Young and Beautiful [L.S]

Chapter 28

9420 слова

***

За окном раннее-раннее утро. Луи понимает это по бледному солнечному свету, скользящему в комнату и подсвечивающему пылинки в воздухе. 

Понимает по лучам, освещающим его шторы, окружающим тонкую сливочного цвета ткань белым огнем.

Понимает по бледной коже Гарри, светящейся утренним блеском поцелуев солнца, по его волосам, обрамленным атласным невесомым венцом, и по дыханию, прекрасно сочетающемуся с облаками, комкующимися в пастельно-голубом небе.

Луи проспал, в общей сложности, минут пятьдесят за всю ночь. Беспокойные пятьдесят минут.

Потому что даже во сне он думал о Гарри (всегда о Гарри), и его руки сжимали фигуру мальчика сильнее и сильнее от страха, что тот снова может ускользнуть. Ведь, черт возьми, Гарри буквально явился на его порог из ниоткуда. В один миг он мог исчезнуть, поглотиться холодным жестоким миром в очередной раз, оставив руки Луи пустыми, а голову - затуманенной. Именно это до ужаса пугает Луи, потому что в картине не достает чего-то самого главного, и это что-то связано с мешками под глазами Луи и крепкой хваткой за бессознательное эмоционально скупое тело парня.

Он определенно не так представлял себе времяпровождение в университете.

Хорошо это или плохо - еще не решил.

Он лежит так долгое время, сжимая блаженно спящего Гарри, наблюдая, как постепенно солнце становится ярче, и все бы ничего, но мочевой пузырь дает о себе знать - а вот с этой сукой уже никак не поспоришь. Он осторожно отодвигается от Гарри, чьи руки прижаты к груди, чьи брови моментально хмурятся, когда чувствуют исчезновение чужого контакта. Улыбка на губах Луи появляется раньше, чем он успевает понять почему улыбается, ступни встречаются с прохладным деревянным полом, руки горячие и мягкие - потому что пару секунд назад сжимали теплую ткань рубашки. Он наблюдает, как Гарри сворачивается в клубок, спокойный, маленький, юный, и блять, Гарри не должен спать один, просто не должен - он нуждается в Луи, нуждается в его руках и теле, которые обволокут его слишком длинные конечности и хрупкие кости. Луи немедленно нужно залезть обратно в постель.

Но.

Но он реально хочет в туалет, вот прямо сейчас. Блять, ну почему, почему, как же он ненавидит эти ебаные физиологические потребности.

Чуть ли не на цыпочках он выходит из комнаты, в груди горит пожар.

Когда он бредет обратно в свою комнату, кожа ледяная, руки буквально чешутся снова обнять сладко спящую фигуру Гарри (он не считает мысли странными или жуткими, в конце-то концов, котята тоже постоянно прижимаются друг к другу), в дверь отчетливо стучат.

Луи моргает.

Гость? В такой час? Какой к черту гость, к ним никто не ходит.

Он неуверенно открывает дверь, медленно, готовый в любой момент закрыть, и его чуть не сбивает блондинистый шарик энергии.

- Привет, друган! Доброе утро! - Найл улыбается, гремящий голос ломает безмятежную тишину квартиры. - Прости, что вчера домой не пришел - ты ведь все равно уснул, да? Но зато я пришел сейчас! Кстати, я заказал запасной ключ, он будет у Рори, - его чистые голубые глаза и бледно-золотистые волосы ассоциируются у Луи с утром, сияющая улыбка - с лучами солнца, помятый зеленый джемпер и черная замшевая куртка - со свежей зеленой травой.

Но это не отменяет того факта, что Луи хочется его убить. Как можно пожестче, может, лопатой.

- Ш-ш-ш! - шипит он, смотря на него со злостью во взгляде. - Будь потише, окей? Он еще спит!

Теперь Луи хочет ударить лопатой себя (он не хотел рассказывать Найлу о Гарри, спящем в его спальной комнате, потому что тот интерпретирует это совершенно по-другому), удивленный взгляд Найла не задерживается на Луи, проходит мимо, косясь за его правое плечо.

Блять.

Желудок Луи делает кувырок, когда он видит, как брови Найла поднимаются вверх, он оборачивается с явным и оправданным страхом, прекрасно осознавая, что сейчас увидит.

И да. В дверях, ведущих в спальню Луи, стоит Гарри, помятый, сонный, с кудряшками - взбитыми в блендере - блестящими прядями торчащими во все стороны, с большими припухлыми глазами, устало моргающими из-за золотого света, льющегося сквозь окна и впитывающегося в тело. Его одежда помята, будто неряшливо накинута на тело - белая рубашка (украшенная крошечными вышитыми кроликами, которые Луи абсолютно, совершенно, ни за что и никогда в жизни, не посчитает милыми) почти полностью расстегнута, демонстрирует исписанную татуировками кожу живота и гладкую грудь. Брюки, слава богу, на нем, лишь оторвана пуговица, но именно из-за этого они выглядят так, будто с ними черт знает что творили.

Если быть объективным наблюдателем, то со стороны все выглядит так, словно недавно его тщательно оттрахали.

И Луи - главный подозреваемый. И поэтому ему хочется засунуть свою голову в раковину и пустить воду на полную мощность часов на семь.

- Оу, - удивленно восклицает Найл, широко открывает глаза и не менее широко улыбается. - Я не знал, что теперь здесь тусуются Гарри Стайлсы. Доброе утро, кстати. Милая рубашечка, - налегке выдает Найл, в его голосе слышно издевательство и самодовольство, глаза победным взглядом смотрят на Луи - запустить бы в этого блондинистого говнюка чем-нибудь тяжелым - он подходит к Гарри и сильнее взъерошивает волосы.

