Ирка Хортица. Ведьмино наследство

Откройте пасть пошире...

— Ты что делаеш-шь? Ты куда лезеш-шь? — Необыкновенно похожий на Иркиного кота в гневе — только встопорщенных усов не хватало, — злобно шипящий Богдан волок Ирку прочь от входа в школу.
Нервно оглядываясь — не видит ли кто? — Ирка упиралась каблуками в асфальт и уходить не хотела.
— Я на занятия иду! Пусти меня немедленно!
— Нет, совсем с ума сошла! — кричал Богдан. Опаздывающая на урок девчонка-страшеклассница глянула на них с мимолетным интересом, и Богдан понизил голос до свистящего шепота: — Отличницей решила заделаться? Тебе что сказано? До двадцать первого числа сидеть дома и никуда не высовываться!
— До двадцать первого неделя еще, — таким же свистящим шепотом ответила ему Ирка. — А мне каждый день Баба Катя названивает! Грозилась домой прийти, с бабкой беседовать! А если я прямо при ней перекинусь?
— Идиотка! А если ты в школе перекинешься?
— Ну не перекидываюсь же пока! — зло бросила Ирка. — Третий день хожу — и ничего! — Ирка осеклась. Вечно так: ляпнешь, а потом жалеешь.
— Третий день? — Богдан задохнулся. — Значит, мы с Танькой в школу, а ты потихоньку... Как же ты мне ни разу в коридоре не попалась? — Пацан недобро сощурился, поглядел на Ирку тяжелым взглядом. — Ясно, глаза отводила. Чтоб я тебя, значит, не увидел. Отлично. Можешь больше не напрягаться. Я тебя без всякого колдовства видеть не хочу! — Он круто развернулся и, не оглядываясь, сердито зашагал прочь.
— Богдан! — слабо вскрикнула Ирка и рванула следом, по-собачьи труся рядом и заглядывая в лицо хмурому другу. — Ну не злись на меня, ну пожалуйста! Баба Катя ни в какие мои болячки не поверила! Перед выходными позвонила и говорит: если я с понедельника не выйду, она меня к директору, а потом такое в журнале изобразит, что я до одиннадцатого класса не расхлебаю! Опять про наркотики вспоминала. Сплетницам нашим спасибо, чтоб у них языки отсохли!
— Э, ты поосторожнее, а то ведь и вправду отсохнут! — Богдан остановился.
— Я ж не Слово кладу, а так просто говорю, — отмахнулась Ирка. — Хотя зла на них страшно! Если б в школу не пришла, Баба Катя меня б вообще в наркодиспансер на обследование отправила. А там кровь из вены берут, шприцем. — Ирка насупилась. — Я этого не люблю!
— Пальцы сама себе колешь, а шприцов боишься, — вздохнул мальчишка.
Ирка обрадовалась. Кажется, Богдан больше не злится.
— Когда сама — ничего, а когда другие — ужас просто! — слегка невразумительно пояснила она. — А насчет перекидывания я меры приняла. Хожу и сама себе бубню: «Я ведьма, я ведьма...»
Богдан иронически вскинул брови.
— А что, там, с соколами, вполне помогло! Еще вот...
Девчонка выхватила из рюкзака баночку из-под майонеза. На дне ее лежал скукожившийся шмат зеленой чешуйчатой шкуры. Ирка быстро сунула банку Богдану под нос. Даже сквозь плотно закупоренную пластиковую крышку потянуло тяжелым духом гниения. Пацан брезгливо сморщился.
— Во, меня тоже сразу подташнивать начинает, — удовлетворенно кивнула Ирка, плотно увязывая банку в целлофановый пакетик. — В прошлый раз как затошнило — сразу обратно перекинулась. Лишь бы спортивная форма не провоняла. — Она озабоченно заглянула на дно рюкзака.
Богдан поглядел на Ирку, как на безнадежную больную. Похоже, пребывание в оборотнях сказалось на ее умственных способностях.
