Ты будешь мне стеной

Глава 24-2

   Ох, уж этот парень... Я вытянула шею, как бы подготавливаясь к ливню из дерьма, который опять был готов обрушиться на меня.
   – У всех моих сестер есть проблемы, но Сьюзи – это нечто особенное. Мне трудно контролировать гнев, я знаю это... Удивлен, правда? Только у младшего брата нет проблем. Думаю, мама пила во время беременности, а может, наши отцы были в разной степени придурками, не знаю, не уверена.
   Зачем я это рассказываю?
   – Во всяком случае, мы всегда не ладили. У меня не осталось ни одного нормального воспоминания о ней. Ни одного, Джейден. Не считая случая со шкафом, она могла ни с того ни с сего подойти и ударить меня, наорать, начать таскать за волосы, ломать мои вещи безо всякой причины... Думаю, она испробовала на мне все дерьмо, которое было возможно. Я не давала сдачи очень долго, до тех пор, пока окончательно не лопнуло терпение. Это случилось как раз тогда, когда я переросла ее и сказала себе «хватит». К тому времени Сьюзи вовсю пила и уже какое-то время принимала наркотики. Я знала это. Но мне было плевать, просто я устала быть грушей для битья. Ну вот, как-то она на самом деле чуть не убила меня. Столкнула с лестницы, и я сломала руку. Моя мама была... Понятия не имею, где она была. Братишка перепугался до смерти и вызвал «Скорую». Меня забрали в больницу. Врач, или медсестра, или кто-то еще, позвонили матери. Она не ответила. Не знаю, где она шлялась, и ни брат, ни сестры не знали тоже. Из больницы наконец позвонили в Службу по защите детей, и они забрали всех нас.
   Не знаю, как долго моя мама соображала, пока в конце концов не поняла, что лишилась опеки над нами.
   Следующие четыре года я и мой брат провели в приемной семье. Несколько раз мы виделись с матерью. Вскоре после того, как я уехала учиться в колледж, она начала звонить и спрашивать, что я собираюсь делать летом, говорила, как любит меня. Не знаю, какого черта я думала тогда. У нее была постоянная работа, так что я приехала... и только тогда поняла, что она живет не одна. С ней были Сьюзи и еще одна моя сестра. Я несколько лет не видела ни одну из них.
   Тогда я поняла, что мне лучше смотаться куда-нибудь. Родители Дианы жили рядом, но самой ее в те выходные дома не было, она уехала по своим делам, а одной у них ночевать не хотелось. Приемные родители говорили, что их дом – это и мой дом, да и брат еще жил там. Но по глупости я решила дать своей матери шанс. Мы со Сьюзи стали враждовать, как только увидели друг друга, и я, черт возьми, должна была предвидеть это. В тот самый момент, когда я увидела ее, я поняла, что сестрица под кайфом. Я пыталась намекнуть об этом маме, но она не
поверила и начала заливать, что Сьюзи изменилась и бла-бла-бла...
   Серьезно, а во второй вечер моего пребывания в родном доме я зашла за чем-то в спальню и обнаружила, что Сьюзи роется в ящиках комода. Мы начали ругаться. Она обозвала меня кучей уродского дерьма, стала бросаться вещами, запустила в меня вазой. Скоро я увидела, как она схватила с кухонной стойки мою сумку и выбежала наружу, прихватив вещи, которые надыбала, прежде чем я поймала ее с поличным. Джейден, я была в такой ярости... Понимаю, как глупо я поступила. Но еще глупее, что и сейчас, даже зная, что случится, я все равно бы побежала за ней. Она села в машину и стала задом выруливать на дорогу, а я орала на нее. Чтобы Сьюзи не отдавила мне пальцы, я встала перед автомобилем. И тут она надавила на газ и поехала вперед.
   Я продолжала рассказывать, а мои легкие сжало от волнения и тоски.
