Легенда о Шархелм-Эридейле

98. Искренние чувства

Ким-вей не помнил о нем, не признавал в нем человека, которого когда-то знал, но даже так, познакомившись заново, смог... влюбиться? Осознавать это все ещё было тяжело.

- Ким-вей, - с трудом оторвавшись от любимых губ, Мрак выдохнул и прижался лбом к его лбу. Эмоций все ещё было слишком много, от них кружилась голова, оставалось ещё то, что нужно было сказать. Ему казалось, что он умрет, если не скажет это. - Я не знаю, смогу ли сделать тебя счастливым, но обещаю, что сделаю для этого все. Я никогда не причиню тебе боли и никому не позволю сделать это, всегда буду защищать тебя и то, что тебе дорого. Всегда. Что бы ни произошло.

Он снова накрыл губами губы, проследил поцелуем нос, ресницы, скулы, зарылся лицом в шею, прихватив губами нежную кожу. Наконец он мог это сделать, имел на это право. Больше не было необходимости гадать, хочет ли Ким-вей того же самого, какие цели преследует и как отреагирует на действия, излишне откровенно демонстрирующие чувства.

Ким-вей задохнулся.

- Мрак, - выдохнул он надрывно и изогнулся в чужих руках, открываясь сильнее. - Я люблю тебя. Я хочу тебя. Очень хочу...

У Мрака потемнело перед глазами, а в груди вспыхнул жар такой силы, что он не удивился бы, расплавь тот их обоих. Он вновь впился жарким поцелуем в желанные губы, подхватил за талию и потянул в сторону кровати. Расстояние до нее внезапно оказалось большим, чем он думал, и путь до нее стал не таким коротким, он перемежался нетерпеливыми поцелуями и ласками. Они целовались то быстро, то продолжительно, упоенно, с возрастающим жаром и страстью, и когда наконец добрались до цели, оба были возбуждены до такой степени, что каждое прикосновение едва не приносило боль.

Мрак как мог аккуратно положил Ким-вей на кровать, а сам навис сверху. Его бесконечно вело от того, каким шальным и безумным стал взгляд любимого, какими нетерпеливыми были движения его дрожащих от желания рук. От лицезрения его блестящих в лунном свете глаз, открытой приглашающей позы хотелось рычать. Мрак раздевал его торопливо, сдерживаясь изо всех сил, чтобы просто не разорвать одежду, наконец дорвавшись до желанного тела. Избавившись от рубашки, он тут же провел ладонями по чужой нежной коже и опустился, чтобы оставить на впалом животе десяток поцелуев, опускаясь все ниже, пока его руки в нетерпении освобождали длинные ноги от мешающего атрибута одежды. Как только вся одежда Ким-вей оказалась где-то вне зоны досягаемости, тот приподнялся, впиваясь губами в чужие губы, а руками – в одежду, которая несправедливо была все ещё на обладателе. Губы Ким-вей были горячими, его поцелуй обжигал и выпивал душу, пока пальцы тонко проходились по коже Мрака, снимая с него одежду и оставляя после себя томительное ожоги. Он как мог помогал вытряхнуть себя из одежды, и когда это наконец произошло, навалился на Ким-вей, крепко его обнимая, чувствуя его каждой клеточкой тела. Ким-вей застонал ему в поцелуй, прижимаясь крепче и извиваясь, соприкасаясь кожей к коже, стараясь словно вплавиться в него.