— Хортица, ты совсем разум потеряла? — Громовой бас Бабы Кати грянул, эхом откликаясь на Богдановы мысли.
Иркин седьмой «Б» вывалил во двор. Море взбудораженных школьников колыхалось позади запертых, как всегда, стеклянных дверей, медленно просачиваясь наружу через единственную открытую створку.
— То вообще в школу не являешься, то опаздываешь! — разорялась Баба Катя. — Распустилась!
— Как майская роза! — протянула Наташка Шпак.
— Рожа она, мамайская, — злобно фыркнула Оксанка Веселко.
— А тебе и завидно, глиста полинялая?
Ирка пренебрежительно мазнула взглядом по белокурым Оксанкиным лохмам. Она отлично знала, что при ее смуглой коже и черных волосах в чертах лица иногда проступает что-то восточное. Но только такая идиотка, как Оксанка, может сказать, что это некрасиво! Очень даже стильно. И вообще, хлопающие глазками тупые блондинки из моды вышли, теперь они никому не интересны.
— Прекратить немедленно! Веселко, закрой рот! А ты, Хортица... Твое счастье, что первых уроков сегодня не будет, — буркнула классная. — Все идем в зубную поликлинику на обследование! Не вздумайте удирать! — Она развернулась к роящимся по двору школьникам и, сложив ладони рупором, зычно проорала: — Средние и старшие классы! С седьмых по одиннадцатые! Мальчик, ты, кажется, из шестого? Для вас занятий никто не отменял! Быстро в класс! Ну быстро, быстро, чтоб я видела! Остальные — построиться! Не разбредаться, я вас ловить не намерена!
— Лучше б ты дома сидела, Ирка, — буркнул Богдан.
Ирка следила, как под зверским взглядом Бабы Кати друг нехотя тащится к входу, ныряет в освободившийся проход. Сквозь стекло было видно, как, все время оглядываясь, Богдан бредет к лестнице. Девчонка вдруг подумала, что в последние дни Богдан как-то плохо выглядит. После боя с соколами вообще вернулся домой бледный до синевы, с темными кругами под глазами. Раньше превращение в здухача на него так не действовало.
— Хортица, на что ты там засмотрелась? Марш на место! Седьмой «Б», вас вся школа ждет! Где Яновские? Опять языками чешут?
Из школы выскочили запоздавшие сестры Яновские и побежали к строю, на ходу вытирая мокрые рты:
— Мы водички попить, Екатерина Семеновна! Языки пересохли, прямо как наждачные!
— У обеих сразу? — хмыкнула Баба Катя. — Волшебство!
Ирка тяжко вздохнула. Богдан опять оказался прав — лучше б она сидела дома.
Толпа школьников вывалила из двора и двинулась по улице. Несмотря на окрики Бабы Кати, одиннадцатиклассники немедленно сломали строй и теперь группками брели по тротуару. Красавчик-старшеклассник Андрей обнимал за талию высокую белокурую девицу. Позади парочки, глядя на блондинку страдальческими глазами, тащился брат Наташки Шпак. Белокурая старшеклассница не оглядывалась на него столь старательно и демонстративно, что любому было ясно — эта стервочка отлично знает, что несчастный поклонник тянется следом и глаз не сводит. А она в это время, вся такая красивая, стильно прикинутая, с первым парнем школы... Она откровенно задирала нос, и плевать ей, что блондинки вышли из моды!
— Это Людка, — жарким шепотом пояснили Ирке сестрички Яновские. — Андрей теперь с ней встречается. В настоящий ночной клуб водил! И на машине катал, на своей собственной, ему отец подарил!
— Вот счастливая! — выдохнула Веселко, с завистью глядя на обтянутую полупрозрачным шелком спину старшеклассницы.
Сзади послышался шорох шин. Розовый кабриолет подкатил к перекрестку и послушно остановился на красный свет.