Губы Луи дергаются в улыбке, но он вовремя успевает стереть ее с лица - нельзя не улыбнуться, увидев Гарри с нахмуренной мордочкой котенка, отмахивающегося от руки Найла и надувающего в обиде губы в самой что ни на есть детской манере.

- Не волнуйся, Стайлс, пускай делает, что хочет, - Луи закусывает внутренние стороны щек, чтобы скрыть улыбку. - Хуже, чем сейчас, все равно не станет. - Он указывает на его волосы, и понимает, что рот все равно растягивается в ухмылке, потому что Гарри неуверенно, можно даже сказать боязливо, тянется рукой к волосам.

Он проходит пальцами по спутанным прядям, опустив глаза к полу. Не отвечает, не смеется, просто касается подушечками пальцев кожи головы, скрестив вместе стопы, сжав другую руку в кулак.

Он кажется... отстраненным. Словно в Гарри что-то вырубилось.

Луи пристально на него смотрит, вглядываясь во впалые щеки и гранатовый рот.

Вокруг оседает тишина, между ними двумя мечется взглядом Найл.

- Окей, - говорит он, делая большой шаг назад, но не прерывая зрительного контакта между ним, Луи и Гарри. - Я принесу завтрак. Здесь на углу классная пекарня. Если тебе что-нибудь захочется, напиши, могу купить 'Наполеон' или еще какую-нибудь сладкую хуйню, - ухмыляясь, объясняет засранец и поворачивается, идет к двери, застегивая жакет и громко топая гигантскими белыми найками.

- Кхм, - единственное, что вылетает из Гарри, Луи тут же подходит к нему, пытаясь посмотреть в лицо.

- Ты голоден? - мгновенно спрашивает он (успокойся, Томлинсон, успокойся), задевая своим плечом плечо Гарри. Им овладевает непомерное желание протянуть руку и убрать волосы Гарри со лба, чтобы рассмотреть его поближе. Он останавливает себя мыслями - с таким темпом недалеко и до того, что Луи захочется кутать его в детское одеяло и менять пеленки каждые два часа.

Успокойся, Томлинсон.

Гарри смотрит на Луи, испуганно и тихо. Глаза его темные, суженные то ли от света, то ли от недовольства, то ли от дискомфорта, он делает крохотный шаг назад, определяя между ними дистанцию, и кивает.

- Немного.

- Когда ты ел в последний раз? - резко вырывается у Луи, блять, он как мамочка-наседка, может ему действительно надо найти лопату, чтобы выбить из собственной головы всю ту херню, что туда как-то попала; нет, ну правда, что с ним происходит??

Видимо, Гарри думает о том же, потому что на его лице можно прочитать испуг, он делает еще один шаг назад.

- Довольно давно, - тихо бормочет он, внимательно рассматривая лицо Луи, нахмурив брови.

Ну конечно же давно. Его тело, небось, замучено голодом.

- А-ам, Ирландец, принеси нам дохера еды - все, что сможет предложить пекарня! - нагло просит Луи, поворачиваясь к Найлу, положив руки на бедра.

Найл улыбается, открывает рот, чтобы ответить, и-

- Иди, - мягко говорит Гарри, нежно тыча ладонью в плечо Луи.

Луи снова оборачивается, удивленно открыв глаза.

- Я?

Гарри кивает, устанавливает с Луи зрительный контакт и слегка наклоняет голову.

- Да, иди с ним. Принеси мне самое лучшее. Ты... - Гарри сглатывает, на секунду смотрит вниз, потом снова вверх, только уже с натянутой улыбкой на губах. - Ты знаешь мои вкусы лучше, чем он. И знаешь, что по субботам я не могу есть 'Наполеон'.

Его голос звучит отстраненно. Вот теперь без шуток - действительно кажется, что в Гарри что-то выключилось.

Внутренности Луи закручиваются, но он улыбается и кивает.

- Ладно. Напиши мне, если в голову придет что-то конкретное. Иначе я возьму самое уродливое, что попадется мне на глаза. Я знаю, как сильно ты любишь уродливые вещи, - нахальным тоном говорит Луи, надевая жакет.

Из Гарри вырывается легкий смешок, какой-то гребаный смешок, а Луи уже готов выдохнуть от облегчения.

Господи, он уделяет этому слишком много внимания, слишком сильно волнуется за то, за что не должентак волноваться.

- Если хочешь, налей себе чай. Можешь пить, сколько угодно, у меня большая коллекция, - говорит Луи, Найл нетерпеливо выдыхает. - Даже моя мама говорит, что мой чай самый лучший.

Лицо Гарри меняется, мерцает маленький огонек, яркий и вихревой, а потом все полностью исчезает, оставляя за собой следы беспокойства и горькости.

- Твоя мама? - тихо спрашивает он.

Луи кивает, брови непроизвольно сдвигаются ближе.

Что-то определенно не так, и в отчужденности ли дело или же в мягкости его голоса - Луи не знает.

Гарри сглатывает, отводит взгляд.

- Я бы тоже хотел иметь маму.

И эти слова... эти существенные слова. Просто невъебически громадные, значительные слова, которые Гарри только что выдохнул в их гостиной, и, блять, Луи хочет исследовать каждый сантиметр его кожи, чтобы понять, все ли с ним хорошо, ведь из ниоткуда такое не берется. Что случилось?? Что это значит??

Что-то произошло, что-то, из-за чего голос Гарри звучит отчужденно, из-за чего в нем что-то отключилось - нет, вырубилось, с корнем, с выдранными проводами, без возможности на восстановление.

- Гарри? - тихо спрашивает Луи, делая шаг вперед, Гарри делает шаг назад.

