Ирка Хортица. Ведьмино наследство

Ирка - Хортица на все сто

— Паршивая в этот раз трава, Филипп, — проявляясь на прежнем месте, задумчиво объявил седой мужик.
— Почему это? — нервно поправляя очки, поинтересовался бородач.
— От хорошей травы жабы в красавиц превращаются, а у тебя всё наоборот, — тыча самокруткой в сторону каменной стелы, пояснил седой.
— Вона и справди самая... — согласно кивнул дядько Мыкола. — Якщо сэрэд жаб.
— Это что же? — взвыл майор. — Вот это всё... — Широким жестом он обвел взрытую, заляпанную кровью, шерстью и перьями землю, израненных и ободранных оборотней, едва живую парочку женихов. — Даже не ради бабы? Ради жабы?
— Ми-илый, я что, твоему папе не понравилась? — Блондинка обиженно выпятила губки, укоризненно подняла на Рудого огромные, зеленые, затянутые пеленой слез глаза... Лишь ручки, нервно теребящие романтическую оборку на юбке, выдавали ее неуверенность.
— Ты знаешь, дорогая, мне тоже... как-то... не очень... Ты бы хоть заранее предупреждала... Нет, я, может, конечно, и сам не всегда по-человечески себя веду... — забормотал Рудый и задергался на алтаре, стараясь отползти подальше, словно боялся, что возлюбленная сейчас на него прыгнет. — Ты не думай, я не расист... Мне и черненькие нравятся, и желтенькие... Только вот зелененькие и пупырчатые смущают...
— Предатель! — презрительно выдохнула блондинка и перевела трагический взгляд на сокола. — Ты один можешь защитить меня от этих волчьих оскорблений, о мой бесстрашный орел!
— Я вообще-то сокол! — потерянно сказал молодой сокол и метнул в своих сотоварищей молящий взгляд.
— Сам на это... зеленое налетел, сам и разбирайся, — прокряхтел старый Балабан, зажимая ладонью кровоточащее плечо. — Мы и так достаточно сделали.
— Наделали, — себе под нос уточнил майор и нехотя буркнул: — У меня бинт есть, перевяжись, что ли...
— Неужели ты оставишь меня, одинокую, без помощи? — Блондинка простерла к жениху розовые ручки.
Молодой сокол торопливо подался назад, чуть не упав на грудь своему недавнему врагу Рудому.
— Я не то чтобы отказываюсь... — зачастил он. — Я глубоко уважаю тебя как человека... — Он осекся. — То есть как женщину. Как женщину с большим жизненным опытом, во! Ты вся такая необыкновенная. И выглядишь изумительно. Иногда. Для своих лет. Но понимаешь, я еще слишком молод, чтобы оценить зрелую женщину... — Вдруг физиономия его просветлела. — Да к тому же ты ведь замужем! Замужем, замужем, я про это еще в детстве читал! Не знаю, может, ты там со своим Иваном-царевичем поссорилась, но я ни за что не согласен рушить вашу семью!
— Современные мужчины! На словах они такие свободные, передовые, а как доходит до дела... — Хорошенький ротик скривился. — Иван хотя бы любил меня такой, какая я есть! — Царевна-лягушка гордо вскинула головку. — Всего лишь из-за какой-то ведьмы в дешевых шмотках я никому уже не нужна?
Ирка злобно зарычала.
— А я тебя предупреждала: шмотки надо «от кутюр» брать, чтоб никакая жаба на тебя квакнуть не могла... — забубнила сзади Танька.
— Какая-то белесая толстуха, под которой даже швабра гнется, мою внешность комментирует, и все молчат?!! — требовательно завопила блондинка.
— Это подо мной-то швабра гнется? Да я об тебя ее сейчас сломаю! — гаркнула в ответ Танька.
Стремительно спикировав вниз, она подхватила швабру и, вскинув ее над головой, как дубинку, ринулась к Царевне-лягушке.
Деревянная швабра шарахнула по пылающей алым огнем каменной стеле, заставляя красотку отпрянуть в сторону. Взлетела снова... Телеведущая метнулась за стелу. На глазах у задыхающихся от хохота зрителей элегантная красавица скакала на высоченных каблуках по каменному кругу, спасаясь от вооруженной деревяшкой полненькой девчонки.