— Ой! — моментально позабыв про счастливицу Люду, вскричала Оксанка. — Это ж ведущая «Гламурненько»! Ой, какая она!
Блондинка, вся из себя тоже розовенькая и ухоженная, в кремовом кожаном пиджачке, медленно повернула голову, с любопытством рассматривая толпу школьников. Ее взгляд едва скользнул по Оксанке, зато остановился на Андрее, обнимающем за талию свою одноклассницу. Девушка в кабриолете медленно опустила здоровенные темные очки. Длинные черные ресницы колыхнулись, огромные зеленые глазищи уставились Андрею в лицо.
Рука Андрея упала с талии подружки.
— Ты чего? — потерянно спросила девчонка.
Но Андрей уже не слышал ее. Он стоял у кромки тротуара и не отрываясь глядел на девушку в кабриолете. Та чуть заметно усмехнулась в ответ.
— Ах, так?! — вскричала Люда.
Она глянула через плечо, рассчитывая обнаружить там другого, более верного поклонника. Но за спиной у нее было пусто. Старший Шпак застыл рядом с Андреем, а на лице у него играла идиотски блаженная ухмылка. Словно притягиваемые магнитом, парни один за другим брели к кромке тротуара и застывали, завороженно уставившись на блондинку в кабриолете.
Красный свет сменился зеленым. Розовый кабриолет газанул. И умчался, оставляя за собой шлейф цветочных духов. Вскоре развеялся и он. Мальчишки начали удивленно озираться по сторонам, будто только что проснулись.
Школьная сумка обрушилась на голову красавчику Андрею.
— Ненавижу тебя! — прошипела Люда.
— А меня? — встрял мгновенно преисполнившийся надежд Шпак.
В ответ Люда молча влепила сумкой по голове и ему и помчалась через дорогу, к дверям зубной поликлиники.
— С блондинкой может справиться только еще большая блондинка, — злорадно объявила Наташка Шпак.
Школьная толпа неторопливо втягивалась в узкую дерматиновую дверь районной зубной поликлиники. В носу защипало от терпкого больничного запаха, свистящий скрежет старых бормашин полоснул по ушам. Ирка тихо застонала, словно в многочисленных зеркалах, видя отражение своей тоски на лицах одноклассников.
— Не киснуть, старшие-средние классы! — бодро покрикивала Баба Катя.
В просторном холле поликлиники мгновенно стало тесно и шумно. Лица у регистраторш за стойкой были такими же тоскливыми, как и у ребят. Медработники и пациенты воззрились друг на друга с искренней взаимной неприязнью.
— Не маленькие уже, должны понимать: за зубами надо ухаживать с детства! — возвысила голос Баба Катя.
Кажется, ее замечание предназначалось не только школьникам, но и работникам больницы. Поджав губы, регистраторша выволокла из шкафа пачку медицинских карточек. Ребята принялись неохотно выстраиваться в очередь у кабинета. В отличие от обычной очереди, в этой каждый стремился оказаться поближе не к началу, а к хвосту.
— Здесь не ухаживать за зубами, здесь их только «уходить» окончательно можно, — с раздражением объявил девичий голосок.
Ирка оглянулась. Люда, и без того несчастная — в одну секунду расстаться сразу с двумя парнями! — заглядывала в дверь кабинета. На лице у нее был самый настоящий ужас.
— У них же бормашины еще со времен СССР! Сверло — во! — в палец толщиной! — возмущалась девица.
— Людмила, прекрати увиливать!
— Я не увиливаю, Екатерина Семеновна! Я совершенно с вами согласна! За зубами надо ухаживать. Я это и делаю, у хорошего частного стоматолога. Между прочим, только вчера была! — И Люда сверкающе улыбнулась.
Ее улыбка сверкала в буквальном смысле слова. Между тщательно отбеленными зубами блеснул лучик синего света.
— Людмила, что у тебя во рту? — подозрительно вопросила Баба Катя.
