Сборник лучшего с шати от chuna

Посчитаем до десяти

Юри тринадцать, когда он сидит в тесной кабинке туалета, обнимая сиденье унитаза. Его долго, отвратительно долго тошнит. Он смотрит на заблеванный унитаз, на свои пальцы в вязкой слюне, чувствует, как сводит желудок, но все равно сует пальцы в рот, до самого горла, вызывая очередной мучительный рвотный спазм.

По щекам текут слезы, нос заложило.

Юри нажимает на кнопку смыва воды, шатаясь, выходит из кабинки. Бредет к умывальнику, чтобы мимолетно взглянуть на свое отражение: распухший нос, покрасневшие глаза, влажные губы. Юри чувствует себя так же отвратительно, как и выглядит. Он решительно умывается, моет руки с мылом и приводит одежду в порядок.

Он должен быть худым, если хочет быть фигуристом. 

Он должен.

Должен.

Из горла рвется всхлип.

*

Виктору семнадцать, когда он сидит в обшарпанной комнате, полной людей. Какое-то общежитие, люди, с которыми Виктор познакомился всего пару часов назад. Он прижимается спиной к едва теплой батарее, стараясь врасти в нее, чтобы хоть чуточку было теплее. Курит, выдыхая сладковатый дым прямо в распахнутое настежь окно и пялится отсутствующим взглядом на толпу народа.

Пару часов назад он ушел из дома.

Сколько твердил матери, что не собирается бросать школу и поступать в техникум, что не собирается уходить из фигурного катания, что свяжет с ним свою жизнь. Мать в ответ твердила, что терпела его увлечение, но теперь он должен одуматься и понять, как он хочет построить свою жизнь. Выучиться, найти приличную работу, жениться на симпатичной девушке.

Виктор улыбался-улыбался. Твердил: за золото дают приличные деньги, мама. Я буду чемпионом.

Сегодня он принес ей золото, положил медаль на стол и сказал: видишь, я могу.

Сегодня она плакала и говорила ему понять, что он должен забросить эту ерунду. Учеба, работа, жена.

Мама, я гей, — выпалил Виктор.

Мама не поняла.

Виктор собрал вещи, забрал медаль, оделся и вышел из дома в никуда.

Он давится затяжкой и давит крик.

*

Через десять лет оба будут счастливы.