Карнавал Святых

13

Папку со своими записями я нашла в день Карнавала. В то долгое холодное утро дом был вверх дном. Повсюду – декорации, костюмы, тюки с вещами, которые надо было перевести в парк. Шатер, который мы одолжили у местного цирка и парочка самых настоящих циркачей, что согласились поучаствовать в нашей затее. И да, чудовищно много народу, которых было не так-то просто выпроводить.

Мне казалось, я медленно сходила с ума. Но на то, чтобы сказать обо всем найденном Данте, накричать на него, у меня просто не оставалось времени, и поэтому я вспомнила об этой выходке только оказавшись в зеркальном лабиринте. Тогда вообще никакого времени для меня не существовало, одна лишь бесконечно длящаяся невидимая материя, повязанная вокруг моего пояса. Я раскачивалась на ней, как на гамаке, не падала и не взлетала. Несколько вспышек перед глазами, и когда я вновь открыла их...

Мне было так страшно, так холодно, так невозможно. Все тело дрожало, покрываясь невидимой игольчатой пленкой наэлектризованных частиц. Я приподнялась на локтях. Вокруг было темно, но маленькие огоньки света отражались от зеркал. Голова не переставала кружиться. От этого водоворота тошнота подкатила к горлу, резкая боль ударила в живот, заставив меня согнуться пополам. Меня рвало, долго и мучительно, а после – оставшись совсем без сил – я уже не могла подняться на ноги. Поэтому поползла по лабиринту вперед.

Тени исчезали и появлялись в отражениях, я старалсь не смотреть на них, ползти вслепую, но они пристально глядели на меня. У них были непропорционально вытянутые лица, растрепанные волосы и огромные пустые черные глазницы. Они скалили зубы, когда мы встречались взглядами, они были напряжены, словно готовились выпрыгнуть на меня из зазеркалья.

Слезы текли по моим щекам, отчего кожу на лице саднило. От них, от жара и слабости чудовищно болела голова, и я чувствовала себя как животное в стеклянной клетке зоопарка. На меня смотрели чудовища. Они были неподвижны, но в темноте их глазниц я видела ярость. Рывком подскочив на ноги, я бросилась вперед, навалилась на дверь и выкатилась в холодный мрак ночи. Чужой ночи.

Впереди оказалась дорожка, по обеим сторонам устланная зажженными свечами. Словно не имея конца и края, она уходила в темноту. Я думала о том, что твари из зеркал могут погнаться за мной и боялась обернуться. Черный балахон смерти волочился по земле вслед за мной, и ноги запутывались в его подоле. Октябрьский холод, казалось, пробирался мне под кожу. Благодаря свечам я видела землю под своими ногами, по которой тонким слоем стелилась белесая дымка, но в темноте было не различить ничего за пределами дороги.