кровати (да, они спят вместе).

- Да, чувствую, - словно с неохотой, ответила она.

- Сейчас путешествует по миру снов и грёз. Ей хорошо. Иногда кажется, что не хочется возвращаться, но скоро, скоро она проснётся.

- Ты можешь сказать, как она будет себя чувствовать после пробуждения?

- Нет, она сама скажет. Я могу лишь поделиться своими ощущениями, когда ей давали наркоз. Сначала страх, потом возбуждение, потом сон. ... А потом она проснётся и признается, как ей хуёво!

Я прыснула с последнего замечания. Мда уж ...

Сон, как ни удивительно, в этот раз пришёл ко мне почти мгновенно. И это несмотря на то, что я спала не одна, а с Олей-Чернозорькой, которая крепко меня обнимала во сне. Так было спокойнее и надёжнее. Мне снились странные, разноцветные, пёстрые сны. Они были как какая-то мозаика, не желавшая складываться в единое целое. И сквозь эти "видения" я ощущала Олины объятия, но представляла себе вместо неё совсем другого человека.

Боже! Я точно сошла с ума! ...