— Skyce! — гордо объявила Люда и, снисходя к учительской дремучести, пояснила: — Страз такой, блестящий, на зуб клеится. Между прочим, от Swarowski! — Она приподняла пальцем губу. Действительно, на зубе сидел блестящий синий камешек. — Я по телевизору про них слышала, в передаче... — Людкин голос упал, она убито закончила: — «Гламурненько».
— Триста баксов. Еле из папаши выдавила! И всё ради Андрея! — немедленно прокомментировали всезнающие сестрички Яновские. — Но против ведущей «Гламурненько» все равно не помог! — Сестрички захихикали было, но тут же стали мучительно сглатывать. — Что такое, опять пить хочется! Язык сушит!
Ирка подумала минуту и протянула сестрам припасенную бутылочку с соком. В конце концов, от их сплетен тоже бывает польза, хотя бы изредка.
— Ставится только на здоровые зубы! Так что у меня всё в порядке, Екатерина Семеновна! — продолжала настаивать Люда. — Можно, я пойду?
— Можно, — согласилась Баба Катя. — Иди. Вот сюда. — Она распахнула дверь кабинета, твердой рукой направляя девицу внутрь. — А камни на зубах не заводить, а наоборот, счищать надо! Хватит пятиться! — прикрикнула она. — Кто раньше зайдет, тот раньше и выйдет. Хортица, давай! От уроков увиливаешь — тут пойдешь в первых рядах!
Обреченно волоча ноги, Ирка вползла в длинный кабинет. Вдоль стен тянулся ряд поблескивающих стальными деталями тяжелых бормашин. Девчонка нервно вздохнула. Даже смотреть на них было страшно.
— Но у меня всё в порядке с зубами! — продолжала отбиваться Люда, оглядываясь по сторонам так же испуганно, как Ирка и еще несколько жертв, загнанных в кабинет неумолимой Бабой Катей. — Мне все дырочки заделали. Нормальной бормашиной, японской! С обезболивающим!
— А выписка из больницы у тебя с собой? — перекрывая надсадный вой бормашин, из конца зала рявкнула полная женщина, неуловимо похожая на Бабу Катю.
Ирке на мгновение даже показалась, что это ее классная переоделась в белый халат. Тем более что лицо женщины до половины прикрывала белая марлевая маска. Лишь боевито светились густо накрашенные глаза.
— Но я же не знала, что нас сегодня к зубному поведут! — чуть не плача, выдавила Люда. — Нас не предупредили!
— Конечно, не предупредили! — согласилась врачиха. — Вас только предупреди — все как один разбежитесь, а потом будете рассказывать, что у частного врача были!
— Но я правда... — начала Люда.
Врачиха отмахнулась.
— Ладно, иди вон к Варваре Ивановне! Варвара Ивановна, берите девочку. Зубки леченые, если не врет, конечно. Работы немного, как раз попрактикуетесь!
Варвара Ивановна, выглядевшая не старше самой Люды, покраснела, заерзала и нервно кивнула, суетливо перебирая инструменты в лотке. Люда опасливо двинулась к ее креслу...
— Остальные, что встали? Быстро по креслам рассаживайтесь! Девочка, черненькая, иди сюда!
Волоча на плече школьный рюкзак, Ирка через весь кабинет потащилась к крайнему креслу. Села. Покосилась на жуткие инструменты и почти силой заставила себя отвести взгляд. Стараясь не слушать лязг стали об эмалированный лоток, уставилась в крашенную белой масляной краской перегородку, возле которой располагалось зубоврачебное кресло. Перегородка была фанерная и не доставала до потолка. Посреди красовалась одностворчатая дверь, выпиленная прямо из самой перегородки и подвешенная на петли. За ней приятный мужской голос что-то тихонько напевал.
