Сказка о том , как жнецы на моей даче жили

Русские розы и алое пламя.

Мой участок представлял собой густые заросли всевозможных сорняков, которые должны-то быть маленькими, но тут эволюционировали в деревья. 
Оторвав, наконец, Грелля от Ти Спирса, мы взялись за инструменты.  Каждый занимался своим делом. Я вот, прекрасно руководила. 
-Так, я вас пожалею, – начала я бодро, – вам не придется косить весь участок. Вы должны будете проделать две дороги, ведущие к двум стратегически важным местам участка: газовой камере и туалету. 
Поясню для непосвященных. Газовая камера – это сарайка, где находились газовый баллон и газовая плита. Готовка проходила как раз в газовой камере. 
В первый заход в поле вышли Грелль и Гробовщик. Нет, ну это надо видеть, как жнецы использовали свои косы по назначению. Гробовщик косил истинно крестьянским инструментом, косой. Хотя ту  косу надо видеть. Состояла она из скелета, насаженного на кость какого-то животного. К черепу скелета колючей проволокой была прикручена само лезвие. Гробовщик искренне старался. Зато Грелль с криками «Головы с плеч!!!» -размахивал бензопилой направо и налево, рассекая толстые стебли древовидных одуванчиков. 
-Грелль, подрезай под корень! – орала на него я. 
-Делай сама, – огрызался он. 
Без дела оставался один Рональд. Его газонокосилка должна была участвовать в последний момент. Потому он с наглой физиономией слушал с моего телефона Мельницу.  
Вскоре к нам присоединился Ти Спирс со своим секатором. Он подрезал деревья у корней и перекладывал стебли в тачку. А Грелль вдруг перестал беситься, замер около татарника.
-Что это? – спросил он у меня, – Суровые русские розы?
-Нет, сорняк, татарник.
-Такой прекрасный и такой неприступный, даже листья и цветы его покрыты колючками. Прямо как я. Я хочу любить, но мой пол, как эти колючки, всех отпугивает, причиняет боль. АЙ! Уильям!
-За работу, диспетчер Сатклифф! 
И Грелль с тяжелым вздохом срезал татарник. Под корень. 
-А вы, Элизабет, почему не работаете? – спросил у меня Ти Спирс. 
-Потому что моя коса непригодна для сельского хозяйства.
-Для чего коса пани есть пригодна? – спросил Гробовщик.
-Не важно. 
Но тут жнецы дружно заныли – и мне пришлось уступить.
-Ладно, у меня, кхм, пылесос смерти. Что вы ржете? У моей подруги, главы Сибирского Депарамента Несущих Смерть – вообще электровеник! Нет, серьезно, вы вдумайтесь, пылесос куда не шло, но электровеник смерти…
-П-пылесос смерти, электровеник смерти, а у вас швабры смерти нету? Или у вас одни женщины работают? – хохотал Рональд.
-Знаешь что, ты еще в советское время здесь не жил, там у нас всеобщее равенство и чертов социализм. У женщин – только серпы, у мужчин – только молоты. Кто душой и телом молод – выбирает серп и молот, тьфу. 
Тут Сатклифф просиял. 
-Обожаю СССР! – выдал он.
-Грелль, ты что такое несешь! Это же время голодов, постоянного унижения, и…
-Да-да-да, но зато у них были красные знамена. Нет, КРАСНЫЕ знамена. И их лидеры мечтали окрасить все в красный. Это же потрясающе! – сатклифовские глаза сверкали, как две фары, а рот растянулся в широкую зубастую улыбку. 
-Це Греллев прибамбас, – шепнул Гробовщик,– Надоедаху…
-Ах, ну тогда… Грелль, я уверена, тебе понравиться мой подарок. Пошли на чердак. 
Сказала пойти Греллю – а поперлась вся компания. Я, протискиваясь между кучами мусора, в смысле между вещами, которые могли пригодиться. Не спрашивайте, зачем мне надувная лодка. И про перилла и дубовую лестницу. Не думайте о прислоненной в углу вязанке арматуры. Старый черно-белый телевизор с пультом(длинной палкой) слишком хорошо сохранился, чтобы его выкидывать. Про коробки с сервизами вообще забудьте. И про спиннинг. Про две разномастные лыжи, с двумя разномастными палками тоже. Зато лыжных ботинок было три. А еще – хорошие теплые отечественные куртки, которые просто грех выбросить. Рейтузы, свитера и унты? А вдруг сорокоградусный мороз грянет! Не замерзать же мне! А дубовая панель? Я еще не придумала, зачем она, но уж очень она хорошая. Под толстым слоем целлофана лежал мрамор. Не спрашивайте, зачем мне мрамор. Нужен и все. Так же как и старый шкаф. И нет, не могу я выкинуть свои детские санки с разноцветным сиденьем. А вино и коньяк храню на всякий случай, сначала хотела выкинуть, но теперь, спустя столько лет, когда оно порядочно настоялось, мне было жалко это сделать. 
Так вот теперь даже заикаться не думайте, зачем мне большое, размером с покрывало, советское знамя с портретом Ленина. Красное, с бахромой. Вообще от него и палка была, но слишком неудобно было ее вести, потому она так и осталась на объекте. Это знамя я торжественно вручила Греллю. 
Сатклифф расцвел, по его щекам полилась тушь. Он шмыгнул носом, обнялся со мной. 
-Сенькью, спасибо!
-Это все, конечно, мило – хмыкнул Ти Спирс. – Но когда мы собираемся заняться, наконец, делом? 
-Только после того, как поедим,– сказала я, - Надеюсь, вы умеете готовить?
-Токмо печеньки, – вздохнул Гробовщик.
-Нет, мне готовят мои пассии, – горделиво улыбнулся Рон.
-Я-то могу, но не отвечаю за состояние твоей кухни – хищно ухмыльнулся Грелль.
-А…
-Уильям? – Грелль возмущенно закатил глаза, - Да он даже кофе мне на завтрак сварить не может!
-САТКЛИФФ!!! – многострадальные Ти Спирсовые брови мелко затряслись.
-Упс… - и Грелль кокетливо прикрыл лицо уголком знамени.
Мы с Гробовщиком дружно отвернулись к окну, стараясь не заржать. Просто я сделала седовласому жнецу выговор, ведь дом морально не готов к его бурным эмоциям. 
И все же готовить я не хотела. Потому решила научить этому благородному делу жнецов.