- Поговорим позже? - спокойно отвечает он, прочищая горло. - Есть хочу, - на губах появляется смущенная улыбка.

Блять. Луи раздирает сомнениями.

- Я сейчас уйду, заебал, - громко выдыхает Найл от досады, потирая ладонями глаза.

Для перестраховки Луи смотрит на Гарри в последний раз. Ему стоит уйти или остаться? Ведь Гарри балансирует над неизвестной глубины пропастью, одно легкое движение - и все пропало.

- Иди, - просит он, подталкивая вперед, вспыхивая красногубой крохотной улыбкой, которую Луи хочет забрать и положить в карман, чтобы периодически греть руки.

- Иду, - пропевает Луи и сжимает руку Гарри, словно дает какое-то обещание.

Гарри шире улыбается, смотрит на Луи.

- Скоро придем, чувак! - кричит Найл, определенно раздраженный, уже вышедший за порог и теперь со злостью во взгляде ждущий Луи, широко открыв ему дверь.

- Иду я, иду, - ворчит Луи, отрывая себя от Гарри - настоящее испытание. Прежде чем выйти, он смотрит на него вот теперь уж точно последний раз. - Вернемся через минуту. - - Приготовься к завтраку, - улыбается он. - Все, что ты не съешь, мы будем кидать в людей на вечеринках. Имей в виду, Кудряшка. Мы ведь не хотим, чтобы на помпезных дорогих жакетах от burberry люди находили следы взбитого крема?

Гарри снова смеется.

- Не хотим, - улыбается он, взгляд топится теплом.

Луи ухмыляется, подмигивает и идет к двери.

- Луи.

Он останавливается, поворачивается и смотрит на идущего к нему Гарри с серьезным лицом. Он ждет, наблюдая за клубящимися облаками в его глазах, за солнечным светом, приглушающим в комнате спокойствие. А потом Гарри вдыхает, сильно зажмуривается и открывает глаза, незаметно опуская плечи.

- Возьми датскую ватрушку, окей?

Что-то в тоне его голоса дает Луи понять - он собирался сказать вовсе не это. Утомленное подчинение - белый флаг капитуляции - подчеркивает слова, выделяет знаки вопроса пожирнее, все незначительные детали дают понять, что происходит - или грядет? - нечто.

Но Луи понятия не имеет, что, нет даже никаких догадок, поэтому он лишь отсмеивается и трясет головой.

- Придурок, - с улыбкой отвечает он и закрывает дверь, а после пытается догнать Найла и утихомирить свое беспокойство.

***

И не должно удивлять, что когда Луи и Найл возвращаются в квартиру, Гарри там уже нет.

Но сердце Луи все равно раскалывается.

***

'Куда ты ушел??'

'Кое-что произошло.'

Луи громко и отчаянно вздыхает, противясь желанию выбросить телефон в окно.

- НАЙЛ, - кричит он, лежа на диване, зарывшись лицом в подушки и чувствуя, как кожа от резинки спортивных штанов чешется в районе лодыжек.

Из ванной доносится приглушенный голос, так как душ включен на полную мощность.

- ЧТО.

- МЫ СЕГОДНЯ ИДЕМ НА ВЕЧЕРИНКУ?

- БЛЯ, КОНЕЧНО.

Луи ухмыляется, сразу же возвращаясь к телефону.

'Ты сегодня вечером едешь с нами в город?'

Луи кажется, что его глаза могут прожечь дырки в экране телефона, прошло каких-то несколько секунд, а он уже извелся в ожидании сообщения, но потом телефон вибрирует, и высвечивается имя и ответ Гарри.

'Конечно.'

Блять, ну хоть на этом спасибо.

***

Луи и Найл приходят к Зейну в пять, надев свою самую лучшую 'клубную' одежду и нанеся парфюм. Хотя, Найл немного переборщил.

( - Ты пахнешь как помещение дешевого универмага.

- Ты выглядишь как помещение дешевого универмага.

- Ауч, Ирландец. Как грубо.)

Они переступают порог его двери - обстановка ничуть не изменилась, все как обычно - Зейн и Лиам буквально завернулись друг в друга возле камина, Лиам хихикает- звук пузырьками лопается в нагретом воздухе - когда Зейн зарывается лицом в его шею и шепчет бархатные слова, его черные как вороновы крылья идеально уложенные волосы блестят под светом свечей, сверху слегка прижатые шляпой. Каждый из них выглядит великолепно, а вместе они смотрятся еще лучше, окутанные в оттенки угля и слоновой кости, в ботинках наполированных, гладких и, мать вашу, идеально безупречных. Все, что касается Лиама и Зейна идеально и безупречно..

И Луи не может не улыбаться, завидев их; он же одет в неприлично узкие черные брюки, оксфорды и синюю рубашку с едва заметным узором.

(- Это блузка, - говорит Найл, как только видит Луи, вышедшего из комнаты и уже одетого.

- Нет, рубашка, - с раздражением поправляет Луи.)

Смахивает волосы с глаз, наблюдая за Лиамом, который берет Зейна за руку, а тот притягивает его ближе к себе, вкладывая в очертания улыбки все существующее к нему обожание.

Блять, они такие милые.

- Блять, вы такие мерзкие, - кривит лицо Найл, как только подходит к столу, трясет головой и берет сигару и бутылку Хенесси. - Вам самим не надоело так балдеть друг от друга?

Улыбка Зейна становится шире, он отвечает, не спуская с Лиама глаз:

- Никогда не надоест.

Лиам смеется, лицом, сияющим от восторга, зарывается в шею Зейна.

И вот здесь бы Луи ответил, кинулся бы в их сторону забавным саркастическим замечанием, которое пристыдило бы и сладкую парочку, и Найла, но.

