Считаю до трёх

Часть 20

  Судя по выражению лица шерифа Стилински, он никак не может выбрать между «Мистер Хейл?», «Дерек?» и «Какого дьявола?».

- Добрый день, - останавливается он на самом безопасном варианте, хотя до конца от вопросительной интонации избавиться все же не выходит.

- Добрый, - кивает Дерек. Он уже давно не чувствовал себя так неловко. Руки дико хочется затолкать в карманы, но он сдерживается. – Я... хм, как ваш сын? Ему лучше?

Брови шерифа покоряют новую высоту.

- Лучше, - медленно кивает он. – Стайлз сейчас спит.

- Нет, - говорит Дерек. Наверное, чересчур уверенно, потому что шериф скрещивает руки на груди и наклоняет голову немного набок, как на допросе. Дерек помнит.

«Я слышу его дыхание» - пожалуй, неправильное уточнение.

- Он отправил мне сообщение недавно, - поясняет Дерек, как он надеется, достаточно легко.

Достаточно, чтобы шериф не попросил показать телефон.

- Могу я с ним поговорить? – так и не дождавшись ответа, спрашивает Дерек.

Мгновение ему кажется, что старший Стилински, загораживающий дверной проем как каменный страж, посоветует ему еще раз воспользоваться телефоном, но тот, помедлив, отходит в сторону. За то время, что они поднимаются на второй этаж, он так и не задает вопрос, который написан на его лице крупным шрифтом.

Дереку даже любопытно, что Стайлз будет сочинять про него отцу, когда тот все-таки спросит, что может быть общего у школьника и бывшего подозреваемого в двух убийствах, но доверие шерифа сыну, проявляемое перед посторонними, вызывает уважение.

Шериф негромко стучит в дверь и заглядывает в комнату.

- Стайлз? – зовет он, убедившись, что тот и впрямь не спит. – К тебе пришли. Это...

- Дерек Хейл, - заканчивает вместо него Стайлз с нотами обреченности.

От Дарта Вейдера его теперь, пожалуй, можно отличить, но голос все равно сиплый. Дерек слышит, как шумит у него в легких, и глупо переминается с ноги на ногу за спиной шерифа, испытывая острое желание отодвинуть его. Тот, словно чувствуя это, хмуро оглядывается, отступает, позволяя Дереку войти, и говорит, прежде чем закрыть дверь:

- Я буду внизу.

Дерек его уже не слышит.

В комнате полумрак, жалюзи опущены. Чудом примостившийся на краю постели ноутбук еле слышно мурлычет что-то ненавязчивое – то ли как снотворное, то ли просто как лекарство от тишины. Пахнет таблетками, травами, медом, потом – смесь запахов бьет по обонянию, и она должна быть неприятной.

Дерек прислоняется спиной к двери и глубоко, почти жадно дышит, не отводя взгляда от пристально следящего за ним Стайлза. Тот кутается в одеяло чуть не до подбородка и лихорадочно сверкает запавшими, в обводке фиолетовых теней глазами.

- И что, мне теперь делать рябиновые двери? – спрашивает он наконец, вздохнув и чуть не захлебнувшись от этого кашлем. - То есть не пойми превратно, я бы сделал уже давно, только отец вряд ли с пониманием отнесется к внезапному ремонту. По крайней мере, раньше ты двери игнорировал, так что можно было бы обойтись рябиновым подоконником. Хотя кого я обманываю, я не умею плотничать. Уроки труда всегда были для меня пыткой.

Он заканчивает тихую тираду, облизывает пересохшие губы.

- Я пришел забрать куртку.

Предлог не выдерживает никакой критики, конечно, но Дерек и не старается.

- Ну да, точно. Крутой Оборотень и его Крутая Кожанка, - закатывает глаза Стайлз. – Как ты без нее жил-то почти четыре дня. У вас разве не симбиоз?

- Так ты ждал меня раньше? – переводит Дерек, улыбаясь.

- Пошел ты, - незлобиво морщится Стайлз и кивает на шкаф. – Вон она, на ручке висит.

- Ладно, - отзывается Дерек, даже не взглянув и не шелохнувшись.

Стайлз приподнимает бровь, хотя удивленным совсем не выглядит. Или рассерженным. Или напуганным. Поразительно, но Дерек только сейчас в полной мере понимает это: они наедине в той самой комнате, а у Стайлза сердце бьется только чуть-чуть быстрее, чем положено. Легкое волнение вместо приступа паники. Может быть, эффект одного из выпитых им лекарств, а может, медленное исцеление от другой травмы.

