Psychotic

Глава 29.

Глава 29.

<POV Миссис Хэллмэн>

За свою жизнь я испытала немало трудностей, некоторые из них были тяжелее остальных. Все, начиная от потери щенка в девять и заканчивая участью ограбленной и изнасилованной в девятнадцать. Но нет ничего, ничего хуже, чем чувство, когда ты видишь своего единственного сына, избитого практически до неузнаваемости, лежащим в луже собственной крови. Я сразу же приказала Розмари отправить его в больницу, но до этого момента не навещала его. Пытаясь блокировать внезапную панику и требующий ответа вопрос: жив он или нет, я должна была управлять своей больницей. Работать ради усовершенствования, раз уж на то пошло, чтобы гарантировать, что такое больше не повторится. Я должна была избавиться от любой беды, которая могла бы мешать поддержанию порядка в Викендейл. И, казалось, с этих пор мне придется управлять этим местом больше как тюрьмой, нежели чем психиатрической больницей. В конце концов, пациенты этого заведения - преступники.

Но опять же, речь идет не о Викендейл, а о моем мальчике. Моем красивом противоречивом малыше. Ему был почти двадцать один год, для своего возраста он был очень умным, и несмотря ни на что, я гордилась им. А этот монстр - Гарри избил его почти до смерти. И, конечно, я должна была что-то с этим сделать. Что-то, что заставило бы самого парня и его маленькую подружку отвлечься от меня на какое-то время, что-то, что, надеюсь, смогло бы удержать их от попыток сделать то, что они пытались сделать. Я думаю, электрошоковая терапия сделала свое дело. Я все еще помню тот прекрасный момент, когда шок и боль промелькнули в глазах парня, когда Роуз кричала и рыдала по ту сторону двери. Тот момент дал мне силу и напомнил мне, что, чего бы я не сделала, я управляла ситуацией, а они лишь были пешками в моей игре.

И я бы хотела сказать, что Гарри заслужил это. Я бы хотела думать, что это он снял кожу с тех девушек, но глубоко внутри, хотя едва ли осознанно, я понимала, что это было не так. Джеймс всегда был другим, и я всегда его прикрывала и врала для него, пока он занимался своей "деятельностью". Он никогда не объяснял, чем занимается, но каким-то образом, в основе которого лежало отрицание, я знала, что это правда, но я спрятала эту мысль под полной уверенностью, что мой сын был хорошим ребенком. Я отказывалась верить в то, что было правдой, ради моего сына и самой себя.

Легкий шум, идущий от больничной койки вывел меня из своих мыслей. Кровать находилась у дальней стены, небольшой стол у другой. Слева стоял шкаф, наполненный медицинскими препаратами, рядом стояла капельница. Я сидела на пластиковом стуле, прямо передо мной лежал Джеймс под белым покрывалом. У него на шее был корсет, сломанный нос придерживала повязка. К его голове был приложен пузырь со льдом, который регулярно менялся. У него была разорвана губа и ужасно опух глаз. На его коже было много других повязок, в его крови были болеутоляющие, но он был в сознании.