   – Помню лицо Сьюзи, когда она делала это. Помню все. Я была в сознании, пока не появилась «Скорая». Сестрица в это время вырулила на дорогу и уехала, оставив меня там. Диана тогда уже приехала и услышала из своей комнаты, как мы орем друг на друга. К счастью, она прибежала до того, как Сьюзи сбила меня, и позвонила в «Скорую». Доктор потом сказал, мне изрядно повезло, что я стояла, чуть повернувшись вправо, а то бы она повредила мне оба колена.
   Сколько раз я внушала себе, что преодолела это? Тысячу? Но предательство до сих пор впивалось в меня миллионами ядовитых жал.
   – Повезло! Повезло, что сестра, ударив меня машиной, повредила только одно колено. Можешь в это поверить?
   Что-то забулькало в горле, а потом поднялось к глазам и стало заполнять их изнутри. Кто-то может сказать, что это слезы, но только не я. Не собираюсь плакать из-за того, что случилось тогда. И мой голос вовсе не сломался из-за переживаний.
   – Связка была разорвана, я пропустила целый семестр в колледже, чтобы восстановиться.
   Джейден внимательно смотрел на меня. Его ноздри чуть дрожали.
   – Что было дальше? После того, как она ударила тебя?
   – На пару месяцев она исчезла. Никто не поверил, что это сделала Сьюзи, хотя у меня был свидетель. Уверена, что она была трезвой тогда – наверное, поэтому и полезла к матери в шкаф. Чтобы добыть то, что хотела... Мама просила, чтобы я простила Сьюзи и двигалась дальше... но как она себе это представляла? Сестрица украла и ее деньги. И даже если бы Сьюзи была под кайфом, все равно это был ее выбор – накачаться наркотиками и украсть у родных, которых, предполагалось, она должна была любить. Этот поступок – следствие ее выбора. Я не могу страдать из-за этого и прощать ее.
   Не могу. Никак. Прощение – добродетель, по крайней мере, мне так внушали. Но я не чувствую себя до такой степени добродетельной.
   – После всего этого я уехала и остановилась у приемных родителей. Ни под каким видом я не могла жить у Дианы, дверь в дверь с тем домом. Приемный отец дал мне бухгалтерскую и секретарскую работу. Так я могла оплачивать комнату и питание, потому что не хотела жить за их счет. Когда поправилась, вернулась в колледж.
   – Что стало дальше с твоей сестрой?
   – После того как она сбила меня, мы не виделись несколько лет. Знаешь, что убивает меня? Она так и не извинилась. – Я пожала плечами. – Может, это сделало меня более черствой, но...
   – Это не сделало тебя черствой, Вэн, – хрипло прервал меня Джейден. – Человек, которому ты должна была доверять, покалечил тебя. Никто в мире не упрекнет тебя в том, что ты не бросаешься к ней в объятия. Я не в состоянии простить людей и за меньшее.
   Я горько усмехнулась:
   – Будешь удивлен, но для меня это до сих пор больная тема. Никто, кроме младшего брата, не понимает, почему я в такой ярости. Почему я до сих пор не отпустила это. Я понимаю, что они почему-то никогда не любили меня, но до сих пор ощущаю как предательство, что они на стороне Сьюзи, не на моей. Не имею понятия почему. И что я сделала такого, чтобы они считали меня своим врагом? И как я должна поступать?
   Виннипегская Стена нахмурился:
   – Ты – хороший человек, и ты талантлива, Ванесса. Посмотри на себя. Не знаю, что из себя представляют твои сестры, но уверен, что они не стоят и твоего мизинца.
   Он так просто и легко перечислил мои достоинства, что это прозвучало не как комплимент, а как констатация факта. Я не знала, как отреагировать, ведь в глубине души была уверена, что Джейден сказал это вовсе не для утешения. Не такая у него натура. Виннипегскую Стену невозможно заставить сделать или сказать что-то, если он действительно, по-настоящему этого не захочет.
