Dead like me

Save me: Безликие

Джин вернулся в комнату, уставившись на полотно с изображением судна на реке Хан. Он вновь почувствовал беспомощность. Зачем разум так играет с ним? Почему он должен рисовать то, что не в силах исправить? Сколько бы раз ни пытался…

Дедушка говорил, что мы не должны вмешиваться в порядок жизни и смерти. Если кому-то предрешено умереть, значит, так и должно случиться.

— Нарушая этот хрупкий порядок, мы можем навлечь множество бед, — говорил дедушка, когда сбылась третья подряд картина Джина.

В то время мальчик ни с кем не разговаривал, врачи твердили, что это также последствия стресса, но дедушка сказал, что он справится и с этим.

Джин молчал чуть больше года.

Когда дедушка заговорил о хрупком равновесии жизни и смерти, он заметил интерес в глазах мальчика.

— Что, если я нарушил этот баланс? — Это были первые его слова. — Возможно, я должен был умереть…

Дедушка не удивился тому, что Джин впервые ответил ему, а лишь улыбнулся, потрепав парня по плечу.

— Если бы ты должен был умереть, за такое долгое время вселенная давно отыскала бы способ забрать твою просроченную жизнь…

— Откуда вы это знаете? — уже бойко спросил парень, совсем без дрожи в голосе.

Дедушка промолчал, осматривая картины в комнате Джина. Тогда их было ещё не так много.

— Все твои рисунки... ты никогда не рисуешь лица людей, потому что судьба, как компас, решает, кто должен уйти следующим. Ни ты, ни кто-либо другой не сможет узнать наверняка… Но если стрелка компаса остановилась, а душа так и не покинула тело в срок, то обязательно появится кто-то или что-то, готовое забрать тебя, восстановить баланс.

— Кто-то или что-то?

Дедушка кивнул, быстро понимая, что уже сказал слишком много. Больше они не поднимали эту тему никогда, даже спустя три года.

Почему-то, стоя вот так напротив картины с изображением судна, Джин вдруг вспомнил тот давний разговор с дедушкой.

"Что, если он неправ? Возможно, я действительно должен был тогда умереть, но эти кто-то или что-то так и не смогли меня отыскать?"

После трагедии в картиной галерее, где погибли родители, Джин сильно изменился. Он перевелся в другую школу, ни с кем не разговаривал и быстро стал причиной насмешек. Учителей не устраивала отговорка, что его молчание — это последствие шока. Так продолжалось до тех пор, пока его мигрени не начались на уроке. Он уснул буквально на несколько минут, но этого вполне хватило сознанию, которое посеяло в голове новое видение. Джин перевернул тетрадь, принимаясь рисовать то, что выдал разум. Тянуть не хотелось: если бы Джин начал сопротивляться образу в голове, то мог бы прослыть ещё большим чудаком.