Стендаль.Красное и черное

БОЛЬШОЙ ГОРОД

XXIV БОЛЬШОЙ ГОРОД Какой шум! Какая масса народа, и у каждого свои заботы! Каких толькопланов на будущее не родится в голове двадцатилетнего юноши! Как все этоотвлекает от любви! Варнав Наконец далеко впереди, на горе, показались черные стены - это былабезансонская крепость. "Какая была бы великая разница, - сказал он совздохом, - если бы я явился в эту благородную твердыню в качествеподпоручика одного из гарнизонных полков, оставленных здесь для ее защиты!" Безансон не только один из самых красивых городов Франции, - в немможно встретить много умных и благородных людей. Но Жюльен был всего-навсегобедный деревенский паренек, у которого не было возможности познакомиться свыдающимися людьми. Он достал у Фуке простой штатский костюм и в этой одежде, в какой ходятвсе горожане, перешел через подъемные мосты Он так много читал об осаде 1674года, что ему захотелось, прежде чем похоронить себя в семинарии, осмотретькрепостные стены Два или три раза его чуть не задержали часовые, онзаглядывал в такие места, куда военная каста не пускает простых смертных,чтобы не лишиться возможности продавать на сторону сено и выручать за этодвенадцать - пятнадцать тысяч франков в год. Высоченные стены, глубочайшие рвы, грозные зевы пушек в течениенескольких часов поглощали все его внимание, но вот, проходя по бульвару, онувидел перед собой большое кафе. Он остановился в восхищении, он несколькораз прочел слово "Кафе", написанное гигантскими буквами над двумя огромнымидверями, но никак не решался поверить собственным глазам. Наконец с большимтрудом он преодолел свою робость и осмелился войти Он очутился в длиннойзале, в тридцать - сорок шагов длины, потолок которой возвышался по меньшеймере на двадцать футов над головой Все сегодня пленяло Жюльена своейчудесной новизной. На двух бильярдах шла игра. Маркеры выкрикивали счет, игроки бегаливокруг бильярдов, возле которых стояла тесная толпа зрителей. Клубытабачного дыма обволакивали всех синим облаком. Жюльен с интересом смотрелна этих рослых, грузно ступавших людей с невероятными баками, с чутьсутулыми плечами, в широких длиннополых сюртуках. Сии благородные сыныдревнего Бизонциума не говорили, а кричали; они корчили из себя грозныхвоинов. Жюльен в восхищении застыл на месте: он был заворожен необъятностью,великолепием этого важного города - Безансона. У него не хватало мужестваспросить себе чашку кофе у одного из этих господ с надменным взглядом,которые выкрикивали счет очков у бильярдов. Но девица, сидевшая за стойкой, заметила смазливое личико провинциала,который, остановившись в трех шагах от печки со своим узелком под мышкой,внимательно рассматривал бюст короля из превосходного белого алебастра.Девица эта, высокая статная франшконтеиха, одетая весьма кокетливо, как этои требуется для такого заведения, уже два раза, тихонько, чтобы не услышалникто другой, окликнула Жюльена: "Сударь! Сударь!" Жюльен, встретившисьвзором с большими голубыми и весьма нежными глазами, понял, что онаобращается именно к нему. Он быстро устремился к стойке, за которой сидела юная красавица,точь-в-точь как он устремился бы на врага. От его резкого движения узелоквыскочил у него из-под мышки и упал. Как жалок показался бы наш провинциал юным парижским лицеистам, которыеуже в пятнадцать лет умеют войти в кафе с шиком! Но эти юнцы, стольпревосходно вышколенные в пятнадцатилетнем возрасте, в восемнадцать летстановятся весьма заурядными. Та пылкая робость, которую порой встречаешь впровинции, иногда превозмогает себя, и тогда она воспитывает волю.Приблизившись к этой молодой девушке, да еще такой красотке, которая самасоблаговолила с ним заговорить, Жюльен, расхрабрившись после того как емуудалось побороть свою робость, решил сказать ей всю правду: - Сударыня, я первый раз в жизни в Безансоне. Мне бы хотелось получитьза плату чашку кофе с хлебом. Девица улыбнулась и покраснела; у нее мелькнуло опасение, как бы этотюный красавчик не привлек насмешливого внимания и не сделался жертвой шутокбильярдных игроков, тогда он испугается, и больше его здесь не увидишь. - Садитесь здесь, около меня, - сказала она, указывая на маленькиймраморный столик, почти совершенно скрытый за громадной стойкой красногодерева, выступавшей довольно далеко в залу. Девица перегнулась через стойку, что дало ей возможность показатьвесьма соблазнительную талию. Жюльен заметил ее, и все его мысли тотчас жеприняли другое направление Красавица быстро поставила перед ним чашку, сахари небольшой хлебец. Ей не хотелось звать