- Хочешь, чтобы я ушел? – спрашивает Дерек.

- Ты издеваешься?

- Ответь. Просто скажи это.

Стайлз фыркает, корчит смешную гримасу, но молчит. Дерек слушает его сердце, и Дерек услышит ложь. Сейчас, когда Стайлз так спокоен, это несложно.

- Я не знаю, - говорит он, глядя в глаза. На его шее голубая жилка пульсирует в ровном ритме чистой правды. – И во мне сейчас столько разных колес, что я самому себе не стал бы верить.

Песня, струящаяся из динамиков ноутбука, заканчивается, и в секунды тишины между треками вмещается прерывистый вдох, повисающий в воздухе, как муха в паутине. Потом снова начинает бренчать гитара, откликаются на удары палочек барабаны. Стайлз возится, приподнимается на локте, выпрастывает руку из-под одеяла и тянется к подносу, который стоит на табурете рядом с кроватью. Отхлебывает из кружки, кривится.

- Молоко с медом. Гадость та еще, тем более горячее. Когда я болел в детстве...

Стайлз замолкает и даже не пытается закруглить фразу, просто рубит ее. Моргает, коротко взглядывает на Дерека и снова сосредоточивается на кружке.

- Меня мама тоже всегда поила им, - говорит Дерек, подходя ближе. – Я давился, но выпивал все до капли.

- Вау, у нас есть хоть что-то общее.

Дерек останавливается, медлит и, не решившись сесть на постель, опускается прямо на пол.

- Неандерталец. Тут, между прочим, стулья есть, - бормочет Стайлз. – И вообще, ты вроде собирался уходить.

- Нет, не собирался, - спокойно отвечает Дерек.

Лицо Стайлза прямо напротив, и ему некуда деть подозрительно блестящие, даже с учетом болезни, глаза.

- О боже, - стонет он и трет лицо рукой. – У меня жар и килограмм таблеток в животе, окей?

Он не торопится отнимать ладонь от глаз, и Дерек едва сдерживается, чтобы не потянуть его за запястье.

- Окей, - эхом откликается он, потому что Стайлзу это важно.

Тот наконец смотрит на него с кривоватой улыбкой и снова тянется к подносу.

- Лидия испекла мне тортик, - говорит он уже совсем другим тоном, будто нажал эту свою волшебную кнопку перехода в режим показной беззаботности. На блюдце рядом с пустой кружкой лежит кусок чего-то воздушно-кремового. - Нет, ну ты представляешь? Девушка моей мечты испекла для меня тортик, а я тупо дрых, когда она приходила.

Он подцепляет кремовую завитушку и задумчиво сует палец в рот. Смотрит на Дерека. Слегка меняется в лице. Торопливо запихивает руку обратно под одеяло, как будто есть риск, что ему сейчас ее оттяпают.

- И даже не надейся, что я тебе предложу попробовать. Извращенец чертов.

Дерек почти готов с ним согласиться. Стайлз сейчас не может и не должен вызывать ничего, кроме жалости. Но почему-то... вызывает.

Стайлз снова укладывается, не пытаясь геройствовать и хотя бы сесть в постели. Ему правда очень плохо, а Дерек даже не гость. Стайлз лежит на боку, совсем как тогда, и по его потяжелевшему взгляду видно, что он думает об этом, думает о том, как его вдавливала в постель чужая тяжесть, как прижимались к беззащитному животу острые когти и как двигался внутри член, раздирая его.

- Ты ведь понимаешь, что по-хорошему должен сейчас сидеть за решеткой, да?

Дерек выдерживает взгляд, лишь немного наклонив голову.

- Понимаю.

- Круто. – Стайлз поджимает потрескавшиеся губы, морщится, отгоняя болезненные мысли, как надоедливую собаку. – Круто, что у оборотней понятие закона не до конца из башки выветривается. И кстати, что ты собирался делать, если бы нашел эту свою Кайлу? Кишки ей выпустить? Ну что за дерьмо, Дерек?

- Она убила охотника. Или кто-то из ее стаи.

- О, ну тогда все зашибись, никаких вопросов.

- Тебя это сейчас беспокоит как будущего полицейского? – с усмешкой спрашивает Дерек.

- С чего ты взял, что я собираюсь работать в полиции? – хмурится Стайлз и выглядит уязвленным, словно Дерек походя влез в его заветный тайник.