Но.

Но, к сожалению, внимание и взгляд Луи привлекло кое-что другое.

Потому что Гарри здесь.

И Гарри не один.

- Гарри, - говорит Луи, как только его видит, имя замерзает в воздухе, падает замертво, разбиваясь об пол.

Гарри - в настоящее время сидящий в кресле под грудой полураздетых тел - мгновенно поднимает взгляд, на голове черти что из-за постоянного взъерошивания и поглаживания волос чужими руками, на щеках остатки каких-то блесток. В глазах - туман.

- Луи Томлинсон, - пропевает он, лениво улыбается и возвращает внимание к крохотной блондиночке, кусающей его щеку.

Кусающей. Его. Щеку.

Эта сука реально кусает его. Как жевательную игрушку. А Гарри... смеется? Гарри нравится, когда его грызут? Терзают как вчерашнюю газету? Обгладывают как жареную курицу - до самых косточек? Он позволяет этой дуре облизывать его лицо, и вот это вот называется стоящим времяпровождением?

Пиздец.

Сейчас Луи как никогда хочет быть связан кровными узами с Зевсом. Уметь швырять в людей молнии было бы сейчас очень уместно и приятно.

- Привет, - здоровается он, голос уже на октаву выше, странное чувство царапает стенки горла, пока он наблюдает за кучкой прилепляющихся к Гарри тел, смеющихся, скалящих зубы, заливающих в глотки шампанское. Они передают друг другу сигареты, концы которых смочены слюной и окрашены помадой, Луи видит, как молодой парень с перистыми золотистыми волосами скользит кончиками пальцев по губам Гарри и вставляет в них сигарету, глазами впивается в лицо.

Луи впивается ногтями в ладони.

Гарри не отвечает.

Здесь что-то не так. Происходит какая-то хуйня, не вписывающаяся в построенную разумом Луи реалию, отпечатавшуюся на стенках сознания их недавними диалогами и действиями.

- Так что, куда пойдем? - ломает тишину голос Найла, разрывая комнату напополам, с Луи на одной стороне, и с Гарри и гарпиями - на другой. Он чувствует на себе взгляд Найла. Чувствует его беспокойство. Его жалость.

Блять.

- По клубам? - беззаботно предлагает Луи, отворачиваясь от отвратительной демонстрации, натягивая на губы легкую улыбку, небрежно пожимая плечами, а в тело будто воткнуты осколки разбитого стекла, с каждым малейшим движением все дальше входящие в мышечное мясо. Что за хуйня происходит? Ипочему??

Потому что если он всю оставшуюся ночь вынужден играть роль жертвы в пьесе - в том самом действии, где главный герой Гарри заживо себя хоронит, а Луи отталкивает в самый дальний уголок Вселенной - и выхода уже не найти, то одного он не сделает точно - дать понять Гарри, что тот своими ебаными выходками разрывает его на части, значит доставить ему неимоверное моральное удовольствие. А этого не случится. Ни за что и никогда. Абсо-блять-лютно.

Луи сегодня замечательно проведет время.

Замечательно.

Охуительно.

(А ведь еще совсем недавно он подумывал о том, чтобы превратить вечеринку в импровизированное празднование дня рождения этого сукина сына.) (Пиздец. )

- Почему бы и нет, - бормочет Зейн, затягиваясь сигаретой, которую прикурил Лиам.

- Соглашусь, у меня как раз много энергии для танцев, - обнажая зубы, улыбается Лиам.

- Прекрасно! - восклицает Луи, буквально выкрикивает, дабы заглушить характерное чмоканье поцелуя, ну уж нет, с этим он примиряться не будет. - Чего тогда ждем? Пойдем!

- Еще даже шести нет! - смеется Лиам, подходя к Луи. Он берет его под руку, широко улыбаясь. - Мы безусловно должны выпить. Прежде чем уйдем, окей? Зейн?

Зейн кивает со своего места у камина, поправляя в зеркале волосы и одергивая воротник рубашки, между идеальными губами болтается сигарета, к потолку поднимается дым.

- Я за.

- С превеликим удовольствием. Во рту пересохло, - мурлычет голос Гарри.

Челюсть Луи напрягается.

Он поворачивается к Гарри, пытаясь посмотреть ему прямо в глаза. На долю секунду их взгляды пересекаются, и Луи видит. Луи видит вспышку вины, вспышку извинения в его глазах, спорное сожаление на открытом лице.

Гарри отворачивается, поджимая губы, хмуря брови. Он на взводе. Он расстроен. Он не хочет делать этого.

Но...делает. Он опять отталкивает Луи; вгоняет его в ступор, не давая почвы для размышлений, а лишь платформу для собственных необоснованных, накрученных мыслей.

Блять.

Ночка будет длинной.

***

Они приезжают в клуб, забитый донельзя.

Лиам первым делом идет к бару и жадно опрокидывает стопки шотов, остальные догоняются потихоньку, выкрикивая тосты. Луи слышит, как одна девушка из гарема Гарри шепчет ему: "Могу я выпить стопку из твоей ямочки?", сладко хихикая, и чуть не разбивает стекло, когда, сильно сжав в ладони, резко ставит рюмку на стол. Да даже если бы он разбил, похуй как-то. Он все равно чувствует осколки под кожей, еще с того момента, когда зашел к Зейну.

Все хуево.

- Пойдем танцевать! - рычит Найл, смотря на Луи (он все еще волнуется, все еще жалеет, и наверняка замечает хватку Луи за стеклянные стопки и чувство бессилия во взгляде), хватает его за руку и швыряет в массу прыгающих потных тел.

Луи танцует, отвернувшись от Гарри.