официанта, чтобы он налил Жюльенукофе; она отлично понимала, что как только тот подойдет, ее уединению сЖюльеном наступит конец. Жюльен задумался, сравнивая про себя эту веселую белокурую красавицу снекоторыми воспоминаниями, которые нет-нет да вставали перед ним. Вся егоробость пропала, когда он подумал о том, какую страстную любовь он к себевнушил. А красавице достаточно было взглянуть на него: она уже прочла все,что ей было нужно, в глазах Жюльена. - Здесь так накурили, что не продохнешь. Приходите завтра пораньшезавтракать, до восьми утра. В это время я здесь почти одна. - А как вас зовут? - с нежной улыбкой восхищенной робости спросилЖюльен. - Аманда Бине. - А вы не разрешите мне прислать вам через часок маленький сверточеквот вроде этого? Красотка Аманда на минутку задумалась. - За мной ведь тоже присматривают, - сказала она. - Как бы мне неповредило то, о чем вы просите, но я вам напишу мой адрес на этой карточке,вы наклейте ее на ваш сверточек, и можете послать мне, не опасаясь. - Меня зовут Жюльен Сорель, - сказал юноша. - У меня нет ни родных, низнакомых в Безансоне. - Понимаю, - сказала она, обрадовавшись. - Вы, значит, поступаете вшколу правоведения? - Ах, нет, - отвечал Жюльен - Меня посылают в семинарию. Жюльен увидел горькое разочарование на лице Аманды. Она подозвалаофицианта, - теперь она уже ничего не боялась. Официант, даже не взглянув наЖюльена, налил ему кофе. Аманда, сидя за стойкой, получала деньги. Жюльен был очень горд тем,что решился поговорить. За одним из бильярдов громко спорили. Крики игроков,гулко разносившиеся по всей громадной зале, сливались в какой-то сплошнойрев, который очень удивлял Жюльена Аманда сидела с задумчивым видом, опустивглазки. - А если хотите, мадемуазель, - сказал он вдруг спокойно-увереннымтоном, - я могу назваться вашим родственником. Эта забавная самоуверенность понравилась Аманде. "Это не прощелыгакакой-нибудь", - подумала она. И она сказала очень быстро, не глядя на него,потому что все время следила, не идет ли кто-нибудь к стоике. - Я из Жанлиса, это под Дижоном. Вы скажите, что вы тоже из Жанлиса,родня моей матери. - Непременно, так и скажу. - Летом каждый четверг, часов около пяти, господа семинаристы проходятздесь, у самого кафе. - Если вы обо мне вспомните, когда я тоже буду здесь проходить, -выйдите с букетиком фиалок в руке. Аманда поглядела на него с удивлением; этот взор превратил мужествоЖюльена в безудержную отвагу, однако он все-таки покраснел до ушей, выпаливнеожиданно: - Я чувствую, что влюбился в вас без памяти. - Говорите тише! - отвечала она испуганно. Жюльен старался припомнить несколько фраз из раздерганного томика"Новой Элоизы", который попался ему в Вержи. Его память не подвела его:минут десять он цитировал "Новую Элоизу" восхищенной красотке Аманде и самбыл в восторге от своей храбрости, как вдруг прекрасная франшконтейкаприняла ледяной вид: один из ее любовников показался в дверях кафе. Он подошел к стойке, посвистывая, подергивая плечами, и поглядел наЖюльена. И в тот же миг воображению Жюльена, всегда все до крайностипреувеличивавшему, представилась неминуемая дуэль. Он сильно побледнел,отодвинул чашку, принял весьма самоуверенный вид и внимательно посмотрел насвоего соперника. Пока этот последний, нагнув голову, бесцеремонно наливалсебе рюмку водки, Аманда взглядом приказала Жюльену опустить глаза. Онпослушался и минуты две сидел, не шелохнувшись, бледный, решительный, недумая ни о чем, кроме того, что вот-вот должно произойти; поистине он былочень хорош в эту минуту. Соперника удивил взгляд Жюльена; проглотив водкуодним духом, он перекинулся словечком с Амандой, потом, засунув руки вкарманы своего необъятного сюртука, направился к одному из бильярдов,насвистывая и поглядывая на Жюльена. Тот вскочил, совершенно обезумев отярости; но он не знал, как надо поступить, чтобы бросить вызов Он положилсвой сверток на стол и, приняв самый развязный вид, двинулся к бильярду. Напрасно благоразумие твердило ему: "Если ты затеешь дуэль с первого жедня в Безансоне, духовная карьера для тебя кончена". "Все равно. Зато никто не скажет, что я струсил перед нахалом!" Аманда видела его храбрость: рядом с его застенчивой неловкостью онаособенно бросалась в глаза. Она тотчас же отдала ему предпочтение передздоровенным малым в сюртуке. Она поднялась с места и, делая вид, что следитза кем-то из проходящих по улице, поспешно встала между ним и бильярдом. - Боже вас сохрани поглядывать так косо на этого господина; это мойзять. - А мне какое дело? Чего он уставился