А Ирке виделось другое. Толстая жаба прыгала вокруг каменной стелы, а за ней, рассыпая вокруг себя зелень колдовских искр, неслась разъяренная ведьма с сияющим белым огнем молотом в руках. И там, где молот врезался в круг, бессильно гасло зловещее алое свечение камней, оставляя после себя лишь темные мертвые пятна. У Ирки на глазах пятна покрывались сетью трещин, камень начинал крошится, осыпаться... А молот лупил все ближе и ближе к мечущейся вокруг стелы жабе.
— Помогите! Волки! Соколы! — отчаянно заверещала «невеста».
— Уж извините, ваше лупатое царское высочество, — вытирая выступившие от смеха слезы, простонал майор. — В бабские разборки не вмешиваемся.
— Мамки-няньки! Гример! Продюсер! Ну хоть кто-нибудь! — Деревянная швабра съездила блондинку по плечу. Шелковый рукав задымился, по нему расползлось горелое темное пятно, словно на ткань поставили раскаленный утюг, остро запахло паленым. На открывшейся белой коже плеча наливался красным широкий ожог.
— Ага! — Торжествующая Танька с силой ткнула перекладиной швабры в блондинку, прижимая ее спиной к стеле.
От толчка та выпустила сумочку. Замочек открылся... На камень выпал крохотный дамский пистолетик.
— Ось хто стриляв!.. — протянул дядька Мыкола. — А хоть ты и жаба, упеку я тебя, краля, прям як людыну! За незаконное хранение оружия, нападение на сотрудника милиции, нанесение важких телесных... — Он начал загибать пальцы.
— Провоцирование межнациональных конфликтов! — быстро вставил майор.
Дядька Мыкола покосился на него неодобрительно:
— Молодый ще, вовкулаче, мэнэ вчить, але ж хай будэ до кучи! — И он загнул еще один палец. — Шо, краля, посыдышь трохи, лет так десять, га?
Царевна-лягушка раздула горло и издала квакающий вопль:
— Хозяин! Хозяин! Хозяин!
— Кто?!! — чуть не падая со своей швабры, вскрикнула Ирка.
Изумленная Танька остановилась, так и замерев с деревяшкой в руках.
Язык лилового пламени ударил из древних камней. Посреди него затрепетала тень. Сгустилась. Гибкая мужская фигура в плаще из тьмы шагнула вперед. Из-под клубящегося мрака капюшона мрачным красным огнем сверкнули змеиные глаза с узкой щелью вертикального зрачка. Коротко и остро блеснул перстень с кровавым рубином.
Поляна наполнилась тихим зловещим шипением. Ирка глянула вниз. Травы не было видно. Вместо нее поляну сплошным ковром покрывали блестящие, извивающиеся змеиные тела. Змеи струились, обтекая ноги замерших в неподвижности оборотней. Сплетались в клубки вокруг спящего Богдана и застывшего у него на груди кота. Вставали на хвосты, трепеща язычками прямо в лицо дядьке Мыколе. Змея извивалась на перекрестье Танькиной швабры. Змеи заползали на каменные кольца, глуша своими телами их оранжевое свечение. Две толстые гадюки свешивались со стел центрального алтаря, на котором, прижимаясь друг к другу, словно испуганные дети, сидели недавние соперники.
— Говорили мне родители, что эта история добром не кончится, — простонал Рудый.
— Старших надо было слушаться, а не за жабами бегать, — уныло ответил сокол.
— Хозяин! — Блондинка, теряя босоножки, бросилась к фигуре в темном плаще. — Не гневайся на меня, хозяин! Опять не получилось! — Царевна коротко всхлипнула и ткнула пальцем в парящую в воздухе Ирку. — Это все она, она!
