События разворачивались стремительно. Светлана была изумлена таким неожиданным и прекрасным поворотом событий. Она сделала открытие: то, что она искала, оказывается, было близко, давным-давно лежало у нее под ногами! Почему ей раньше не приходило это в голову? Вот же, вот ее судьба - стать женой Сергея Пономарева, будущего дипломата и бизнесмена, единственного наследника известной в дипломатических кругах фамилии. Да уж, с такой поддержкой, как у него, он точно не засидится в младших клерках при МИДе! У него наверняка будет не просто приличная, а даже выдающаяся карьера.
У девушки дух захватывало от замечательных, неожиданно развернувшихся перед ней жизненных перспектив. Мысленно она уже видела себя хозяйкой красивого и богатого дома, великолепной женой незаурядного мужа, пожинающей лавры светских успехов и мужских комплиментов. Приемы, рауты, танцы - боже мой! Тут-то и пригодится ее красота, хорошее воспитание, знание языков... А главное, уже сейчас ей не нужно будет думать ни о каких дурацких законодательствах, ходить на лекции, устраиваться на работу, участвовать в склоках судей и юристов, получать мизерную зарплату... К тому же Сережка ей всегда нравился гораздо больше всех других парней. Дура, она и не догадывалась, что он тоже ее любит - и еще как! Его страсть в постели доказала это лучше любых слов. Возвращаясь к этим воспоминаниям в своих сладких думах, Светлана немножко краснела. Ну что ж, они ведь совсем уже взрослые люди. Да, он стал ее первым мужчиной, и она нисколько об этом не жалеет!
Клавдия Афанасьевна быстро поняла - ох, материнское сердце догадливо! - что дочь вступила во взрослую жизнь со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поплакала тихонько, чтобы девочка не видела и не обвинила в консерватизме и отсталости, робко предупредила о контрацептивах, ненавязчиво поинтересовалась, будет ли свадьба. И чтобы не мешать дочери, стала чаще уезжать шить к заказчикам, гостить у подруг, обшивая всех, кто мог ей заплатить. Мать помнила, как ей в молодости все и всегда мешали заниматься любовью, как негде было приткнуться и побыть наедине с любимым даже тогда, когда она уже вышла замуж. Да и ее единственный брак, казалось ей теперь, получился таким безнадежно коротким именно потому, что в квартире, где они жили с родителями, постоянно кто-то крутился и молодым нельзя было вскрикнуть, ойкнуть или скрипнуть пружинами старенького дивана ни днем ни ночью... Пусть хоть у дочки все сложится как надо - по-современному, комфортно и красиво. Позже хоть ей будет что вспомнить о первой любви...
Антону новоиспеченные любовники решили временно ничего не сообщать. Временно - то есть до тех пор, пока он не вернется из армии. Не в письмах же, в самом деле, писать о кардинальных переменах в их жизни! Светлана, будучи девушкой трезвой, в глубине души все же опасалась, что любить-то ее Сергей любит, а вот жениться может на той, кого укажут ему родители. И потому, не форсируя события, но и не упуская из виду конечную цель их развивающихся отношений, она почти не заводила прямых разговоров о свадьбе, действуя осторожно и исподволь.
- Давай скажем о нас Антону, только когда поженимся, а? Вот он обрадуется! - например, говорила она Сергею, не ставя лобовых вопросов «когда» и делая вид, что сам по себе этот вопрос уже давно между ними решенный.
- Разумеется, обрадуется! - подхватывал Сергей, тоже избегая конкретных дат и договоренностей и словно бы пропуская слова о свадьбе мимо ушей. - А как же еще должен отреагировать наш лучший друг?...
Уж Сергей-то лучше всех знал, что Антон неравнодушен к их подруге, и вряд ли новость об их романе сильно его обрадует. Но что же делать, тут юный дипломат философски пожимал плечами, удача достается сильнейшим! И Света, в свою очередь, тоже прекрасно знала о давней влюбленности Антона, интуиция у нее была на приличном уровне. Да и девчонки ей все уши прожужжали про его безответную любовь. Однако ей сейчас не хотелось об этом даже вспоминать, а кроме того, в душе подымалась какая-то странная гордость и пренебрежение к Антону: зачем молчал, почему не признавался, дурак? Сам упустил свою золотую рыбку, прохлопал удачу красивыми ресницами. А ведь мог бы уже давно застолбить ее! Застолбить! - именно так девушка и выражалась в своих потаенных мыслях, расценивая себя как золотое месторождение или ценный приз в бесконечной жизненной гонке за счастьем.