***

Проходит неисчислимое количество времени, и в кожу Луи въедаются туманящие голову равномерные биты, давят на ребра и сердце, сжимают глотку, перед глазами рябят и плывут непрерывные вспышки неоновых огней, подсвечивающие потные тела, что тычутся в него со всех сторон. Тени на стенах жуткие - руки танцующих в пьяном угаре выглядят как змеи. Волосы мокрые, прилипают ко лбу, кожа влажная, сверкающая, джинсы кажутся узкими, удушающими, забрызганные пивом и мартини. Ему кажется, что он тонет, тонет в лаве, красках, а может просто в обычной воде - кипящей воде - а еще он на халяву выпил парочку - или больше - крепких коктейлей, купленных очень красивым парнишкой с густыми волосами и чистыми зубами.

Красивый Парнишка прямо сейчас танцует вместе с ним (или на нем?). Танцует, сильно прижавшись, уже около пяти песен.

Найл дрыгается рядом, постоянно посматривая на Луи, многократно жестикулируя и, как Луи кажется, спрашивая: "Он тебе мешает?" и "Хочешь избавлюсь?". Благослови Найла и черту его характера, склонную защищать. Это согревает сумасбродное сердце Луи.

Но правда в том, что Красивый Парнишка мешает ему. И Луи хотел бы от него избавиться. Он ничего не чувствует, не чувствует связи или пульсирующего притяжения - лишь легкое подобие интереса при виде милого личика, находящегося так близко.

Но Луи от него не избавляется. И не собирается этого делать, потому что с тех пор, как Красивый Парнишка заинтересовался Луи, Гарри не сводит с них взгляда. В любом углу клуба, в любом темном пространстве, в любой толпе, куда их периодически засасывает, куда бы они не сместились, Гарри всегда умудряется найти их и всегда наблюдает.

А Луи наблюдает, как он наблюдает.

Наблюдает, как гарпии Гарри постепенно теряют к нему интерес, пока он поглощает напиток за напитком, не отрывая взгляда от Луи, и даже не пытается сделать видимость того, что ему на них не похуй, не трогает их, не обнимает, пока они гладят его ноги и скользят руками под рубашкой. Один за одним, они уходят, уносятся, уплывают, выгнивают.

Биты все сильнее отбивают в голову, а весь мир блекло синий, болезненно яркий.

Красивый Парнишка дышит Луи в шею.

- Блять, ты прекрасный. Самый красивый парень, которого я видел, - невнятно урчит он сквозь счастливую накуренную улыбку, водит руками по груди Луи, пальцами хватается за пуговицы.

Луи смотрит на Гарри, по шее стекают капельки пота.

- Да, - выдыхает он, вокруг него мелькают тысячи рук, по сосредоточенным чертам лица Гарри гуляют тени и блики.

Ни разу не моргает. Только смотрит.

- Пойдем со мной? - спрашивает Красивый Парнишка, робко, с надеждой, прижимая мокрые губы к шее Луи. Их бедра двигаются в такт, и Луи закрывает глаза, потому что взгляд Гарри выжигает, а ледяные руки парня морозят.

Сердце оглушительно бьется. И от танцев ли это, от парня, от спиртного, или от Гарри... Оно начинает стучать еще сильнее. Мир наполнен ядом, рассадник дерьма и отравы.

- Так что? - снова спрашивает Красивый Парнишка, губы двигаются ниже, на заднюю часть шеи.

Он открывает глаза. Гарри выглядит измученным, истерзанным.

- Нет. Нет—Я, - выдыхает Луи, впиваясь в Гарри взглядом, блять, и снова это скребущее изнутри непристойное отчаяние, и горькая тошнота, и злоебучее перегружение организма вязкими мыслями. А Гарри все смотрит и смотрит, крохотный, далекий, не шевелящий ни мускулом. - Я не могу.

- Что? - спрашивает Красивый, испуганный или удивленный - уже неважно. Он поворачивает голову Луи, заставляя его посмотреть на себя, разламывает с Гарри зрительный контакт.

- Я не могу. Я—Я не, - Луи пытается, но не знает, что сказать, он не знает почему не может. Он же в ебаном университете, у него здоровое либидо, впечатляющая история сексуальной жизни, и, давайте уж совсем честно, он же красавчик. Он просто обязан пойти домой с этим прекрасным созданием (на которого смотрело довольно много похотливых взглядов, в то время как он смотрел лишь на Луи), но... он не может.

Он до сих пор, все равно, чувствует взгляд Гарри.

Зубы закусывают щеку.

Вот почему он не может.

Луи как раз открывает рот, приготовившись решительно отклонить предложение (и понятия не имея,как отклонить), когда к нему, внезапно, прижимается теплое тело.

- Хей, чувак. Полегче. Ты танцуешь с моим парнем, пиздюк.

Луи чуть было не открывает рот, услышав голос Найла.

- Парень?! - пищит Красивый Парнишка, мгновенно становится бледным и отпрыгивает от Луи как ошпаренный. - Прости, чувак! Я не знал, клянусь! Я... - он спотыкается о каждое слово и краснеет, Найл машет рукой, перебивая.

- Не, все окей. Просто отъебись, ага? Я и заревновать могу, - Найл украдкой подмигивает Луи.

Он пытается подавить смех, кусая губы и кивая.

- Ага, это мой парень. Такие дела.

Найл слегка ударяет его ладонью по спине, а Луи сражается со своим лицом и грозящими расплыться в улыбке губами. Блять, как же он любит Найла. Теперь они точно навечно лучшие друзья.

Красивого Парнишку сдувает в танцующую толпу на другой конец зала как одуванчик ветром, но перед тем, как исчезнуть, он извиняется охерительное количество раз. И как только он уходит, Найл и Луи взрываются громким резким смехом.