— Ну почему же, на этот раз ты справилась. — Мрак под капюшоном благосклонно кивнул, узкие зрачки загорелись торжеством. — Лучше было б, конечно, если б вы сами истребили друг друга, Симаргловы выкормыши! — крикнул он окруженным оборотням. — Но и так тоже неплохо! Что, попались, птенчики-щеночки? Всех под алтарь закатаю! Будет жертвоприношение! Только не Симарглу! Не тебе, ушедший бог! — проорал он и удовлетворенно добавил: — Мне. А ее, последнюю и единственную твою надежду!.. — Он резко простер руку, указывая на зависшую в воздухе Ирку. — На цепь, в намордник!.. В будку!! На всю оставшуюся жизнь!!!
Сплетенная из мрака толстая плеть выстрелила из его руки, захлестнула напрасно старавшуюся увернуться Ирку. Девчонку с силой швырнуло на землю. Она почувствовала, как корчится, изменяется под опутывающими прикосновениями плети. Тонкие собачьи лапы взметнулись из предплечий человеческого тела. Острые когти вспороли кожу кроссовок изнутри. Голову охватил обруч невыносимой боли. Ведьма закричала, но даже ее собственный крик не мог заглушить скрежета черепных костей, выпускающих на волю мягкие собачьи уши.
И этими самыми ушами Ирка услышала, как злорадно хохочет Царевна-лягушка.
— Вот тебе! — вопила та. — Жабой меня выставлять! А сама-то? Монстр! Чудовище!
У Ирки потемнело в глазах. Она проиграла! Она боялась остаться чудовищем и потащила своих друзей на Хортицу, и теперь они погибнут из-за нее, и оборотни тоже погибнут, а она все равно превратится в монстра! Да еще всякие смеют издеваться!
— Сама монстр! Тупая блондинистая жаба! — с усилием двигая уже начавшими изменяться челюстями, прохрипела Ирка. — А я — человек! Ведьма! Хортица!
— Хо-ортица... — ясным колокольным звоном отозвалось по острову. — Хо-ортица!
Опутывающая Ирку темная плеть лопнула, словно разорванная гигантской рукой.
— Ду-ура! Свяжись только с тобой! — взвыл человек в темном плаще и одним ударом сбросил блондинку с каменного круга.
Царевна-лягушка кубарем покатилась прямо по устилающим поляну змеям. А от каменных колец вдруг полыхнуло острым, неистовым торжеством, словно бы свершилось нечто долгожданное, во что уже не верили, не надеялись, а оно все же пришло, вот оно, вот! Пробиваясь сквозь сплетение змеиных тел, оранжевый свет полыхнул с новой силой.
Ирка тяжело поднялась. Сильные лапы борзой нелепо подворачивались под человеческим телом. Разодранные кроссовки хлюпали на когтистых лапах. Мягкие тряпочки ушей болтались по щекам. Оборотни старательно отводили глаза, не в силах смотреть на изуродованное — лицо: собачью морду? У Ирки темнело в глазах, поляна со змеями таяла. Свистящая воронка закручивалась, неся девчонку вглубь, вглубь, навстречу сплетающимся каменным кольцам.
— Протолча... — на пределе слуха прошелестел призрачный голос.
Сквозь мрак проступили расплывчатые фигуры. Славянские витязи в плетеных кольчугах и плащах из волчьих шкур кружили возле украшенного двумя стелами круга в центре разорванного каменного кольца. Связанного пленника опрокидывали на алтарь, взблескивало в оранжевом свете длинное лезвие меча...
— Симаргл!!! — неистово завывающая вовкулачья стая вставала над окровавленным алтарем.
— Гилея... — откликался другой голос.
Дрожало святилище от конского топота, и неслись вокруг каменной «восьмерки» усатые скифские всадники, сбрасывая к подножию стел свои жертвы, и короткое лезвие акинака погружалось в человеческую грудь...
— Симаргл!!! — широко распахнув крылья, соколы разлетались прямо с седел.
— Симаргл... — с трудом шевеля губами, едва слышно выдохнула Ирка.
И каменная поляна откликнулась, вся разом, будто только этого слова здесь и ждали.
— Этого не достаточно, моя дивчинка, ты ж знаешь, — шепнул прямо ей в ухо голос дядьки Мыколы. — Напои его кровью, моя дивчинка, напои его жизнью, и он даст тебе свою силу! Сама спасешься та всех спасешь!