— Открой рот! — Металлически взблескивающая «козья ножка» закопошилась у Ирки во рту, то и дело постукивая, как дятел, или поклевывая между зубами. — Неплохо, неплохо, — задумчиво бормотала врачиха. — Даже очень хорошо! На удивление здоровые зубки. — В голосе ее звучало не столько удивление, сколько разочарование, она даже покосилась на Ирку укоризненно. — Чистишь ежедневно, ухаживаешь?
— Чищу, — сквозь вставленный в рот инструмент промычала Ирка.
Врачиха еще больше помрачнела.
— Утром и вечером? — подозрительно вопросила она, продолжая возиться у Ирки во рту. — Не-ет, все-таки иногда забываешь чистить, а врачи ведь предупреждают... — В ее тоне снова прорезалась радость. — Вот он, зубик, вот он, красавчик! Очень-очень сомнительный зубик.
Острое жало «козьей ножки» вцепилось Ирке в верхний клык.
— Вот-вот развалится! — торжествующе провозгласила врачиха. — Надо удалять!
Ирке мгновенно представился ее собственный щербатый, как у бабки, рот и ехидная ухмылочка Веселко. А перекидываться как? Если без клыка остаться, на остров точно лучше не ездить, а то потом другие оборотни задразнят! Шавкой беззубой или еще похуже!
— Не надо рвать, полечите, — промычала Ирка.
— Полечи-ите, — насмешливо протянула врачиха. — Раньше думать надо было, теперь поздно. Тут фотополимерную пломбу ставить надо, а может, и штифт. Знаешь, во сколько обойдется? Забесплатно такое не делается!
Ирка привычно помрачнела, но тут же воспрянула духом. Что это она, ведь есть же деньги!
— Я заплачу!
— У нас пока еще для детей государственное обслуживание, все бесплатно. Все, что есть, — уточнила врачиха. — Ладно, иди к хирургу, пусть он тебя посмотрит, — смилостивилась она. — Вадим Петрович у нас лучший специалист, как он скажет, так и будет. — Врачиха сунула Ирке листочек с направлением. — Я его предупрежу. — Она дробно постучала костяшками пальцев в фанерную перегородку и, возвысив и без того трубный голос, словно дворецкий в графском замке, торжественно объявила: — Вадим Петрович, к вам пациент!
Ирка шагнула к фанерной двери...
— Куда? — всполошилась врачиха, теряя всю свою торжественность. — Через коридор давай, нечего пациентам сюда шастать. Ну до чего школьники ленивые пошли, лишний шаг сделать боятся! — пробормотала она вслед уходящей Ирке. — Следующего позови!
Волоча рюкзак, Ирка обошла коридор, вошла в новую дверь и оказалась по другую сторону фанерной перегородки. Выпиленная дверка стояла приоткрытая, сквозь нее был отлично слышен вой бормашин и строгий голос все той же полной врачихи. Молодой мужчина в зеленой хирургической форме повернулся от умывальника и отряхнул мокрые руки. Веселые голубые глаза над марлевой маской улыбались.
— Слышал я всё, садись. — Он махнул рукой на кресло.
Ирка в очередной раз пристроила рюкзак у массивного подножья зубоврачебного кресла и уселась. Бормашина за стеной выла, захлебываясь оборотами. Ирка поняла, что еще несколько минут в этом жутком мире вгрызающихся сверл и зловеще распяленных щипцов — и она просто не выдержит.
Хирург покосился на приоткрытую дверь в перегородке и, заговорщицки понизив голос, прошептал:
— Не бойся! Наша заведующая — она, скажем так, врач старых взглядов. У нее любимый метод — всё выдрать и не забивать себе голову. — Он нравоучительно воздел палец. — Но наука идет вперед семимильными шагами! Открывай рот, посмотрим.
Ирка опасливо открыла рот и зажмурилась, когда блестящая «козья ножка» и металлическое зеркальце опять зависли над ней. Сколько же можно, сил нет!
— Не так тут и страшно, — бормотал хирург Вадим Петрович, копаясь в Иркином клыке. — Слушай, а слюна у тебя течет — хуже, чем у бульдога!
