Ирка Хортица. Ведьмино наследство

Встретимся на алтаре

— Значит, говоришь, светится и тянет? — довольная Танька, быстро-быстро, как белка, грызя подчерствевший со вчерашнего дня рогалик, натягивала кроссовки.
Она закинула за плечо собранный рюкзак и выбралась из палатки. Глянула на часы, присвистнула:
— Ничего себе мы заспались после вчерашнего! Надо пошевеливаться!
— Прощаться будем? — спросила Ирка, с сомнением косясь на неподвижные заросли конопли. Общаться с Филиппом не хотелось, но, может, стоило сказать спасибо за палатку?
— Если я с ним попрощаюсь, так раз и навсегда! — с угрозой в голосе сообщила Танька. — Пусть сам спасибо скажет, что всю его коноплю в распыл не пустили!
Из зарослей донесся тихий вздох.
— Показывай, где твоя поляна? — Танька решительно зашагала по тропинке.
Ирка обогнала подругу и пошла впереди. Богдан двигался замыкающим.
В свете дня остров казался самым обычным. Полулес-полупарк, красивый, хоть и несколько замусоренный. И табличка, к которой вывела их тропа, тоже была обыкновенной жестяной табличкой. Несколько слов о найденном археологами и восстановленном древнем святилище и просьба не сорить там, где молились предки.
Ребята выбрались на поляну, и перед ними наконец предстало древнее святилище, раньше виденное лишь на рисунках. Необработанные низкие камни «восьмерки» и «бублика» были сложены в идеально ровные, словно по циркулю вычерченные, кольца. Над обоими кругами «восьмерки» возвышалось по грубой каменной стеле.
«Бублик» располагался на противоположной стороне поляны. Разорванная сторона кольца служила проходом к малому каменному кругу в центре, тоже охраняемому заостренными вертикальными камнями.
— Алтарь, наверное, — неуверенно предположила Танька, входя внутрь кольца.
— А тот, второй, тогда что? — Богдан кивнул на еще один, боковой алтарь, вписанный прямо в кладку «надкушенного бублика». — Между прочим, побольше центрального. И стел у него не две, а целых пять! А Иркина бабушка его почему-то не нарисовала.
Ирка пожала плечами:
— Даже не знаю. Только пять — число древних богинь, женской магии. Может, это святилище на двоих? — неуверенно предположила девчонка. — В центре кольца — алтарь бога, а сбоку — богини?
— Ага, он вроде как весь центровой, она вроде как в стороне, только на самом деле она — вдвое круче, чем он. Интересно, что именно твоей бабушке не нравилось: что богиню побоку пустили, или наоборот, что ее алтарь больше? — спросила Танька. Внимательно поглядела на малые каменные круги и отдельные стелы, разбросанные между «восьмеркой» и «бубликом» с двумя алтарями. — А вот эти, маленькие, одиноко стоящие, они тогда чьи? Еще каких-то богов, помельче? Тогда тут не святилище, тут целое общежитие получается!
— Может, хватит в их запутанных отношениях разбираться? Время знаем, место нашли, делать-то чего? — буркнул Богдан.
Ирка вытащила из рюкзака бутыль, задумчиво отхлебнула ледяной хортицкой воды... В глазах снова потемнело... Когда взгляд прояснился, Ирка поняла, что колдовская жизнь острова на самом деле никуда не делась. Шум ветра в окружавших поляну деревьях мешался с тихим, но раскатистым храпом: на каждой ветке кто-то дрых, высыпаясь перед грядущей ночью Солнцеворота. Трава и кусты шевелились — может, запоздалый ежик пробирался... А может, и не ежик. Не похож на ежика, ну вот совсем не похож!
Но главное — святилище! Ирка прислушалась, потом задрала голову, вглядываясь в голубой круг небес над поляной. То, что обитало тут... Оно было как будто везде. Грезило под землей и в то же время глядело на свой храм из бесконечно далеких небес. Тихо спало в каждом камне, в каждой каменной стеле и одновременно находилось в бесконечном далеке, откуда и путь сюда заказан. Но сейчас, здесь, оно словно бы встрепенулось, почуяв Иркино присутствие, жадно потянулось к ней навстречу...