— Дай ему! Дай ему нашу кровь, наши жизни! — твердо откликнулись сокол с Рудым. — Убей нас, спаси себя и остальных, ведь это мы во всем виноваты!
Ирка покосилась на свои когти. Она знала, она чувствовала, как легко, как просто пронзят они тела оборотней, и дымящаяся кровь хлынет на алтарь, и она, Ирка, научится преображаться и разберется со всеми змеями, жабами и их хозяином...
— Нас, нас! — зашептали Ментовский Вовкулака и Балабан. — Мы уже старые, мы жизнь прожили! Возьми нас!
— Нас! Нет, нас! — зашумело по поляне.
— Простите, а самоотводы принимаются? — послышался тревожный голос Пылыпа з конопэль.
И только два голоса, единственные два голоса, которым Ирка придавала значение, молчали. Выжидающе. Осуждающе.
— Если, чтоб помочь нам, Симарглу нужна жертва, так чем он лучше вот этого? — Ирка мотнула головой в сторону темной фигуры в плаще. — Фиг ему, а не жертва, я таким не занимаюсь!
— Ха, так я все-таки победил? — несколько неуверенно уточнил Хозяин, и его красные глаза и рубин на пальце засверкали. — Ты не взяла силу у Симаргла, девчонка, и теперь...
— Слушайте, вы с Симарглом тут что, одни? — возмутилась Ирка и прыгнула.
Оббивая о камень лапы, она шлепнулась на всеми позабытый боковой каменный алтарь, окруженный пятью стелами. Девочка почувствовала, как от центрального круга к ней потянулась волна обиды.
— Да пошел ты со своими претензиями! — рявкнула она. — Может, здешней богине тоже нужна кровь, но она ее хотя бы не требует вот так внаглую! — И Ирка со всего маха ударила лапой о камень, раздирая шкуру и обрызгивая своей кровью все пять стел.
— Не обращай на него внимания, девочка! — вдруг откликнулся звонкий женский голос. — Мужчины вечно сперва натворят дел, а потом обижаются! Иди ко мне!
Очень высокая, очень сильная женщина смотрела на Ирку со всех пяти каменных стел с той огромной, беспредельной нежностью, о которой Ирка всегда так мечтала и с которой никогда не встречалась наяву. Женщина исчезла, на ее месте возникла старушка в славянском одеянии, потом суровая юная всадница с луком за плечами, снова женщина в роскошном восточном наряде... Но взгляд ее всегда оставался одним и тем же. Ласковая ладонь коснулась Иркиных волос, и тихий голос прошептал:
— Все будет хорошо, девочка! Тебе не нужна Симарглова сила. Всё, что тебе нужно, он и так вложил в твою кровь! Для истинной хортицы хватит всего лишь капли, пролитой на землю Хортицы!
Капли Иркиной крови медленно растаяли на каменных стелах. Девчонка услышала вдалеке заливистый лай. Увидела, как, разбрызгивая во все стороны воду, прямо по глади Днепра мчится громадная хортая борзая. А на спине ее шумят деревья, сильная грудь выпирает скальной кручей, уши и хвост шелестят степной травой, а могучие лапы стелются тропами... И вдруг Ирка стала расти, ясно и отчетливо понимая, что она и есть эта борзая, она и есть Великая Хортица! Это она всем телом ощущает, как в хортицких сосновых рощах прорывается к свету одинокий молодой дубок, как бьет вода в родниках и чьи огни светятся среди деревьев в ночь Солнцеворота. Почувствовала, как неловко давят на плечо каменные кольца, наложенные на нее суетливыми двуногими блошками. Очень давно. С точки зрения блохи.
Теперь по этим каменным украшениям что-то неприятно, скользко ползало... И тогда она лишь чуть-чуть, едва-едва шевельнула плечом.
Перед глазами снова помутилось...
Широко расставив лапы, Ирка стояла между пятью каменными стелами. Алтарь под ней качался, словно от землетрясения. Заполонивших поляну змей сбило в сторону, скатало в здоровенные шипящие клубки... освободив плененных людей!
