Стендаль.Красное и черное

ДИАЛОГ С ГОСПОДИНОМ

друзья его детства, которых он оттолкнул от себя своим высокомерием в 1814
году. Они с юных лет привыкли держаться с ним на равной ноге, а тут ему
вдруг вздумалось переменить с ними тон, ибо это были незнатные люди.
Один из них, Фалькоз, человек умный и сердечный, бумаготорговец из
Верьера, купил типографию в главном городе департамента и открыл там газету.
Конгрегация решила разорить его: газету его запретили, а патент на
типографию отобрали. В этих плачевных обстоятельствах он решился написать
г-ну де Реналю, впервые за десять лет. Мэр Верьера счел нужным ответить
наподобие древнего римлянина: "Если бы министр короля удостоил меня чести
поинтересоваться моим мнением, я бы ответил ему: беспощадно уничтожайте всех
провинциальных печатников, а на типографское дело введите монополию, как на
табак". Это письмо близкому другу, которое в свое время привело в восторг
весь Верьер, г-н де Реналь вспоминал теперь с ужасом "Кто бы мог сказать,
что я, с моим положением, с моим состоянием, с моими орденами, когда-нибудь
пожалею об этом!" И вот в таких-то приступах ярости, то против самого себя,
то против всего, что окружало его, он провел эту ужасную ночь; к счастью,
однако, ему не пришло в голову попытаться выследить свою жену.
"Я привык к Луизе, - говорил он себе. - Она знает все мои дела. Будь у
меня завтра возможность снова жениться, мне не найти женщины, которая
заменила бы мне ее". И он пытался утешиться мыслью, что жена его невинна:
это не ставило его в необходимость проявить твердость характера и было для
него удобнее всего; в конце концов мало ли было на свете женщин, которые
стали жертвою клеветы?
"Но как же это! - вдруг завопил он и судорожно заметался по комнате. -
Да что я, совсем уж полное ничтожество, проходимец какой-нибудь? Как могу я
допустить, чтобы она издевалась надо мной со своим любовником? Ведь так
можно довести до того, что весь Верьер будет потешаться над моим
мягкосердечием. Чего только не рассказывали о Шармье (известный по всему
краю супруг, которого жена обманывала на глазах у всех)? Стоит только
произнести его имя, и уж у всех улыбка на губах. Он хороший адвокат, но кто
же вспоминает о том, какой он мастер говорить? А-а, говорят они, Шармье? Тот
самый Шармье де Бернар - так его и прозвали по имени человека, который его
опозорил".
"Слава богу, - говорил он себе через несколько минут, - слава богу, что
у меня нет дочери, а значит, как бы я ни наказал мать, это не отразится на
судьбе детей, - я могу поймать этого подлого малого с моей женой и убить их
обоих, и тогда уже это будет трагическая история, над которой никто не будет
потешаться". Эта идея ему понравилась, и он стал тщательно обдумывать все
подробности. "Уложение о наказаниях в таком случае на моей стороне, да и как
бы там оно ни обернулось, наша конгрегация и мои друзья, присяжные, сумеют
меня спасти".