В сумеречном октябре

Жестокая справедливость

Маленький невзрачный человек, перебирая короткими ножками, семенил вдоль высокой краснокирпичной стены старого кладбища. Синеватая осенняя дымка густела, низко стелясь, становилась туманом, и из него поднимались, словно призраки, глубокие сумерки. Быстро вечереет осенью, и на кладбищах в это время не спокойно. Дурно на кладбищах, потому не первое десятилетье служба в стране есть надзирающая и проверяющая.

Близоруко щурясь, прохожий дошёл до главных кладбищенских ворот, у которых его встречала целая делегация. Рослый полицмейстер с окладистой бородой вышел вперёд и с подобострастием, которое не вязалось с его грозной наружностью и статусом, поклонился новоприбывшему.

- Ваше Высокородие, господин Зарецкий, здраствуйте-с. Заждались мы уж вас.

Статский советник Зарецкий Август Вильгельмович глянул из-под половинчатого пенсне и вежливо улыбнулся. Окружали его мужчины в форме да погонах, штатских было не много, и все выше да куда пригляднее него. Но это вовсе не смущало маленького человека:

- Прошу прощения, господин Светлов, надо проверить было деталь одну.

Голос у статского советника был неподходящий. Совершенно неподходящий его внешности - глубокий, звучный, очень приятный, с властными нотками, таким голосом можно и речи медоточивые вести и резать словами, как бритвами. Казалось, что голос этот больше подошёл бы певцу или декламатору, но не Кладбищенскому Инспектору.

Он скользнул взглядом по лицам полицмейстера, начальника коронёрской службы и жандармов и задумался, словно не досчитавшись кого-то.

- Господа, а где же господин Смотритель кладбища Вышинский Андрей Егорович? Почему его нет с нами, в моих инструкциях даны чёткие указания...

Его опасливо перебил лысеющий начальник коронеров:

- Извините, Ваше Высокородие, но Смотритель ушёл на погост с четверть часа назад. Он просил вам передать-с, что с момента кризиса минуло излишне много времени, сдерживающие печати стремительно теряют свою силу, и поэтому-с господин Вышинский не желает ждать, когда орды мертвецов ринутся в город, чиня беззакония.

Нехорошо сверкнули за стёклами пенсне холодные глаза статского советника, он как-то весь подобрался и больше уже не был комичным, скорее пугал. Жёсткие складки залегли вдоль поджатых губ.