Ирка слегка обиделась. Хирург, похоже, — неплохой дядечка, но бульдогом обзываться нечего! Бульдоги кривоногие и, совершенно верно, слюнявые, а она, Ирка, совсем другой породы!
— Отсоса у меня нет. Как заметила наша заведующая, у нас все еще государственная больница. Сплюнь, я вату проложу, а то работать невозможно. — Плотно скатанные ватные валики легли за губу, под язык. — Рот не закрывай, я сейчас.
Не открывая глаз, Ирка слышала, как хирург отходит к стеклянному шкафчику, звякают какие-то баночки... Раздался звон стекла, а за ним тихий возглас — кажется, что-то уронил. Вроде бы мягко хлопнула дверь кабинета. Ушел? Ирка приоткрыла глаза. Нет, не ушел. Врач в зеленой хирургической робе и марлевой маске склонился над столиком с инструментами. Ирка снова зажмурилась. Какой ужас эти зубные больницы!
— Рот пошире! — скомандовал мужской голос.
Прежде чем Ирка успела сообразить, почему молодой хирург вдруг заговорил чужим голосом, что-то холодное и скользкое захлестнуло ей рот, затягиваясь вокруг головы. Девчонка широко распахнула глаза...
Человек в хирургической форме склонился над ней... Поверх марлевой повязки алыми сполохами пылали узкие щели вертикальных зрачков.
— Закончим то, что начали? — Руки с длинными, неестественно гибкими пальцами — на правой мрачным огнем светился знакомый рубиновый перстень — потянулись к Ирке.
Поверх плеча хозяина перстня девочка увидела вжавшегося в стену Вадима Петровича. Мелькнувшая было надежда тут же погасла. Напротив врача, угрожающе шипя, вздымалась на хвосте здоровенная гадюка.
Ирка поняла, что спасения нет, и отчаянно заорала.
Визг бормашины на мгновение смолк...
— Ай-ай-ай, как не стыдно! — укоризненно произнесла за перегородкой полная врачиха-заведующая. — Такая большая девочка — и боится рвать зубы!
Вой бормашины возобновился. Хозяин перстня рассмеялся и всей тяжестью навалился на отбивающуюся Ирку. Острое тощее колено уперлось девчонке в живот, вдавливая ее в кресло. Длинные пальцы сомкнулись на челюсти, не давая выплюнуть змею. Ирка отчаянно замолотила кулаками по плечам врага...
Оглушительный ор раздался снова. Теперь орали в большом зале за перегородкой. Причем орали так, что все до единой бормашины, жалобно взвизгнув напоследок, испуганно смолкли, и даже хозяин рубинового перстня замер на секунду, продолжая крепко вжимать беспомощную Ирку в кресло.
— Вы что наделали?!! — В бешеных базарных взвизгах с трудом узнавался манерный голосок красотки Люды. — Вы зачем?.. Зачем вообще туда полезли?!!
— Я всё приклею! Честное слово! Вот... сейчас... Прилепим обратно... — потерянно лепетала молоденькая врачиха Варвара Ивановна.
— Прилепит она! Дура!!! Как таких вообще работать берут?!! — визжала Люда.
— Ты как разговариваешь со взрослым человеком?! — громыхнула заведующая, но слышна была в этом громыхании некоторая растерянность.
— Эта ваша взрослая мне страз высверлила! — Людин вопль ввинтился в уши, достигая почти ультразвукового порога. — Триста баксов! Кра-а-асивый такой! Синенький! — Визг опал, будто струя фонтана, переливаясь в безудержный детский рев. — Мне папа больше денег не да-аст! — всхлипывала Людаю. — Стра-аз высверлили! Триста баксов!
— Таких денег у меня нет! — заполошно вскинулась Варвара Ивановна. — Сейчас! Я сейчас!
Тоненькие каблучки выбили торопливую испуганную дробь. Выпиленную в фанерной перегородке дверку рванули.
