Считаю до трёх

Часть 7

То, что Дерек не знает, что ему делать со Стайлзом, вовсе не отменяет всей остальной жизни. Которая, если начистоту, напоминает малобюджетный триллер с доброй порцией трешака.

После избавления Бейкон Хиллз от канимы на теневом фронте города наступает шаткое, ненадежное затишье. Ардженты расхлебывают собственное дерьмо в тихом и сильно сокращенном семейном кругу, со Скоттом у Дерека снова нейтрально-миролюбивые отношения. Ему сейчас тоже не до сверхъестественных проблем, с обычными бы разобраться.

Это, в общем, все хорошие новости, потому что есть еще, например, Питер, которому Дерек по-прежнему не верит, но предпочитает при этом держать его поблизости. И есть стая. Слишком громкое слово для Айзека и Джексона, но выбирать пока не приходится. Обращать новичков сейчас не самая хорошая идея, тем более что кадровик из Дерека получился довольно отстойный. А тогда у него голова не была забита тем, чем она под завязку забита теперь.

Возиться с бетами не хочется, но когда к нему заявляется Джексон, Дерек понимает, что более действенный способ отвлечься ему пока не светит.

После перерождения Джексон еще какое-то время упирается с этим своим «я сам себе хозяин», но потом даже до него доходит, что поддержание связи с альфой делает его сильнее. Их яростные, кровавые спарринги куда действеннее, чем тупое тягание железа в спортзале, и Джексон теперь частенько околачивается у Дерека. С ним не так легко и не так скучно, как было с другими бетами: тело Джексона помнит рефлексы канимы, хищные движения. И не боится боли. С ним непросто сладить.

Хотя Дерек справляется. Особенно сейчас, когда животная ярость – отличный выход для животного голода. А голод он чувствует постоянно.

Айзек приходит парой дней позже. Не спрашивает, в отличие от Джексона, почему Дерек почти не появлялся дома за последнюю неделю, а только таращится огромными глазами растленного херувима. Дерек не сразу понимает, что это.

Айзек смотрит на него с любопытством, насмешливо и немного осуждающе – оказывается, такое возможно. За этот взгляд Дерек ломает ему обе ноги.

Пока с мерзким хрустом, медленно встают на место суставы и срастаются кости, Айзек беззвучно рычит себе под нос и, кажется, порывается о чем-то спросить. Ловит предостерегающий взгляд Дерека. Молчит. Хороший волчонок.

Потом, под застенчивым серпом новорожденного месяца, возвращается Эрика.

Дерек не рад, не зол, даже почти не удивлен. Он неделю не видел Стайлза, его бесят тренировки, беты, машина, лес, город, люди и собственное отражение в зеркале. Поэтому бледная, но бодрящаяся Эрика бесит его не больше, чем весь остальной мир.

- Не нашли стаю? – спрашивает он, потому что спросить все-таки надо.

- Нашли, - развязно отвечает Эрика и растягивает помаду в улыбке.

- И чем не угодила?

- У них альфа – девка. Такая сука, скажу я тебе.

- Хуже тебя?

- Ну не прямо уж хуже... - Она наматывает на палец белокурый локон и жует жвачку, а сердце стучит неровно.

- Ты врешь или просто боишься?

- Конечно боюсь, - фыркает Эрика. – Мы тебя кинули. Не уверена, что у оборотней не принято вырывать сердца предателям или что-то типа того.

Дерек разглядывает ее и думает, что идея неплоха.

- А Бойд?

- Я же говорю: альфа – сучка. Разумеется, этот кобель остался.

Эрика сверкает глазами и обходит Дерека по широкой дуге, качает бедрами. Будь у нее хвост, как у лисицы, образ вышел бы что надо.

Дерек думает о телефоне, который он специально оставил в машине, и мысленно набирает выученный, вытатуированный в памяти номер. Волк готов сожрать его за то, что сегодня он снова не позвонит.

Рана не затянется, если все время тыкать в нее пальцами.

Дерек кивает Эрике, позволяя вернуться. И он почти рад, когда ее берет в оборот Питер. С паршивого волка в овечьей шкуре хоть шерсти клок.

Вечером Дерек укладывает Бейкон Хиллз спать: сидит в машине угрюмой неподвижной нянькой, которая в любой момент может обернуться тем самым сереньким волчком и отожрать бочок непослушным деткам.

Он бы сорвался два, три, четыре дня назад. Стены дома, стены школы – мнимые преграды, Дерека ничто не остановило бы, но сегодня Стайлз засыпает еще немного раньше, немного легче, и Дерек сжимает ладонями пасть волка, потому что нет, нельзя. Пока нет. Это понимание всаживает ему под ребра острые прутья и льет ярость в жилы. Волк не согласен, а Дерек слушает глубокое ровное дыхание и тихо трогает машину с места, уезжая.

Тыкать пальцами в чужую рану нельзя. В свою – можно.