«Чего встали, сматывайтесь, пока они не очухались!» — хотела закричать Ирка, но вместо этого у нее вырвалось раскатистое, громовое:
— Гав! — И, словно испуганное ее собственным лаем, за плечами у нее что-то затрепетало.
Ирка оглянулась...
«Ну ничего себе!» — в изумлении она свесила язык и тяжело задышала.
За ее сильной, темной, гладкошерстой собачьей спиной красовались мощные крылья! Ирка неуверенно повела плечами... Крылья распахнулись, хлопнули, гоня ветер...
— Хортова кровь! Настоящая! — словно не веря своим глазам, выдохнул Балабан.
И страшно закричал хозяин перстня:
— Нет, ты не могла, не должна была! Нет!!! Я все сделал, чтоб ты не попала сюда, чтоб не сумела... Я не допущу! Ни за что! — Он крутанул на пальце свой рубиновый перстень.
Окутывающий его плащ тьмы взметнулся кожистыми крыльями в полнеба. Хлестнул чешуйчатый хвост, высекая искры из камней святилища. Шея удлинилась, потянулась вверх... И вот уже над Иркой, мрачно сверкая красным огнем глаз, нависла гигантская башка древней рептилии. Длинная, как у крокодила, пасть распахнулась, показывая острые и огромные, словно мечи, зубы.
— Во гад, так это ж Змей! — запрокинув голову к возвышающемуся над поляной чудовищу, пробормотала Танька. — Здравствуйте-пожалуйста!
Шея Змея вдруг дернулась, словно пушка при выстреле, и из распахнутой пасти вылетел клуб огня, нацеленный точно в стоящую между пятью стелами Ирку. Сильные ноги борзой спружинили, Ирка отскочила в сторону. Огненный шар врезался в камень алтаря и, бессильно зашипев, погас, будто рухнул в воду.
Ирка оттолкнулась лапами... Мощное, послушное, словно хорошо отлаженный механизм, тело повиновалось моментально. А соображение... Соображение было ее собственное, ведьмы Ирки Хортицы. Перескочить каменный бортик, ударить крыльями, взмыть, походя крепко цапнув за раздраженно хлещущий Змиев хвост, перепорхнуть неуклюже разворачивающемуся чудовищу за спину. Незнакомыми и непривычными были лишь царившие в душе абсолютное бесстрашие и восторженный азарт схватки: «Ну дайте, дайте мне добраться до этого Змеища!» Ирка чувствовала, что к этим новым ощущениям быстро привыкнет.
Оранжевый свет центрального алтаря в разомкнутом кольце потускнел, будто обиженно нахохлился, зато круг с пятью стелами на миг озарился зеленым светом ведьмина огня. Вокруг Иркиной шкуры заплясал огненный ореол, но не оранжевый, как раньше, а зеленый!
Хортица взмыла в небеса. Громыхая, словно ракета на взлете, гигантский Змей ринулся за ней. Они зависли друг напротив друга на фоне темных небес.
— А мы чего стоим? — возмущенно спросил Балабан.
Он ударился о свободный от змей пятачок земли под ногами... И вот уже сокол-балабан с налету склюнул змею прямо с Танькиной швабры.
— Вот спасибо! Так, а мы ж с тобой не закончили! — И, часто стукая шваброй по земле, Танька ринулась в погоню за улепетывающей скачками жабой.
С пулеметной скоростью молотя клювами, соколы мчались за расползающимися змеями. Меч прыгнул в руку здухачу, легко рассек змеиный клубок пополам... В прыжке Ментовский Вовкулака скусил башку нависшей над Рудым гадюке...
Ирка весело швырнула Змею в морду зеленый клуб ведьминого огня. Змей мотнул башкой — поток пламени сбило в сторону, кинуло на верхушки деревьев. Боковым зрением Ирка поймала зарево занимающегося пожара. Змей распахнул пасть... Потянул в себя воздух... И тут Хортица поняла, что сейчас она, со всей ее новообретенной мощью, будто муха, проскочит Змею меж зубов и бесследно канет в глотке. Сквозь азарт погони пробилась отрезвляющая мыслишка: «По-моему, я слегка переоценила свои возможности!»