— Вадим Петрович, помогите! — прокричала Варвара Ивановна, врываясь в кабинетик. — Что делать? Я — вот... — На снятой с бормашины насадке красовался треснувший синий страз, намертво надетый на сверло. — Вадим Петрович... — Девушка затормозила, растерянно оглядывая открывшуюся ей сцену: прижатая к креслу Ирка, навалившийся на нее красноглазый хозяин перстня, неподвижный Вадим Петрович и извивающаяся у его ног змея... Рот молоденькой врачихи криво пополз в сторону... Вновь ударило оглушительным воплем...
— Змея! А-а-а! Змея! — Дробь каблучков сыпанула безудержной паникой — круто развернувшись, Варвара Ивановна кинулась обратно.
Змея повела треугольной головой, словно выбирая между неподвижным врачом и удирающей девушкой, и стремительно заструилась вслед беглянке. Выскользнула за дверь. В большом зале воцарился визжащий и орущий многоголосый ад.
Очнувшийся Вадим Петрович вмешался в события. Передвижной медицинский столик взлетел у хирурга над головой, рассыпая по полу блестящие инструменты, и рухнул на голову Иркиного врага. Хозяина перстня снесло на пол. Девчонка вскочила с кресла.
— Тьфу! — Живая извивающаяся змея и два мокрых от слюны ватных тампона полетели противнику в физиономию.
— А-а! — Безумно крича, хозяин перстня схватился за лицо. Там, куда попала Иркина слюна, кожа над марлевой повязкой сползала, словно под действием кислоты, а под ней проглядывало что-то зеленое, слизистое, чешуйчатое...
Ирка рванула к своему рюкзаку. Шкура, кусок шкуры в банке!
Выставив руки, враг кинулся ей наперехват. Будто регбист, наклонив голову, хирург Вадим Петрович метнулся к хозяину перстня и ухватил его поперек. Оба рухнули, с грохотом заваливая на себя пластиковый шкаф с медикаментами.
Ирка дернула «молнию» рюкзака. Подлая банка на дне словно играла с ней в прятки, уворачивалась. Ирка вытряхнула рюкзак на пол. Учебники разлетелись во все стороны. Есть, попалась! Ведьма вспорола целлофановый пакет, сдернула крышку. Мерзкий запах гниения поплыл по комнате.
Возившийся среди обломков шкафа и битых пузырьков хозяин перстня дернулся, вскинул голову... Пылающий алым взгляд змеиных глаз уперся в банку в Иркиных руках. Хозяин перстня то ли вскрикнул, то ли зашипел... Острый локоть обрушился на голову хирурга. Вадим Петрович обмяк. Одним движением хозяин перстня взвился на ноги.
Ирка метнулась к стене. Кусок вражеской плоти, вот он, но ни куклы не слепить — из чего? да и некогда! — ни заговор вычитать — слишком длинный, зараза! А враг уже осторожно, шаг за шагом идет к ней, протягивая к банке гибкие длинные пальцы...
Да черт с ним, с тем заговором! И так получится! Вышло же у нее и без Слова сплетницам языки высушить!
Ирка смачно, от всей души плюнула прямо на чешуйчатый ошметок. Со всего маху шарахнула банкой об пол. Прыгнула сверху, каблуками топча осколки стекла и обрывок шкуры.
— Чтоб тебя перекосило! Чтоб ты ласты склеил, гад! — прямо в пылающую алыми очами физиономию выкрикнула она.
Хозяина перстня выгнуло дугой, заламывая набок. Руки потянуло одну к другой, словно их связала невидимая веревка. Слепило ладонь к ладони. Колени плотно сомкнулись, будто по стойке «смирно»...
— Катись отсюда! — вопила Ирка, приплясывая на куске шкуры.
