Стендаль.Красное и черное

ПЕРВЫЕ ШАГИ

III ПЕРВЫЕ ШАГИ Эта необозримая равнина, вся залитая сверкающими огнями, и несметныетолпы народа ослепляют мой взор. Ни одна душа не знает меня, все глядят наменя сверху вниз. Я теряю способность соображать. Реина. На другой день с раннего утра Жюльен уже сидел в библиотеке ипереписывал письма, как вдруг отворилась маленькая дверца в простенке,искусно замаскированная корешками книг, и появилась м-ль Матильда. Меж темкак Жюльен с восхищением смотрел на это остроумное изобретение, м-льМатильда глядела на него с крайним изумлением и, по-видимому, была весьманедовольна, встретив его здесь. Она была в папильотках и показалась Жюльенужесткой, надменной и даже похожей на мужчину. М-ль де Ла-Моль тайком бралакниги из отцовской библиотеки, и ни одна душа в доме не подозревала об этом.И вот из-за присутствия Жюльена она, оказывается, напрасно пожаловала сюдасегодня, и это было ей тем более досадно, что она пришла за вторым томомвольтеровской "Принцессы Вавилонской" - достойным пополнением монархическогои высокорелигиозного воспитания, составляющего славу монастыря сердцаИисусова. Бедняжке в девятнадцать лет уже требовалось нечтопикантно-остроумное, иначе ни один роман не интересовал ее. Часам к трем в библиотеке появился граф Норбер, он зашел просмотретьгазету, на случай, если вечером зайдет разговор о политике, и выразилудовольствие видеть Жюльена, о существовании которого он уже успел позабыть.Он был с ним чрезвычайно любезен и предложил ему поехать кататься верхом. - Отец отпускает нас до обеда. Жюльен понял, что означало это "нас", и проникся восхищением. - Ах, боже мой, господин граф, - сказал Жюльен, - если бы речь шла отом, чтобы свалить дерево футов восемьдесят в вышину, обтесать его ираспилить на доски, я бы показал себя молодцом, а ездить верхом мне за всюмою жизнь приходилось разве что раз шесть, не больше. - Прекрасно, это будет седьмой, - ответил Норбер. Жюльен, вспоминая день встречи короля в Верьере, считал в глубине души,что он превосходно ездит верхом. Но на обратном пути из Булонского леса, насамом бойком месте улицы Бак, он, пытаясь увернуться от кабриолета, вылетелиз седла и весь вывалялся в грязи Счастье, что ему сшили два костюма. Заобедом маркиз, желая поговорить с ним, спросил, хорошо ли они прогулялись.Норбер поспешил ответить, сказав какуюто общую фразу. - Господин граф чрезвычайно великодушен ко мне, - возразил Жюльен. - Яочень признателен ему и ценю его доброту. Он распорядился дать мне самуюсмирную и самую красивую лошадку, но все же он не мог привязать меня к ней,и из-за отсутствия этой предосторожности я свалился как раз посреди длиннойулицы, перед самым мостом. Мадемуазель Матильда, несмотря на все свое старание удержаться,прыснула со смеху, а затем без всякого стеснения стала расспрашивать оподробностях. Жюльен все рассказал с необычайной простотой, и у него этовышло очень мило, хотя он этого и не подозревал. - Из этого аббатика будет прок, - сказал маркиз академику. -Провинциал, который держится так просто при подобных обстоятельствах, эточто-то невиданное, и нигде этого и нельзя увидать! Мало того, он ещерассказывает об этом своем происшествии в присутствии дам! Жюльен так расположил к себе своих слушателей этим рассказом о своемзлоключении, что к концу обеда, когда общий разговор шел уже на другие темы,м-ль Матильда все еще продолжала расспрашивать брата, интересуясьподробностями этого происшествия. Слушая ее вопросы и несколько раз поймавна себе ее взгляд, Жюльен осмелился сам ответить ей, хотя она обращалась нек нему, и все втроем принялись хохотать, точь-в-точь как если бы это былапростая крестьянская молодежь в какой-нибудь глухой деревушке. На другой день Жюльен побывал на двух лекциях по богословию, а затемвернулся в библиотеку, где ему предстояло переписать десятка два писем.Здесь он застал расположившегося рядом с его столом какого-то молодогочеловека, очень тщательно одетого, но весьма ничтожного на вид и с оченьзавистливой физиономией. Вошел маркиз. - Что вы здесь делаете, господин Тамбо? - спросил он этого пришельцастрогим тоном. - Я полагал... - начал молодой человек с подобострастной улыбочкой. - Нет, сударь, вы ничего не полагали. Вашу попытку надо считатьнеудавшейся. Юный Тамбо вскочил, разозленный, и исчез. Это был племянник академика,приятеля г-жи де Ла-Моль, который собирался вступить на литературноепоприще. Академик упросил маркиза взять его к себе в секретари. Тамбоработал в особой комнате, но, узнав, какой привилегией пользуется Жюльен,пожелал и сам пользоваться ею и перетащил сегодня утром свои письменныепринадлежности в библиотеку. В четыре часа Жюльен, после некоторых колебаний, решился зайти к графуНорберу. Тот собирался ехать верхом и, будучи человеком в высшей степенивежливым, оказался в несколько затруднительном положении. - Я думаю, - сказал он Жюльену, - что вы скоро будете брать уроки вманеже, и через несколько недель я с большим удовольствием буду кататься свами. - Я хотел иметь честь поблагодарить вас за вашу ко мне доброту Поверьтемне, сударь, - прибавил Жюльен весьма проникновенным тоном, - я глубокочувствую, как должен быть вам обязан. Если лошадь ваша не пострадала из-замоей вчерашней неловкости и если она свободна, мне бы хотелось прокатитьсяна ней сегодня. - Как знаете, дорогой мой Сорель, но только пеняйте на себя, еслисвернете себе шею. Считайте, что я сделал вам все предостережения, которыхтребует благоразумие. Но дело в том, что уже четыре часа и время терятьнекогда. - А что, собственно, надо делать, чтобы не падать? - спросил Жюльенмолодого графа, когда они уже сидели в седле. - Много разных разностей, - отвечал Норбер, хохоча во все горло. - Ну,например, надо откидывать корпус назад. Жюльен поехал крупной рысью. Они выехали на площадь Людовика XVI. - Ах вы, юный смельчак! - сказал Норбер. - Смотрите, сколько здесьэкипажей, и правят ими бесшабашные люди. Упади вы, и все эти тильбюри тотчасже затопчут вас: кому охота портить лошади рот удилами, останавливая ее наполном ходу! Раз двадцать Норбер видел, что Жюльен вот-вот вылетит из седла, но вконце концов прогулка окончилась благополучно. Когда они вернулись, молодойграф сказал сестре: - Позвольте вам представить отчаяннейшего сорвиголову! За обедом, разговаривая с отцом, сидевшим на противоположном концестола, Норбер громко превозносил отчаянную храбрость Жюльена. Но это быловсе, что можно было похвалить в его верховой езде. Молодой граф слышалутром, как конюхи, чистя лошадей на дворе, судачили о падении Жюльена инасмехались над ним самым непристойным образом. Несмотря на все эти любезности и доброжелательность, Жюльен скоропочувствовал себя в этой семье совершенно одиноким. Все здешние обычаиказались ему ужасно странными, и он то и дело их нарушал Его промахидоставляли великое удовольствие лакеям. Аббат Пирар уехал в свой приход "Если Жюльен только тростникколеблющийся, пусть погибает, а если это человек мужественный, пустьпробивается сам", - так рассуждал он.