С того памятного вечера, «с чайной церемонии», как любила повторять сентиментальная Светлана, они готовы были видеться каждую свободную минуту. Их роман с самого начала начался бурно и со временем только набирал обороты. Они ведь так давно и хорошо знали друг друга - характеры, привычки, нравственные ценности, семейные уклады, - что им не надо было тратить время на познание всех этих житейских обстоятельств, как прочим молодым парам. Теперь они познавали только потаенные закоулки собственных тел, легкомысленно полагая, что уж душу-то друг друга давно изучили вдоль и поперек. И это взаимное открытие телесной привлекательности, это пиршество плотских радостей было настолько увлекательным и трепетным, что молодая пара напрочь забыла обо всем, что не имело прямого отношения к их любви.
Однако будничная жизнь вскоре довольно настойчиво напомнила о себе: к концу второго курса и у Сергея, и у Светы возникли нешуточные проблемы с учебой. У Светланы они были и раньше, правда об отчислении, как теперь, разговоры еще не шли, а вот для Пономарева его положение в институте стало неожиданностью. Вероятно, Сергей невольно связал бы эти проблемы со слишком сильным увлечением девушкой и начал бы понемногу «отодвигаться» от нее, однако Света не дала возлюбленному такой возможности. Именно в этот момент она и начала массированную атаку на потенциального жениха.
Пора выходить замуж - так она решила и начала действовать. Наконец-то у нее будет дело, которому она сможет искренне посвятить свою жизнь. На законном теперь основании бросит всю эту дурь (иначе свое студенчество она уже и не называла) и начнет создавать мужу условия для учебы и карьеры. Они будут жить вместе. Не надо будет тратить время на свидания. Она мечтала по утрам готовить Сереже вкусный завтрак, провожать его на занятия, потом убирать квартиру, готовить обед, стирать и гладить... Да, это и есть ее призвание!
На самом деле Светлана понятия не имела обо всех этих женских занятиях, которые домохозяйки со стажем не зря именуют домашней каторгой. Однако считала, что так ей будет проще, веселее и интереснее, чем напрягаться с учебой. А главное - она будет свободна, куда захочет, туда и пойдет, когда захочет, тогда и поедет отдыхать.
- Но на что мы с тобой будем жить? - пытался урезонить ее Сергей. Он сопротивлялся пока вяло, потому что ее привлекательность в его глазах все еще была необычайно высока. Однако здравый смысл все же призывал его к осторожности. - Я же учусь, а родители вряд ли станут всерьез нам помогать, они не приветствуют ранних браков.
- Подумаешь, проблема! - с великолепным апломбом, буквально лучась уверенностью, отвечала Светлана. - Летом заработаешь, будем экономить. А я посвящу тебе все свое время, стану любить тебя и заботиться о тебе. Может, освою какую-нибудь подработку. Мама поможет, в конце концов... Выкрутимся! А потом ты начнешь работать, и все вообще образуется.
И она прижималась к Сергею всем своим гибким, точеным, желанным телом, и он, почти теряя сознание от жара, который исходил от нее, забывал обо всем и ощущал одну только гордость за то, что его любит такая потрясающая женщина. И, обнимая ее, он невольно снова и снова вспоминал о той победе, которую сумел одержать над ничего не подозревающим другом. Антон там, в армии, небось грезит о Светлане, а в это время... а сейчас она с ним, с Сергеем...
Сергей как в воду смотрел.
Антон действительно ни на день не забывал о своих друзьях, хотя особого времени для безнадежных любовных страданий и воспоминаний о прошлом у него не было. С самого начала армия представлялась ему ненужным, но неизбежным злом в его мужской жизни, и, собственно, так оно и получилось. Несмотря на то что Антон был наслышан: москвичей в армии не любят, «деды» свирепствуют, служба тяжела, у него не было никаких особых предпочтений, где служить. Ему было все едино - и в каких частях, и в каком климате отбывать эти два года. И поскольку он был поглощен одной-единственной мыслью - как можно быстрее отслужить и возвратиться в мединститут, к своим «железкам», к любимому занятию, - на трудности солдатской службы он старался не обращать внимания.
Несмотря на полную неспособность Антона изворачиваться и устраиваться в жизни, - а может быть, как раз именно поэтому, - ему повезло. Головастых, грамотных ребят, вчерашних студентов командование ценило и в обиду их старалось не давать. Они могли с успехом выполнять осточертевшую офицерскую бумажную работу, и Житкевич-младший очень скоро оказался среди таких счастливчиков. Мало того что он с самого начала попал в элитную часть, в воздушно-десантные войска, он к тому же и в строю недолго задержался.
Уже на первой неделе, во время прыжков с парашютом, он растянул ногу. Его положили в госпиталь, а через месяц откомандировали в Подмосковье, в особый отдел дивизии, где он постоянно должен был находиться при его начальнике. Это оказалась канцелярская работа в чистом виде, и назначение сюда, разумеется, рассматривалось Антоном как временное, на период до полного выздоровления.
Однако, парень от природы аккуратный, он навел такую жесткую дисциплину в делах, так четко и безукоризненно соблюдал график заполнения текущих документов, что в отделе, где вращались всякие демобилизационные бумаги и где до того царила полная анархия, установился небывалый доселе порядок. И временное место службы сделалось для него постоянным - до конца армейского срока.