— Чего делать? — хрипло, будто вода мгновенно застудила ей горло, переспросила Ирка. — Какая же все-таки я идиотка! Майор ведь намекал! — Она вздрогнула. — Нет, не намекал! Он думал, что я... знаю! Думал, что могу!.. Они все так думали! — Девчонка взглянула на друзей блестящими, отчаянными глазами. — Вовкулаки все время говорили, что такое в древние времена делалось! Рудый еще спрашивал, есть ли у меня кандидатура!.. Сами подумайте, что делалось в очень древние времена в таких вот святилищах!
— «Страшная треба». — Танька процитировал тот древний текст, что помог им отыскать место. — Жертвоприношение! Майор сказал, что с этого и началось оборотничество. Чтоб ты смогла нормально перекидываться, надо пролить кровь? — Глаза ее налились ужасом. — Человеческую? — дрогнувшим голосом спросила девчонка. — Не может быть!
— А ты вслушайся, чего оно хочет! — Ирка протянула подруге бутыль.
Танька отхлебнула... И вдруг подскочила, словно короткая жесткая трава обожгла ей пятки. Ухватив Ирку за руку, испуганно поволокла ее прочь:
— Тебе нельзя тут оставаться! То, что там, под камнями... Оно жестокое! Злое!
Ирка высвободилась, покачала головой и смело двинулась между замершими, как часовые, каменными стелами.
— Нет, оно не злое. Оно у нас сильное, благородное, справедливое. Даже доброе, — язвительно сказала она. — Только всё это по своим, древним законам. Оно просто не понимает, почему кровавые жертвы — это плохо. Жертвы плохим, злым богам — вот что плохо, а жертвы ему — хорошо! Ведь оно хорошее, справедливое и так далее. С его точки зрения, жертвы радоваться должны, ведь они способствуют ему, — Ирка кивнула на алтарь, — помогать людям! — Девчонка скривилась. — А знаете, мне его даже жалко. Насколько ж надо быть погруженным в себя и не замечать окружающего мира, чтобы за столько тысяч лет ничему не научиться, ничего не понять и ничуточки не измениться! — Она презрительно фыркнула, круто повернулась к алтарям спиной и зашагала прочь с круглой поляны с каменными кольцами.
— Уходим? — уточнила Танька, нерешительно оглядываясь на святилище.
— Уезжаем! — отрезала Ирка. — Как-нибудь обойдусь! Без всяких... отсталых!
— Ирка, погоди! Что значит «обойдусь»? — Не ожидавшая такого неожиданного оборота Танька бросилась за подругой. — Ты же не можешь так и дальше жить: не собакой и не человеком, не оборотнем и не ведьмой...
— А жертву я принести могу? — Сузившимися от гнева глазами Ирка уставилась на каменные круги. — Кого резать будем? Тебя? Его? — Она кивнула на Богдана. — Или туриста на пляже поймаем?
Танька тоже безнадежно вперила взгляд в древнее святилище.
— Я понимаю, на шару работать никто не станет, — забормотала она. — Слушай, а деньгами оно не возьмет? А то туристы все разбежались, почуяли, видно... — Ведьмочка криво усмехнулась.
— Не все, — проговорил Богдан. — Идет кто-то. — Он быстро поволок девчонок в гущу окружавших поляну деревьев.
И очень вовремя. Еще мгновение — и на тропе появились две хорошо знакомые фигуры. Майор и Рудый медленно пошли меж каменных кругов. Время от времени они притопывали ботинками по земле, словно пробуя поляну на прочность, и даже пытались шатать каменные стелы.
— Вроде порядок! — наконец удовлетворенно объявил майор. — Всё намертво стоит, нигде ничего на спину не свалится!