- Как ты понял, что меня пора спасать? - хохочет Луи, вот теперь он сполна чувствует опьянение и комфорт.

- Я посматривал на тебя периодически. У тебя всегда все написано на лице. Бля, если бы от какого-то секрета зависела твоя жизнь, ты бы сразу же подох.

- Не пизди, ты не мог понять все по моему лицу, - сильнее смеется Луи, и он не знает почему, но его пробирает смех, а потом подключается и Найл. Тот собирается уходить, потрепав Луи за волосы и развернувшись, но Луи хватает его за руку.

- Останься, а? Притворись моим парнем. Ирландец, я жутко хочу танцевать. Но разбивать еще больше чужих сердец не хочется, - подмигивает он, тело колет, шатает и крутит от остервенело мигающих ламп и громких басов.

Найл смеется резко, улыбается во все тридцать два и кивает, подхватывает Луи за талию и преувеличенно машет бедрами, периодически вплотную прижимаясь к нему. Это так непристойно, и Найл выглядит так нелепо, и Луи не может перестать смеяться, пока они танцуют, и танцуют, и танцуют, и все становится страннее и абсурднее, когда они поднимают планку, опошляя все движения еще больше. Луи может честно ответить - он в жизни не представлял, что проведет большую часть ночи, грязно танцуя с Найлом, блять, Хораном. Особенно, когда тот его наклоняет под их совместный сумасшедший хохот и начинает смачно бить по заднице под ремикс Кэти Перри. Мельком он видит Зейна, истерически хохочущего над ними, он стоит несколькими дрыгающимися телами дальше них и фотографирует парочку на телефон. Он не видит Лиама, он не видит Гарри.

Гарри.

Он не видит Гарри.

Как ударенный током, Луи выпрямляется, большим шагом отходит от Найла, встает на носки и осматривает толпу.

- Где Гарри? - кричит он Найлу, подмигивающему парочке парней, затесавшихся рядом и оценивающих его танцевальные движения. (Его нелепые, смехотворные дрыганья, но Луи поржет над вкусом этих парнишек в другой раз.)

- Без понятия. Я пойду поссу, - в ответ кричит ему Найл и тут же уходит в сторону туалетов.

Взгляд Луи продолжает искать Гарри, пробираясь через толпу. Он потный, грязный и валится с ног от усталости и алкоголя, но все равно продирается сквозь цвета, потные тела и вибрации - а потом видит Лиама. Сидящего... на полу?

- Лиам? - осторожно спрашивает он, подбегая к нему.

Его глаза тусклые и туманные, затылок прижат к стене.

- Луи, - мечтательно улыбается он, как только понимает, кто перед ним стоит. - Как ты тут появился? - вздыхает он.

Луи хмурится. Он чем-то обдолбался.

- Что ты принял? - бормочет Луи, помогая ему подняться.

Лиаму еле как удается встать, он поправляет измятые брюки, покрытые пятнами.

- Я ничего не принимал, - за этим следует маниакальный смех.

- Где Зейн? - спрашивает Луи.

- Я давно его потерял, - Лиам хмурится, Луи кладет его на бархатный диванчик в углу, на рядом стоящем деревянном столике стоят пустые бокалы. - Я пошел в туалет. И больше его не видел.

Луи вздыхает, нюхает стакан с прозрачной жидкостью — вода, слава богу. Передает стакан в руки Лиаму — похуй на микробы. Он слишком пьян, чтобы в полной мере осознавать, как глупо поступает. Они сейчас не в особо легкой ситуации, так что можно позволить себе промашку.

- Выпей, - приказывает он, Лиам подчиняется без пререканий. - Ты видел Гарри?

Лиам кивает, вытирая рот.

- Он снаружи, - наклоняет голову, всматриваясь в Луи, протягивает руку к его щеке и проводит большим пальцем по скуле, лицо без эмоций то ли от наркотиков, то ли от сосредоточенности. - Он расстроен.

Сердце Луи екает.

- Расстроен?

- Да. Из-за тебя. Ты его расстроил, - выдыхает он, водя пальцами по лицу Луи, затем закрывает глаза, откидывается на спинку дивана и кладет руки по обеим сторонам своего тела.

Блять. Слова Лиама как объявление гвоздем прибивают к стенкам черепа, в желудке скорчивается узел.

Вскоре их находит Зейн.

- Пиздец, я его обыскался, - он тяжело дышит, брови сердито нахмуренны, в руке светится экран телефона. - С ним все нормально?

Луи кивает.

- Да. Он слегка обдолбанный.

Зейн трясет головой, убирает волосы со лба Лиама.

- Он должен остановиться, - тихо говорит он, и Луи не уверен, должен ли он был это услышать, поэтому ничего не отвечает. Зейн поднимает на него глаза. - Спасибо, что присмотрел. Я дальше сам разберусь.

Луи кивает, последний раз оглядывая Лиама.

- Гарри снаружи, - говорит Зейн, смотря на Луи.

Взгляд Луи моментально приковывается к Зейну.

- Мне уже Лиам сказал.

Луи чувствуют жуткое давление на виски, тяжелый вес на груди, их окружает спертый воздух, музыка проглатывает их тела, избивая, избивая, избивая ритмом.

- Поговори с ним, - ласково говорит Зейн, Луи кивает.

- Как раз собирался. Напиши мне потом, окей? Хочу знать, как себя чувствует Лиам.

Зейн кивает, Луи ударяет по протянутому им кулаку, прощаясь, находит выход и уходит.