Ирка круто развернулась и, изо всех сил работая крыльями, помчалась над островом. В спину ей бил тугой, злой ветер. Это, проламывая воздух, несся за ней Змей. Ирка инстинктивно метнулась в сторону. Обдав жаром шкуру, огненный шар свистнул над плечом. Хортица снова вильнула, в последнюю секунду успев поджать хвост. Зубы-мечи щелкнули возле самого ее зада.
Ирка заложила крутой вираж, мельком увидав настигающего ее преследователя.
«А он меня почти догнал! А я ему, пожалуй, на один зуб!»
Новый клуб огня полетел в нее. Испуганно тявкнув, Ирка спикировала вниз, нырнула в плотные заросли мясистых стеблей. «Ой, так это ж Пылыпова конопля!» Ирка глянула сквозь решетку стволов. Просветы в конопляной чаще озарились ярким светом. Дохнуло нестерпимым жаром. Хортица кубарем выкатилась прочь. На конопляную рощу обрушился шквал пламени. Купу зелени словно огненным языком слизнуло. Ирка стояла на краю голой выжженной проплешины. Лишь хлопья сухого серого пепла и черной сажи медленно осыпались на землю.
«Надо что-то делать!»
Сзади снова послышался нарастающий свист, и Ирка ринулась к воде. Она пронеслась над кручами. Теперь под ней простиралась гладь Днепра, выступала из воды верхушка самого страшного, самого опасного из давно затопленных днепровских порогов, Тринадцатого.
«Пора!» — сделав в воздухе лихой кульбит, Хортица распластала крылья и зависла точно напротив морды гигантского Змея. Его башка была побольше, чем вся Ирка, даже если считать ее вместе с размахом крыльев. Мрачный, гипнотизирующий взгляд красных глаз Змея гневно уперся в порхающую перед его носом собачонку.
Ирка замерла, словно завороженная. Одна-единственная мысль билась в голове: «Если он решит меня сглотнуть, а не огнем дыхнуть, мне хана!»
Но тут узкие вертикальные зрачки налились торжеством. Змей распахнул пасть пошире, явно намереваясь испепелить ничтожную шавку прямо в воздухе. Ирка увидела, как по длиннючей шее прокатился шар, будто снаряд подавали в гаубицу. Содрогаясь от внезапно нахлынувшего ужаса, она глянула сквозь частокол Змеевых зубищ. В глотке у Змея засветилось, словно лава поднималась в вулкане, готовая вот-вот хлынуть через край.
«Сейчас, вот сейчас!» — из последних сил держась, чтоб не забить крыльями и не ринуться прочь, Ирка подобрала лапы, сжалась в комок.
Огонь заклубился в Змеевой глотке... И в этот момент с Иркиной шкуры хлынул узкий поток зеленого ведьминого пламени. Прямо Змею между зубов. Будто палкой протолкнул огненный шар обратно ему в горло, скользнул следом.
В животе у чудовища глухо бухнуло. Он содрогнулся всем своим огромным телом. Клубы черного дыма вырвались из ушей и из-под хвоста. Беззвучно раззявилась пасть. И вдруг Змей перевернулся в воздухе, будто подбитый бомбардировщик, и со свистом понесся вниз, туда, где скалилась из воды острая верхушка зловещего Тринадцатого порога.
Сложив крылья, Ирка камнем ринулась следом, обогнала падающего Змея и в последнюю секунду успела всадить в воду еще одно копье ведьминого огня. Волны расплеснулись, вставая по обе стороны, словно громадные водяные стены, а под ними обнажился гребень днепровского порога. И на этот гребень, насаживаясь на острые скальные грани, со всего маху рухнула тяжелая туша. Змей страшно закричал... Поднятая ведьминым огнем вода хлынула на место. Образовавшийся водоворот завертел гигантского гада, наматывая его на острие скрытого под водой порога, словно на винт кухонного комбайна. В темной воронке воды на миг мелькнули кончики бьющихся кожистых крыльев, волны взметнулись снова... И все стихло.
Парящая в небесах Ирка облегченно вздохнула. И полетела обратно, к каменным кольцам Симаргловой поляны.