Начальство оценило старания Житкевича, а сослуживцы - его высокую значимость как писаря. «Салагу», сумевшего выжить и стать незаменимым на такой должности, зауважали даже «старики». Канцелярское кресло оказалось ключом к нехитрому армейскому счастью.
Несмотря на весь свой «кабинетный склад характера» - так думали о нем и в школе, и дома, - Антон быстро сообразил, что вероятность контроля над ним ничтожно мала. Допустим, он позволяет себе совершить малюсенькую ошибочку в заполнении бумаг, и ефрейтор идет домой сержантом, - а это немалый престиж на гражданке. И работу легче найти, и зарплата иной раз покруче. А нужно-то всего немножко ошибиться в документах... Особого греха Антон в этом не видел, ведь он не вредил людям, а, напротив, помогал им, и потому допускаемый им время от времени обман казался ему вполне невинным, и угрызения совести после этого ничуть не мучили.
Каждая «ошибочка», которую допускал Антон в документах демобилизующихся солдат, приносила ему все больше и больше популярности и уважения со стороны «дедов». Тем более что, доказав свою аккуратность и грамотность, он заполнял документы в части самолично. Ясное дело, ни с какой дедовщиной он и близко не сталкивался, разве что и слышал о ней от других ребят, призывавшихся вместе с ним, и старался, как умел, помочь им. А поскольку Антон всегда обладал сердечностью и умением посочувствовать, немалый авторитет он сумел завоевать и среди молодых призывников.
Только потом, на гражданке, когда стал понемногу забывать про потерянные два года, он понял, как ему подфартило в жизни. Ужасы неуставных армейских отношений, от которых стонала в те годы страна, обошли его стороной. Встречая на газетных полосах очередной дикий материал о том, что творится в армии, он понимал, что для него-то армейские годы оказались скорее детским садом, нежели военным учреждением: все по расписанию, думать ни о чем не надо, накормят, напоят, спать по расписанию уложат, да еще и непыльную работу дадут... Словом, красота.
Более того, ему удалось избежать и жизни в казарме. Он и жил в отдельном помещении - так уж повелось в части. Никому, кроме начальства, не было к нему свободного доступа без разрешения. А так как Антон научился в ускоренном темпе справляться с канцелярскими делами, он умел выкраивать время и для своих занятий. Разработал комплекс упражнений для поддержания формы, учил латынь и анатомию, читал английские статьи по биохимии и по компьютерам, которые присылал или привозил ему отец, и вообще справедливо считал, что его жизнь в армии устроилась вполне сносно.
«Живу я здесь, уважаемая Катерина Матвевна, с пользой и удовольствием, - так, в духе любимого всеми «Белого солнца пустыни», начинал он иногда свои письма друзьям. - Работа моя нетяжела, и долг свой мужской перед Родиной я исполняю честно и с радостью...»
И, отправив одно послание, принимался терпеливо и искренне ожидать от ребят ответа.
А друзья все реже отвечали на его письма. Писала Светлана - о мало что значащих в жизни делах, об учебе, об успехах Пономарева, об общих знакомых... О самом же главном - их любви с Сергеем и будущей свадьбе - ни слова. Девушка искренне испытывала к Антону дружескую привязанность, относилась к нему тепло, хотя и чуть свысока, но дорожила его преданностью и не хотела сообщать ему о таком важном для нее событии по почте. Вот вернется Антошка, и они вместе с Сережей, глаза в глаза, обо всем ему расскажут.
Когда до дембеля осталось совсем немного, Светлана вновь, и уже настойчивее, чем когда бы то ни было, пошла на абордаж. Кое-как спихнув летнюю сессию третьего курса, она решила: теперь уже и в самом деле хватит. Она смертельно устала скрываться от Сережиных родителей, ей надоело делать вид, что ничего важного в ее жизни не происходит, и опостылевшая учеба надоела до чертиков. Да и Клавдия Афанасьевна становилась все беспокойнее: она просила ребят наконец определиться с планами и намерениями, как этого хотят все заботливые девичьи матери.
Сергей, который до сих пор все еще колебался, вынужден был уступить настойчивым просьбам подруги. Он твердо знал, что родители будут против его раннего брака, хотя сама по себе кандидатура Светланы в качестве его невесты не вызывала у него никаких сомнений. Ему казалось, что такая девушка просто не может родителям не понравиться, а тем более если учесть, что они знают ее уже много лет. Это ведь не какая-нибудь прохиндейка, охотница за московской пропиской, не какая-нибудь там неизвестная «шкатулка с секретом». И, успокаивая себя подобными соображениями, он наконец собрался с духом, чтобы сразу после экзаменов завести серьезный разговор с родителями...
Это последняя глава 1 части!!!! Я рада что вы читаете книгу))) По частям ;)