Воздух на улице морозный, резкий и освежающий после потной влажности клуба, Луи с облегчением вздыхает свежесть, кожей поглощая холод, высушивая капельки пота. Он достает телефон, чтобы написать Гарри, но слышит возню за спиной, бранные слова произносятся разозленными голосами.

Знакомыми разозленными голосами.

Луи поворачивается.

Там стоит Гарри. И Найл.

- Сука, повторяю еще раз, я просто, блять, искал его, чтобы проверить, все ли с ним нормально! Он просто исчез, и хули, я должен был забить на него?! - выплевывает Найл, он в ярости, полнейшей ярости, блестящий, яркий и пугающий, с голубыми глазами - ледоколами, готовыми кромсать плоть.

Луи никогда его таким не видел.

- И нахуя ты его искал? - рычит Гарри, толкает его, длинной темной тенью нависая над Найлом.

Какого черта происходит?

- Он пропал, ебанутый, и я его искал. Потому что он мой друг, ты знаешь такие слова? Ты че-то слишком раскудахтался для того, кто к нему так относился-

- Завали.

- Он не твоя собственность, блять!

- И не твоя! - Гарри срывается на крик, нависает угрожающе над Найлом, оскалив зубы. - Прекрати это делать!

Найл нисколько не пугается его вида и львиного, блять, рева.

- Что за херня на тебя нашла? - с отвращением спрашивает он, распрямляя плечи. - Я думал, мы друзья. Какого хуя?

Гарри быстро моргает (смаргивает подступившие слезы?), лицо искажено в свирепой гримасе, руки сжаты в кулаки, трясутся, прижимаясь к телу. Он игнорирует вопрос.

- Почему тебя волнует, где он? Что ты там делал? - требует он, безумно и отчаянно, словами, пропитанными грозной болью. Он как загнанный в угол зверь. В столь многих смыслах.

- Он мой лучший друг, блять, - кричит Найл, вскидывая руки от отчаяния. - Пиздец, так сложно понять? Мне на него действительно не похуй. В отличие от тебя, эгоистичный мудила. Это из-за тебя он ходит весь измотанный и несчастный, а не из-за меня. Ты-

И Гарри двигается вперед, готовый ударить.

- СТОЙТЕ! - орет Луи в панике, стремительно бросается к ним, хватает Гарри за руку.

Зрачки Найла расширены от несущегося по венам адреналина, он готов драться, разъебать все вокруг, но один лишь взгляд Луи припирает его к стенке и слегка успокаивает.

Руку Гарри он не отпускает.

- Вы что устроили?! - гремит он.

Гарри на него не смотрит.

- Отпусти меня.

- Гарри-

- Блять, я ухожу - отпусти меня! - кричит он и теперь действительно плачет, настоящими слезами и с настоящими всхлипами, вырывает руку из хватки Луи и устремляется в тьму. Ебаный анафемский портрет хаотичного увядающего эксцесса.

Луи кидается за ним - все его тело рвется на части, клетка за клеткой - но Найл успевает его схватить.

- Пускай идет. С ним что-то творится. Что-то припизднутное.

- Мне похуй, Найл. Дай мне поговорить с ним.

Один холодный устрашающий взгляд от Найла заставляет его замолчать.

- Луи. Приятель, - говорит он тихим голос. - Потом разберетесь. Когда он будет трезвым. Сейчас он обдолбан - неизвестно какой хуйней - и не в своем уме. Ты видел его зрачки? Они, блять, на весь глаз расплылись, он наверное даже не понимает, что реально, а что - нет. Он может быть опасен-

- Гарри не опасен, - резко вставляет Луи.

- Он может быть опасен, - терпеливо продолжает Найл. - Как и любой другой человек, который так же нахуярится наркотой. И все, что вы скажете друг другу, может подождать до утра. Понял?

Уходит ровно сорок семь секунд, прежде чем Луи нехотя соглашается.

- Окей. Но первое, что я сделаю завтра утром - пойду к нему.

- Первым делом, - подтверждает Найл, отпуская Луи. - Только не сейчас.

Луи кивает, позволяет завести себя внутрь, чувствуя, как сердце окутывает черный вязкий туман.

***

Вставать под гром клавиш пианино уже стало привычкой. Теперь Луи даже благодарен, что у него такой надежный будильник.

- Я к Гарри. Пойду поговорю с ним, - приветствует он Найла, выходя из комнаты уже одетый, с синяками под глазами и напряжением в теле. И очень удобных носках.

- Он тебя опередил , - отвечает Найл, наигрывая Шопена. Его спортивные штаны закатаны до колен, с плеч свисает огромная футболка джерси. На пианино стоит бокал бренди, наполовину скуренная сигара и шоколадные батончики.

- Что? - спрашивает Луи, приостанавливая поиск второго ботинка. - В смысле?

Он указывает на кухонный стол.

- Вон там.

В конец запутавшийся, Луи идет на кухню и находит аккуратно написанную записку, сложенную вдвое и брошенную на поверхность стола.

Луи Томлинсон, написано там.

Он раскрывает бумажку.

Встретимся в саду за обедом.

Искренне,

Гарри Стайлс.

Улыбка озаряет лицо Луи.

- О-окей, - улыбается он, поднимая взгляд на Найла.

Найл ухмыляется.

- А еще он приходил, чтобы извиниться.

- Да? - его сердца словно коснулись дефибриллятором.

Найл кивает.

- Я его простил - он хороший парень. Просто... немного со своими особенными тараканами, - он смотрит на Луи, пальцы танцуют по клавишам. - Как много ты слышал? Прошлой ночью?

Бля.

Засовывая ноги в ботинки, Луи пожимает плечами.

- Немного.

- Ты знаешь, о чем был разговор?

И нет. Луи не знает. Он знает, что вроде как каким-то образом с этим связан... Но на этом все.