   И вдруг, как снег на голову, на меня обрушились слова, к которым я нисколечко не была подготовлена:
   – Скорее всего, не мне давать тебе советы по поводу семьи. Я сам двенадцать лет не разговариваю с родителями.
   В ту же секунду я запрыгнула в этот вагон, обрадовавшись, что можно поговорить о нем, а не обо мне.
   – Я думала, что ты с пятнадцати жил у бабушки с дедушкой.
   – Да. Но дед умер, когда я был в старшей школе. Предки пришли на похороны и узнали, что он все оставил бабушке. Мама пожелала мне беречь себя, после этого я их не видел.
   – Отец ничего не сказал?
   Джейден съехал вниз, почти распростершись на матрасе.
   – Нет. В то время я был уже на десять сантиметров выше и весил на двадцать пять килограммов больше. Когда мы жили вместе, он обращался ко мне только тогда, когда хотел наорать за что-нибудь.
   – Прости, что так говорю о твоем отце, но, по ходу, он порядочный мудак.
   – Он был мудаком. Думаю, им и остался.
   – Ты из-за него никогда не ругаешься? – поинтересовалась я.
   Не умеющий врать, Джейден ответил:
   – Да.
   В этот момент до меня дошло, как же мы с Джейденом похожи. Сильная волна симпатии, ну ладно, может быть, больше, чем симпатии – я уже достаточно зрелая личность, чтобы признаться в этом, – хлынула в мое сердце.
   Глядя на Джейдена, я изо всех сил попыталась сдержать эмоции и кивнула на его шрам, уцепившись за закипающий гнев.
   – За что он сделал это с тобой?
   – Мне было четырнадцать. Как раз перед тем, как я стал быстро расти.
   Он откашлялся и устремил глаза в потолок.
   – Он слишком много выпил в тот день. Разозлился, что я съел последнюю баранью отбивную... и толкнул меня в камин.
   Я была близка к тому, чтобы убить его отца.
   – Ты поехал в больницу?
   Покашливание Джейдена застало меня врасплох.
   – Нет. Он не пустил меня. Вот почему так плохо заживало.
   Ох-х, я съехала ниже, не в состоянии взглянуть на него. Неужели именно это он чувствовал? Стыд и гнев...
   И что я должна была сказать после всего этого? Да и надо ли? Кажется, целую вечность я лежала, задыхаясь от неясных слов, толпившихся внутри, и уговаривая себя, что у меня нет причины плакать, раз Джейден не плачет.
   – Твой отец такой же большой, как ты?
   – Уже нет. – Он жестко усмехнулся. – Нет. Он весит, пожалуй, чуть больше семидесяти килограммов, ростом около метра восьмидесяти. По крайней мере, он был таким, когда я в последний раз его видел.
   – Угу.
   Он перевернулся на кровати, а потом резко добавил:
   – Я уверен, что это не мой настоящий отец. Они с матерью оба блондины. Среднего роста. Бабушка с дедом тоже светловолосые. Одно время мама работала с парнем, который был очень добр со мной, когда я заходил к ней. Родители часто устраивали драки, но я думал, это нормально, потому что отец всегда искал, с кем бы подраться. Неважно, с кем.
   От меня не ускользнуло сходство папаши Джейдена с Дианиным парнем.
   – Бабушка как-то упомянула, что мама изменяла отцу.Мне стало интересно, живут ли они до сих пор вместе.
   – Похоже, что для обоих опыт так себе.
   Джейден кивнул, дыхание его было медленным и глубоким, взгляд прикован к телевизору.
   – Ага. Но сейчас я хорошо вижу, что оба были так несчастны друг с другом, что им не могло быть хорошо вместе со мной, неважно, какой я был. Жить поэтому стало гораздо проще. Они замечательно поступили, когда отказались от своих прав и отдали меня бабушке с дедом. Для меня все обернулось к лучшему. Все, что у меня есть, все, что я из себя представляю – все это благодаря бабушке и деду.
