Кому молятся боги?

Глава 42. Восхождение на гору Шан Хуаньинь. Часть вторая

Он не говорил им. Не говорил, что не повстречал никаких демонов, и о том, как стало больно дышать с момента, когда он ступил на территорию горы Шан Хуаньинь. Не говорил, что слышал духов в этих землях. И не сказал им о том, что кровь застыла в его жилах, едва он услышал их заветное желание.

Лань Чанши подбежал к младшему адепту и замер, меч Фасинь, дрогнул в его руках и упал на землю. Адепт опустился на колени и склонился над телом Шень Хонга. Тот свернулся пополам, так, словно уподоблялся раковине улитки, так, словно хотел провалиться под землю. Он казался маленьким на тверди земли, бледным среди грязных снегов. Одной рукой он царапал землю, стирая пальцы о камни. Кожа стерта до мяса и ногти изломаны, как если бы ложно похороненный царапал крышку своего гроба в надежде выбраться. Второй рукой он терзал себя. Ногти впились в кожу на щеке, оставляя кровавые потеки, рвали плоть, как нещадно обращается хищник со своей, уже мертвой добычей, не жалея смерти. Шень Хонг сделал судорожный вдох, но не успел он перехватить дыхание, как тут же вцепился себе в горло, и вдох стал сиплым хрипом сквозь мертвую хватку, и он задыхался в хлюпанье собственных слез.

— Шень Хонг! А-Хонг, успокойся. Кто это сделал? Что произошло?! — Лань Чанши выхватил дрожащие запястья Шень Хонга и пригвоздил их к земле.

От этого адепту пришлось повернуть голову и встретиться со взглядом Лань Чанши. Его собственные зеленые глаза налились кровью, капилляры полопались в один миг, словно у одержимого. Он и был одержим.

— Твоя демоническая метка. — Тихо произнес Хао Фасинь, поравнявшись с ними, — борется с энергией этих мест.

Лань Чанши в удивлении повернулся к нему и тихо спросил:

— Вы знаете?

Хао Фасинь только кивнул. Он знал обо всем, что происходило в стенах Лань-Хонсе, но никогда не говорил о том, что ведал.

Воин был терпелив, сдерживая рвущегося в бой Шень Хонга. Уткнув его лицо в свое плечо, Лань Чанши поместил ладони на его плечи, и горячую кожу обжег холод, что исходил от его рук. Измятые одежды покрылись утренним инеем, тонким слоем льда, что так легко повредить.

— В Лань-Хонсе я поступал так всякий раз, когда боль становилась слишком сильной.
Хао Фасинь усмехнулся. Что может Лань-Чанши, всего лишь человек, поделать с древним проклятием, истоки которого утрачены даже на словах?