POV William
— Ладно, брат, отойду на секунду.
Я все это время пристально наблюдал за столиком, который очень хорошо мог видеть. Все это время мне не давал покоя белокурый объект, одетый слишком красиво. Парень, сидевший с ней, мне сразу не понравился. Он был груб, резок и сразу производил впечатление необразованного и неотесанного слитка общества.
А после того, как он грубо взял ее за руку и куда–то повел, в меня закралось некое волнение и плохое предчувствие. Ведь я знаю, на что способны избалованные и сорвавшиеся с цепи богатенькие парнишки.
Я буквально спрыгнул со стула, со стуком опустил стакан на стол и последовал в уборную.
До моих ушей доносился пронзительный крик и неистовый смех. Ее крик. Его смех.
Мои кулаки автоматически сжались, и я сам не смог понять, как оказался в дверях комнаты.
— Вильям!
Этот крик еще больше раскрепостил мою уверенность. Эта беззащитность сводила меня с ума. Я ненавижу, когда унижают ни в чем не повинных людей, я просто этого не переношу.
Оттолкнув этого урода в сторону, я обезвредил его.
Нура сидела на холодном полу. Глаза ее были пустыми и ничего не выражающими, губы дрожали, а руки крепко сжимали колени. Вся она сжалась и качалась взад–вперед.
Я бросился к ней.
— Нура. Нура, посмотри на меня. Это я, Вильям. Нура.
Она невидяще посмотрела на меня, подняв глаза.
— Ненавижу, — слетело с ее еле шевелящихся губ.
Я понял, что она в критически шоковом состоянии, и оставлять ее здесь нельзя.
Я решил увести ее отсюда, заранее прихватив сумку в зале.
Я посадил ее в машину и сел в нее тоже.
Она непонимающе посмотрела на меня, глаза оставались застывшими.
— Мы сейчас поедем кое–куда. В безопасное место, где он тебя не посмеет больше тронуть, — объяснил я. Она медленно кивнула и оглянулась, обняв себя.
Я не мог смотреть на дорогу, а все время бросал взгляд на это беспомощное существо. Она была такой хрупкой, такой маленькой. Мне было жалко ее.
В первый раз за время, которое я знаю ее, я испытал это. Жалость.
Мы доехали до моего дома. Да, сейчас самое правильное, чтобы ее родители не увидели ее такой. Ей сейчас нужна помощь, но точно не от них.
Родителей с братом дома не было, так что я спокойно включил свет.
Она все также стояла у ворот неподвижно, будто призрак, тряпичная кукла, с одной только эмоцией на лице — страхом.
Я вернулся и, приобняв ее, завел в дом.
— Вот, здесь можешь оставить пальто, а тут туфли.
Она стояла в гипнозе и только шептала: "Ненавижу"
Я сам принялся снимать ее пальто, после чего решил, что чай ей не помешает.