Хозяин перстня свернулся колесом... и выкатился за дверь. За ним, словно песик на поводке, струилась выплюнутая Иркой змея. Крик в большом зале взвился до оглушительного крещендо и опал. Расплескался на отдельные всхлипы, рокот голосов, выкрики «Милицию!» и трубный глас заведующей:
— Тихо! Никакой милиции! Мы приличное лечебное учреждение!
Ирка выглянула в фанерную дверку. Ни змей, ни их хозяина в зале не было. Лишь возбужденные, встрепанные докторши и перевернутые столики с лекарствами. Посередине всего этого погрома стояла старшеклассница Люда, нервно бормоча сквозь засунутый в рот палец:
— Змеи ползают... Страз от Swarowski высверлили... — Она оторвалась от ощупывания пострадавшего зуба и со страстной убежденностью выкрикнула: — В государственную больницу больше не пойду! Хоть из школы выгоняйте!
Ирка тихо отступила назад. В битых пузырьках тяжело заворочались. Держась за лоб, хирург Вадим Петрович уселся среди осколков.
— Где... этот... псих?.. — спросил он хрипло.
— Удрал, — сообщила Ирка и, подумав немного, добавила: — Вы его прогнали.
— Не помню, — честно сказал хирург, ощупывая гудящую голову. — Главное — змеи! Дрессировщик, что ли, из цирка? Или из лаборатории какой... Ты-то как, цела?
Ирка кивнула. Фанерная дверь в очередной раз распахнулась, заставляя девочку нервно вздрогнуть. Внутрь просунулась пышущая раздражением физиономия Бабы Кати:
— Ну конечно! Раз безобразия — значит, и Хортица где-то неподалеку, — фыркнула она на Ирку. — Где остальные? Куда разбежались? — И, не дожидаясь ответа, скрылась.
— Девочка, между прочим, пережила стресс! — возмутился хирург. — На нее напали! — крикнул он вслед Бабе Кате. — Ничего себе, училка у тебя! — Он посмотрел на Ирку, и желание сделать что-нибудь хорошее для бедной, пострадавшей девочки ясно читалось в его глазах. Лицо хирурга озарилось радостью. Он придумал! — Давай, садись быстренько, я тебе хоть зуб в порядок приведу! У меня своя заначка материалов есть...
Ирка попятилась:
— Может, не надо? — жалобно попросила она. — Вы ж сами говорите, стресс!
— Давай, давай! — Вадим Петрович почти силой усадил Ирку в кресло. — У меня американский переносной набор, чудо миниатюризации, я с ним к пациентам на дом выезжаю. — Он наскоро распаковал небольшой чемоданчик, открывая Иркиному испуганному взору бормашину. Маленькую, но с вполне серьезными сверлами. Ирка поняла, что просто так она из этой проклятой больницы не вырвется.
Сверло зажужжало — не пронзительно, как машины в большом зале, а тонко, будто шмель. Вадим Петрович склонился над Иркой. Девчонка в очередной раз зажмурилась.
Жужжание стихло. Медленно, будто сомнамбула, Вадим Петрович отстегнул сверло и принялся сворачивать чемоданчик.
— Извини, — стараясь не глядеть на Ирку, сказал он. — Наверное, это у меня стресс. Наверное, по голове стукнули сильнее, чем я думал, вот и чудится всякая ерунда. Ты потом в мой частный кабинет приходи, сделаю, как обещал, бесплатно. — Ирке на колени упал лаковый прямоугольничек визитки. — А сейчас иди, иди! — Доктор плюхнулся на стул, раскидал носком битые пузырьки, поднял единственный уцелевший, темного стекла, с синей надписью «Спирт медицинский». Дрожащей рукой плеснул в стакан, прямо из-под крана долил водой...
Наскоро пихнув в рюкзак подобранные учебники, Ирка поспешила к двери.
— Девочка, девочка! — догнал ее придушенный шепот.
Ирка обернулась, встретившись с расширенными от страха голубыми глазами хирурга.
— Девочка, а почему у тебя теперь такие большие зубы?