   Джейден повернул голову и убедился, что наши глаза смотрят друг на друга.
   – Я не собирался пускать свою жизнь под откос только потому, что вырос среди людей, которые ничего не смогли сделать со своей жизнью. Вся заслуга родителей в том, что они показали, кем я не хочу стать.
   Почему-то мне казалось, что он говорит о моей матери.
   Какое-то время мы лежали, не говоря ни слова. Я думала о своей матери и об ошибках, которые она допустила за все эти годы.
   – Иногда я удивляюсь, почему до сих пор не оставила попыток наладить отношения со своей матерью. Если я не звоню ей, она набирает мой номер два раза в год, за исключением случаев, когда ей что-то нужно от меня, или если она вдруг почувствовала угрызения совести из-за воспоминаний о том, что она творила. Знаю, что паршиво так думать, но что поделаешь...
   – Ты рассказала, что мы женаты?
   Тут я хихикнула:
   – Помнишь день, когда мы ездили к адвокату и ты ответил на звонок? Она набрала меня, потому что узнала обо всем от кого-то.
   Следующий смешок вышел у меня гораздо злее.
   – Когда я перезвонила, первое, что услышала, был вопрос, когда я собираюсь достать ей билеты на твою игру. Я сказала, чтобы она никогда больше не просила об этом. И как же она ощетинилась... Клянусь богом, даже сейчас я думаю о том, чтобы никогда в жизни не быть похожей на свою мать.
   Мои руки начали судорожно сжиматься, усилием воли я заставила их расслабиться. Я успокаивала себя, пытаясь отпустить ярость, которая так часто просыпалась во мне.
   – Я уже говорил, что незнаком с твоей матерью, и надеюсь, что этого никогда не случится, но ты все делаешь правильно, Вэн. В большинстве случаев даже лучше, чем правильно.
   Правильно. В большинстве случаев... Выбор выражений заставил меня улыбнуться в потолок и почти успокоиться.
   – Спасибочки.
   – Угу, – ответил Джейден, а потом уточнил: – Я бы сказал «всегда», но вспомнил, сколько у тебя долгов.
   Я перевернулась на бок, чтобы посмотреть на него. Наконец-то.
   – Было любопытно, поднимешь ли ты когда-нибудь эту тему, – пробубнила я.
   Джейден повернулся ко мне. На лице у него не осталось ни малейшего следа от гневных воспоминаний.
   – О чем, черт возьми, ты думала?
   – Не все получают стипендию, звезда.
   – Есть не такие дорогие колледжи, куда ты могла пойти.
   Тьфу.
   – Да, но мне не хотелось учиться ни в одном из них.
   Произнеся эти слова, я поняла, как глупо они прозвучали.
   – Ну да, сейчас я немного сожалею об этом, но что теперь? Дело сделано. Я была просто упрямой дурочкой. И до этого я никогда не поступала так, как хочется. Просто решила вырваться...
   До Джейдена, казалось, дошло. Он положил голову на кулак.
   – Кто-нибудь знает об этом?
   – Ты что, шутишь? Ни в коем случае. Если кто-нибудь спрашивал меня, я отвечала, что получила стипендию.
   Наконец я кому-то призналась.
   – Ты первый человек, которому я рассказала.
    – Ты даже Джошу не говорила?
   Я удивленно посмотрела на него.
   – Нет. Не имею ни малейшего желания признаваться каждому, что я идиотка.
   – Только мне?
   Я кивнула.
                                    * * *
   Неважно, сколько тебе лет, первая мысль, которая приходит на ум каждый год утром двадцать пятого декабря, это: Рождество пришло! Не всегда я находила подарки под елкой, но, даже научившись ничего не ждать от праздника, я верила в волшебство...
   Тот факт, что рождественским утром я проснулась в чужой комнате, не умерил моего радостного волнения. Я лежала на своей половине кровати, простыни были натянуты до подбородка. Напротив меня – Джейден. Кроме макушки, были видны только сонные карие глаза. Я слегка улыбнулась ему.