- Просто знаю.

- Знаешь, - повторяет Стайлз, источая скептицизм, а потом издает хриплый смешок. - Да ты ничего обо мне не знаешь, чувак. Кроме того, что я друг Скотта и что мой отец пару раз чуть не посадил тебя. Если уж на то пошло, ты даже имени моего не знаешь.

Дерек делает себе мысленную пометку и наклоняется, облокачиваясь о край постели. Стайлз наблюдает за ним настороженно, как зверек, но молчит.

- Я знаю, что ты верный. Знаю, что ты смелый. Что ты любопытный и въедливый как клещ, - медленно говорит Дерек, удерживая его взглядом.

- Мое сердце не выдержит столько комплиментов за раз. Особенно клеща, - отшучивается Стайлз, а сердце у него и впрямь колотится все быстрее, но не похоже, что оно готово остановиться. Скорее уж вырваться из грудной клетки к чертям.

- Ты не дурак, у тебя есть чувство справедливости, и ты восхищаешься отцом, - заканчивает мерное перечисление Дерек. – Если ты перерастешь свою болтливость и патологическую любовь к развешиванию лапши на чужие уши, то у полиции не будет шансов отвертеться. Скажешь, нет?

- А я-то думал, ты с концами переключился с режима «Оскорбления» на «Охмурение», - в лучших традициях языка без костей говорит Стайлз и закусывает губу. Пару секунд обдумывает то, что ляпнул, и уточняет: - От слова «хмурый».

Насмешливый взгляд Дерека не щадит его ни на секунду.

- Блядь. Жар и таблетки. Жар и таблетки, - жалобно стонет Стайлз и тянет одеяло на голову, одновременно пытаясь отвернуться к стене.

Дерек удерживает его за плечо, сдергивает одеяло и пристраивает ладонь на полыхающей шее, большим пальцем касаясь мочки уха. Последние пять минут ему хочется этого так сильно, что кажется, будто фантомная рука выполнила желание уже раз десять, не меньше.

- Я передумал, - сипит Стайлз, замирая. – Я хочу, чтобы ты ушел. Прямо сейчас.

Дерек свободной рукой дотягивается до ноутбука и захлопывает крышку, впуская в комнату тишину, как заскучавшего под дверью щенка.

- Ты сам сказал: у тебя жар.

- Дерек.

- Легче?

Стайлза знобит, а сам он горячий, как угли, и кожа влажно липнет к ладони Дерека. В фургоне он отдавал тепло Стайлзу, теперь – забирает его.

- Кажется. Немного, - сдается Стайлз. Молчит пару минут, прикрыв глаза, просто позволяя прикасаться к себе.

Дереку неудобно сидеть, и тепло, и спокойно. Он машинально считает родинки на лице Стайлза и не думает вообще ни о чем.

- Мы сейчас так тупо смотримся, - врывается в туман, затягивающий сознание, хрипловатый голос.

- Это снимет жар.

- Да ты просто климат-контроль. – Стайлз шмыгает носом и наконец-то немного расслабляется.

Температура у него уже прилично снизилась, но он этого не чувствует, а Дерек не спешит делиться знанием.

- Сюда в любой момент может зайти мой отец. И вряд ли он поймет все это правильно.

Дерек уверен, что шериф-то как раз поймет все очень правильно.

- Он на кухне. Варит кофе.

- Ему нельзя кофе, - бурчит Стайлз. Смотрит на Дерека, немного щурится, словно борясь со сном, и вдруг признается: - Я даже Скотту не говорил никогда. Про полицию.

- Думаю, он и так знает.

- Да. Наверное.

Дерек не дает себе времени приготовиться: гладит большим пальцем пульсирующую под кожей в спокойном ритме артерию и убирает руку. Это не так уж тяжело, потому что Стайлз целую секунду смотрит удивленно и только потом неопределенно кивает, то ли благодаря, то ли извиняя.

Он не упрекает Дерека в том, что заболел, хотя мог бы. Дерек не говорит ему держаться подальше от Питера, хотя хотел бы.

- Ты забыл свою куртку, - сонно зовет Стайлз, когда Дерек, не прощаясь, тихо поднимается и идет к двери.

- Заберу в другой раз.

Стайлз, уже проваливающийся в здоровый сон, не возражает.



Взглядом шерифа можно прожигать дыры в стенах, но он вежливо прощается с Дереком и не задает ни одного вопроса.

Он идеальный отец.