на меня? - Вы что, хотите меня сделать несчастной? Конечно, он на вас поглядел,да он, может быть, даже и заговорит с вами. Я же ему сказала, что вы мойродственник с материнской стороны и только что приехали из Жанлиса. Сам-тоон из Франш-Конте, а в Бургундии нигде дальше Доля не бывал. Вы можете емусмело говорить все, что вам в голову придет. Так как Жюльен все еще колебался, она поторопилась прибавить, -воображение этой девицы из-за стойки обильно снабжало ее всяким враньем: - Конечно, он на вас посмотрел, но в этот момент он меня спрашивал, ктовы такой. Он человек простой, со всеми так держится; он вовсе не хотел васоскорбить. Жюльен, не отрываясь, следил взглядом за мнимым зятем; он видел, кактот подошел к дальнему бильярду и купил себе номерок, чтобы принять участиев игре; Жюльен услышал, как он угрожающе заорал во всю глотку. "А ну-ка, явам сейчас покажу!" Жюльен быстро проскользнул за спиной Аманды и сделал шагк бильярдам. Аманда схватила его за руку. - Извольте-ка сперва заплатить мне, - сказала она. "В самом деле, - подумал Жюльен, - она боится, что я улизну, нерасплатившись". Аманда была взволнована не меньше его, и щеки и у неепылали, - она очень долго возилась, отсчитывая ему сдачу, и тихонькоповторяла: - Уходите сейчас же из кафе, или я вас не стану любить! А вы мне,признаться, очень нравитесь. В конце концов Жюльен ушел, но с крайней медлительностью "А может быть,я все-таки должен пойти и поглядеть вот так же прямо в глаза этому грубияну?- спрашивал он себя. И эта неуверенность заставила его проторчать чуть нецелый час на бульваре перед кафе: он все дожидался, не выйдет ли оттуда егообидчик. Но тот не появлялся, и Жюльен ушел. Он пробыл в Безансоне всего несколько часов, и ему уже приходилось вчем-то упрекать себя. Старый лекарь, несмотря на свою подагру, когда-топреподал ему несколько уроков фехтования, и это был весь арсенал, которымрасполагала сейчас ярость Жюльена. Но это затруднение не остановило бы его,если бы он знал, каким способом, кроме пощечины, можно показать своевозмущение противнику; а ведь если бы дело дошло до кулаков, то, разумеется,его противник, этот громадный мужчина, избил бы его, и на том бы дело икончилось. "Для такого бедняка, как я, - размышлял Жюльен, - без покровителей, безденег, в сущности, небольшая разница, что семинария, что тюрьма. Надо будетоставить мое городское платье в какой-нибудь гостинице, и там же я обряжусьв мое черное одеяние. Если мне когда-нибудь удастся вырваться на несколькочасов из семинарии, я могу, переодевшись, пойти повидаться с красоткойАмандой" Придумано это было неплохо, но сколько ни попадалось ему гостиницпо дороге, он ни в одну из них не решился зайти. Наконец, когда он уже второй раз проходил мимо "Посольской гостиницы",его озабоченный взгляд встретился с глазами толстой, довольно еще молодой,краснощекой женщины с очень оживленным и веселым лицом Он подошел к ней ирассказал о своем затруднении. - Ну, разумеется, хорошенький мой аббатик, - отвечала ему хозяйка"Посольской гостиницы", - я сохраню вашу городскую одежду; мало того, обещаювам ее проветривать почаще - в этакую погоду не годится оставлять долголежать суконное платье. Она достала ключ, сама проводила его в комнату и посоветовала записатьна бумажке все, что он ей оставляет. - Ах, боже мой, как вам идет это платье, дорогой аббат Сорель! -сказала ему толстуха, когда он пришел к ней на кухню. - А я, знаете, вассейчас хорошим обедом попотчую. Да не беспокойтесь, - добавила она, понизивголос, - это вам будет стоить всего двадцать су, а со всех я пятьдесят беру:надо ведь поберечь кошелечек ваш. - У меня есть десять луидоров, - не без гордости ответил Жюльен. - Ай ты господи! - испуганно воскликнула хозяйка. - Да разве можно обэтом так громко говорить? У нас тут немало проходимцев в Безансоне.Оглянуться не успеете, как вытащат. А главное, никогда по кофейням неходите, там ихнего брата видимо-невидимо. - Вот как! - промолвил Жюльен, которого это замечание заставилопризадуматься. - Да вы никуда, кроме как ко мне, и не ходите, - я вас всегда и кофеемнапою. Знайте, что вас здесь всегда встретят по-дружески и обед вы получитеза двадцать су; верьте мне, я вам дело говорю. Идите-ка усаживайтесь застол, я вам сама подам. - Нет, не могу есть, - сказал ей Жюльен. - Я очень волнуюсь; я ведь отвас должен прямо в семинарию идти. Но сердобольная толстуха отпустила его только после того, как набилаему карманы всякой снедью. Наконец Жюльен отправился в свое страшноеузилище. Хозяйка, стоя в дверях, показывала ему дорогу.