— А что, неплохо бы парочку пернатых такой каменюкой в землю вдавить, — усмехнулся Рудый.
— Тут уж скорее они тебя вдавят, им это проще, — буркнул Ментовский Вовкулака. — Все-таки летают, могут сверху бить.
— Чтоб ударить, спуститься придется, — возразил Рудый. — А тут уж прыжка хватит, до горла добраться!
— Значит, все-таки стрелка, — шепнула Танька Ирке на ухо. — Драться собрались!
— Порвем, не сомневайся, командир! — продолжал выступать Рудый на поляне. — Нам с ребятами эти пучки перьев вообще на один зуб! Чего ты так волнуешься, не понимаю?
— Ну что соколы — идиоты, это как раз нормально. Птичья головенка маленькая, полноценные мозги не помещаются, — постепенно повышая голос, заговорил майор. — Но вы у меня чего такие безмозглые? — взревел он. — Не понимает он, видите ли! А что сегодня род вовкулак скорее всего прервется, это ты понимаешь? Соколов мы порвем, ишь! Да порвем, конечно!..
Сверху послышался негодующий птичий клекот. Над поляной вычерчивал круги громадный сокол.
Ирка тихонько выглянула из ветвей, присмотрелась... Полет сокола повторял очертания каменной восьмерки.
— Нет, ну ты посмотри на мерзавцев! Приглядывают за нами, чтоб мы, значит, какую мину здесь не заложили, — злобно пробормотал майор и, запрокинув голову, проорал в голубые небеса: — Порвем, порвем, и не надейтесь! — Он понизил голос и устало, безнадежно добавил: — Только и они нас — тоже! Их же вдвое, если не втрое больше! Никого к утру не останется: ни волков, ни соколов. Одни наши дохлые тушки и, конечно, она, красавица. Ну, может, еще и ты, Рудый, вместе с ней, если сильно повезет.
— Лишь бы не он! — Слова вырвались у молодого вовкулаки из самой глубины души.
Командир поглядел на него с любопытством.
— Значит, готов всех своих братьев положить? Ради какой-то бабы?
— Она не баба! — у Рудого даже волосы на затылке встали дыбом. — Она самая прекрасная! Она моя невеста! А он украл ее, отбил! — Молодой вовкулака заметался по поляне как безумный.
Засевшие в кустах ребята обменялись изумленными взглядами. Танька беззвучно разевала рот, словно вытащенная из воды рыба.
— «Она» — это не территория?! «Она» — женщина?! Они стрелку за невесту забили? Это что еще за Елена Прекрасная и Троянская война? — наконец выдохнула Танька. — Быть такого не может! В наше время? Пусть здесь в святилище все ненормально древнее! Но вовкулаки-то у нас нормально современные, вон как на бабки раскручивать умеют! Почему майор это позволяет?
Видно, этот вопрос заинтересовал и Рудого. Исподлобья глядя на командира, молодой вовкулака спросил:
— Что ж ты не запретишь, старшой? Зачем сам в бой идешь и остальных ведешь?
— А затем, щенок, что сегодня сокол у вовкулаки невесту безнаказанно закогтит, а завтра территории наши под крыло взять захочет! Пойдет слух, что зубы у нас сточились... — Ментовский Вовкулака содрогнулся, словно собираясь высказать самое страшное предположение, настороженно огляделся по сторонам и почти прошептал: — Глядишь, и жабы со змеями уже тут как тут — за своей долей приползли!
— Подумаешь, конкуренты — жабы, — презрительно фыркнул Рудый.
