Слепой

Глава 16. Примирение

Юнги долго лежал в кровати, обнимая спящего Чимина, и слушая его умеренное дыхание. Тот даже во сне сжимал простыни, что-то шепча и повторяя одно знакомое имя. Комната была заполнена солнцем, что освещало двоих парней, играясь с их голой кожей светом, что переливался на маленьких волосках на руках, прядках тёмных волос, молодых телах, голых спинах. В эту пору солнце не только светило, но и грело, снабжая каплей тепла Чимина и Юнги. Спортсмен прижимал парня сильнее, и накрывал друг друга одеялом, чтобы сохранить тепло их тел и тот жар, что ещё присутствовал на кровати.

Губы Мина скользят везде, будь то живот, плечи, или даже то место, что горит огнём.

- Ты уверен? - тихо спрашивает он, смотря на расслабленного Чимина, что лежит на кровати и тянется к нему, словно только что проснувшийся цветок от зимнего холодного сна.

- Всегда был.

И Юнги дарит ему то, что никому никогда не дарил, то, что он никогда не чувствовал ранее, что так давно рвалось наружу, но было замороженно изнутри. И Чимин принимает это: сильно выгибается, нежится в крепких объятиях, подставляется под поцелуи, вдыхает запах тела Юнги, что пропахло сигаретами и мятой. Жар разползается по телу, когда Юнги словно машина двигается, заставляя пылать и сгорать изнутри.

Вдыхая запах кожи Чимина, Юнги прятал своё лицо в шею юноши, нежась в его объятиях. Тот приоткрыл глаза, невольно уставившись в стену, и не имея возможности посмотреть на Шугу, ведь тот спрятал своё лицо. Он прячет тонкие пальцы в его крашенные волосы, нашептывая Мину, что хочет видеть его счастливым, и томно выдыхает.

- Пообещай мне. Ты знаешь, о чём я, - ставит условия школьник, волнуясь в ожидании ответа.
Юнги лыбится во все тридцать два и угукает, словно дурачок, потому что, кажется, влюбился, и теперь он сделает абсолютно всё, чтобы всё не шло по пизде, как раньше.
А солнце растапливает своим теплом холодный снег, и заставляет плакать маленькие сосульки, что прижились на крыше коттеджа Мин Юнги. В какой-то момент это стало немного символично, ведь, кажись, этой сосулькой был сам Шуга, и вот в один день его пригрело солнце, которое где-то пропадало всю его жизнь.

○○○○○○○○○○○○○

Тэхён набирает, кажись, совсем незнакомый ему номер, всё-таки вспоминая, как часто он звонил на него. Руки замёрзли без перчаток, но он терпит, сжав зубы. Гудки всё идут и идут и вот он - знакомый до боли голос, который врывается в сознание тысячами воспоминаний.