   – С Рождеством! – прошептала я, стараясь, чтобы утреннее дыхание не попадало ему прямо в лицо.
   Стягивая простыни и одеяло, которыми он был закрыт практически до носа, Джейден сладко зевнул.
   – С Рождеством!
   Я хотела спросить, когда он проснулся, но и без того было ясно, что совсем недавно. Джейден поднял руку, потер глаза, еще раз беззвучно зевнул и, закинув руки к изголовью, потянулся всем телом. Бесконечные подтянутые загорелые руки достали до изголовья, бицепсы напряглись, пальцы вытянулись, как лапы большого ленивого кота.
   Я не могла отвести взгляд, пока он не поймал меня.Затем мы уставились друг на друга, и я знала, что мы оба думали об одном и том же: о прошедшей ночи. Не о долгом разговоре о наших семьях – и о той степени откровенности, которую мы подарили друг другу, – а о том, что произошло после.
   О фильме. О проклятом мультике...
   Сама не понимаю, о чем я, черт побери, думала, прекрасно зная, что мне и так хреново, когда предложила посмотреть мой самый любимый с детства мультфильм. Я смотрела его сотни раз. Сотни! И каждый раз он дарил любовь и надежду.
   Какой же идиоткой я была...
   И Джейден, будучи воспитанным, хорошим человеком, который позволял мне делать почти все, что я хотела, сказал:
   – Конечно. Я, правда, в процессе могу заснуть.
   Но куда там...
   В эту ночь я точно усвоила одну вещь: никто не может остаться равнодушным к Крошке-Ножке, потерявшему свою маму. Ни один человек в мире. Когда начался фильм, Джейден начал было закрывать глаза, но потом, сколько раз ни поглядывала в его сторону, он честно пялился в телевизор.
   Когда в «Земле до начала времен» настал этот ужасный зачем-это-нужно-делать-с-детьми-и-вообще-со-всеми-людьми момент, мое сердце так и не сумело с этим справиться. Оно подскочило куда-то к горлу, сильнее, чем обычно, и подступили рыдания. Перед глазами встал туман, я начала задыхаться. Наконец из глаз мощным потоком, не хуже, чем у Миссисипи, хлынули слезы. Время и десятки просмотров ничуть не укрепили меня.
   И вдруг, в тот момент, когда я вытирала лицо, пытаясь успокоить себя тем, что это всего лишь мультик и крошка-динозавр не потеряет свою любимую мамочку, до меня донеслось хлюпанье. Не мое... Я повернулась и увидела Джейдена.
   Его яркие влажные глаза и дергающийся кадык. Я села, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами, и боковым зрением уловила его молниеносный взгляд в мою сторону. Потом мы молча уставились друг на друга.
   Джейден не смог ничего поделать с собой, а это значит, что вселенной было отпущено именно это время для того, чтобы мы посмотрели фильм.
   Все, что я смогла сделать, это кивнуть, подняться на колени, обнять Джейдена за шею и сказать самым нежным, на какой только была способна, голосом: «Я понимаю... Понимаю».
   Потом из глаз, а может, и из носа хлынул новый поток.
   Самым удивительным было то, что Джейден разрешил сделать это. Он сидел, позволив обнимать его, прижиматься щекой к его макушке и говорить слова утешения. Может, это случилось, потому что мы только что поговорили о наших неудачных семьях, может, потому что ребенок, теряющий свою маму, – это самая ужасная вещь на свете, особенно если он маленький невинный звереныш. Не знаю... Но было ужасно грустно.
   Джейден засопел – у любого другого человека, поменьше размером, этот звук можно было принять за сопение – и я, перед тем как вернуться на свое место, обняла его еще крепче. Потом мы досмотрели кино. А затем он повернулся и посмотрел на меня своими бездонными зелеными глазами.
   – Оставайся здесь на ночь.