Майор поглядел на него, как на умственно отсталого:
— Иногда такое впечатление, что ты не моего помета! У меня таких тупых щенков быть не могло. Ты хоть соображаешь, на кого хвост поднимаешь? Да лучше три соколиные стаи, чем одна-единственная змея-оборотень или, не приведи бог, жаба! Как ни противно признавать, но с соколами мы одинаковые! Их и наши предки получили свою силу здесь, у этих самых камней! Мы научились оборачиваться в волков, они — в птиц! — продолжал бушевать майор. — А змеи с жабами совсем наоборот! Они и есть змеи с жабами, которые умеют оборачиваться в людей! И пути их иные, не наши! Они в честную драку не полезут, они всё извиваются, комбинации у них хитрые, куда там ЦРУ... Вон, хоть самый знаменитый пример, как они внедрили свою жабу зеленую в царскую семью! А она и развернулась! Двух старших наследников перед царем подставила. Союз правящего дома с дворянством и купечеством развалила. — Вовкулака принялся загибать пальцы. — Сама тем временем вместе с сообщниками царя медленно отравляла — караваем, рубашкой, пропитанной ядом. Придворное боярство на галлюциногены подсадила: им, беднягам, то винные озера мерещились, то обглоданные лебединые кости оживали. Мужа вообще полностью подчинила — у их жабьего яда специфические испарения, мужики от них просто шалеют! Одно счастье, перестаралась: кретин этот, муж ее, в такой сексуальный экстаз впал, что пожелал ее постоянно в человеческом облике иметь. Истребил истинную жабью составляющую, тут вся хитрая комбинация и накрылась. Случайность цивилизацию спасла! Да что я тебе рассказываю, или ты в детстве сказок не читал?
Ирка вдруг понимающе кивнула, словно отлично поняла, что именно Ментовский Вовкулака имел в виду.
— Это он о чем? — недоуменно спросила Танька.
— О Царевне-лягушке, — бросила Ирка. — Так я и знала, что с этой историей нечисто!
— А ведь она бы потом и муженька загрызла, — мрачно добавил майор. — Зубы у жаб-оборотней — будь здоров, и противоядия от их яда не существует!
Ирка вздрогнула. Если бы тогда, в ее доме, зубастая жаба прокусила туфлю...
— Законы у нашего мира древние и очень простые! Один раз дашь слабину — и всё, конец! — заключил майор. — Поэтому сегодня мы с ними будем драться, хотя надежды выжить практически никакой!
— Современные-то они современные, а сами по древним законам живут, — вздохнул прячущийся в ветвях Богдан.
— Это не древние, это вечные, — шепнула Танька. — По ним у нас хоть бандиты, хоть бизнесмены, хоть оборотни...
— Ты, Рудый, вперед-то в драке не суйся. — Ментовский Вовкулака просительно поглядел на рыжего. — Может, уцелеешь. Женишься на своей... — Он пожевал губами, словно сглатывая слово, и выдавил: — ...Красавице, наплодишь новых волчат.
— Ты что говоришь? Вы за нас сражаться будете, а я за спинами отсиживаться? Не будет такого! — Лицо Рудого вдруг озарилось. — Драки тоже не будет! Я знаю, что делать!
— Что ты там знаешь, щенок, — поморщился майор. — Иди, зови остальных. Солнце садится, Солнцеворот в силе, как стемнеет, можно начинать.
— Не веришь мне, и не надо, — усмехнулся молодой вовкулака. — Все будет хорошо! Я женюсь, и вы на свадьбе погуляете...
Рудый кувыркнулся через нож. Серый с рыжеватыми подпалинами волк широкими скачками понесся по тропе.
— Ага, и Днепр сметаной потечет, — вслед ему добавил майор. — Ох, мальчик, мальчик! — Старый оборотень устало присел на край каменного кольца.
— Не нравится мне все это, ох как не нравится! — бормотала Ирка, тревожно вглядываясь в печальную фигуру у древнего алтаря.
— Отползаем через чащу и сматываемся, — с готовностью предложила Танька. — И правда, ну его, этот остров, святилище, оборотней!..
— Ну уж нет! Вот теперь я никуда не уеду! — отрезала Ирка. — Стоило их в прошлый раз спасать, чтоб теперь они друг дружку под корень извели!
— Почему я знала, что ты это скажешь? — безнадежно вздохнула Танька.