- Даже не догадываюсь.

Найл кивает и больше ничего не говорит.

И при нормальных обстоятельствах такие вопросы от Найла не остались бы без внимания, Луи бы обязательно достал бы его и выпытал информацию, но сейчас ему нужно встретиться с Гарри, и все, что он хочет - это увидеть его, поэтому он пропускает допрос Ирландца мимо ушей (но потом он обязательно к этому вернется), надевает жакет и целует Найла в висок.

- Скоро увидимся, пупсик, - пропевает он и идет к двери.

- Повеселись со своим муженьком, - улыбается Найл.

Луи захлопывает дверь, не желая отвечать. В желудке и так все кувыркается.

***

Он видит Гарри, стоящего у инкрустированного льдом фонтана, возле ворот, увитых мертвым плющом и сплетенными замерзшими ветками. На нем его длинный черный жакет, лиловый свитер и светло-серые брюки, не оставляющие места воображению - все и так сильно облегает - длинные ноги облачены в элегантные ботинки. К свитеру прицеплен крошечный цветок - который должен выглядеть слащаво и банально, но каким-то образом лишь придает больше поэтичности, модный ублюдок - и на кудрявой макушке сероватая шляпка, обвитая лиловой шелковой лентой.

Нет, правда, он должен смотреться нелепо. Но Луи хочется нарисовать его, перенести его изображение на холст. Красками и стилями, которые еще даже не изобрели.

Гарри наблюдает за его походкой, лицо ровное и гладкое, зеленые глаза превращают зиму в лето.

- Луи, - кивает он, руки засунуты в карманы распахнутого жакета.

- Кудряшка, - улыбается Луи, в глазах - Солнце. - Ты первый меня словил.

- Словил тебя? - Гарри удивленно поднимает брови.

- Этим утром я собирался искать тебя - но оказалось, что ты нашел меня первым, - широко улыбается он, размахивая запиской, которую он аккуратно положил в карман, прежде чем уйти. Наслаждался ли он приятной текстурой бумаги, поглаживая ее кончиками пальцев, пока сюда шел? Может быть. Но это его дело, об этом никто и никогда не узнает.

Гарри смотрит на записку, выражение лица... измученное, изодранное. Но когда он вновь поворачивается к Луи, его лицо становится спокойным, ясным, безоблачным небом.

- Понятно. Я подобрал великолепное время. Пойдем? - спрашивает он, жестом указывая Луи их путь.

- Пойдем, - улыбается он и подстраивается под его шаг.

- Я подумал, что кафе за углом вполне подойдет, оно милое, - говорит Гарри, в глазах сверкают солнечные блики, руки за спиной, ноги медленно шагают вперед. Он смотрит прямо на Луи, слегка нахмурив брови.

Все очень... формально.

- Ты сегодня очень серьезный, - дразнит его Луи, улыбаясь, ударяет своим плечом плечо Гарри.

Гарри моргает, смотря в сторону Луи, но не отстраняется.

- Разве? Ненавижу быть серьезным.

- А я обожаю быть серьезным. Серьезность - это очень важно. Ненавижу юмор и веселье. Особенно счастье, - непринужденно говорит Луи и тоже заводит руки за спину.

Краем глаза видит, как Гарри закатывает глаза.

- Ты никогда не бываешь серьезным.

Луи издает смешок.

- Но я могу, - он искоса смотрит на Гарри. - С тобой я серьезен.

Гарри прикусывает губы, ничего не говорит и устремляется взглядом вперед.

Вскоре они приходят в кафе, Гарри отодвигает для Луи кресло и говорит: "Бери, что хочешь, я угощаю." Они заказывают напитки - Луи свой любимый чай, а Гарри газированную воду (она отвратительна, и Луи демонстративно кривится при виде жидкости, приправляя язвительным комментарием) - а потом между ними оседает тишина, в которой Гарри прикуривает сигарету.

- Разве здесь можно курить? - вскидывает брови Луи.

Гарри ухмыляется.

- Хозяин - хороший друг. У нас не будет с этим никаких проблем, уверяю, - он прикрывает сигарету ладонью, щелкая зажигалкой, вдыхает, медленно и глубоко, и выдыхает. Прекрасно. Элегантно.

Луи - может быть - слегка загипнотизирован.

- Итак, - начинает он, прочищая горло. - Обед в кафе? Какие-то особые причины, или я - просто хорошая компания? - широко и мило улыбается, отпивая чай.

- Ах. На самом деле, Луи, есть повод, - мягко отвечает он, стряхивая пепел с сигареты в богато украшенную маленькую пепельницу. Смотрит на него, взгляд спокойный, прищуренный, длинные ресницы смогли бы пощекотать облака в небе. Когда приносят хлеб с джемом и большую вазу с фруктами и птифурами, он окидывает ладонью стол, предлагая Луи есть все, что захочет.

Очень странная еда для обеда. Но как раз в духе Гарри.

Луи откусывает птифур, хватая другой рукой банан и апельсин.

- Я не знаю, как сказать об этом, - говорит Гарри мягким бархатным тембром, глубоким низким голосом, тихим как на дне океана. Он наблюдает за тем, как Луи ест, с нейтральным выражением лица вдыхая дым и обхватывая губами сигарету.

- Тогда скажи быстро, на одном дыхании, - предлагает Луи, протягивая Гарри дольку апельсина, тот отказывается.

Он поджимает губы.

- Ты знаешь, как я... прохожу через фазы? - спрашивает он, блеск в глазах просачивается в Луи, в его запутанное, непонимающее нутро.

- Типа клубники или имбирных пряников?

- Именно, - улыбается Гарри. - Типа них, да. Вот... Я всегда был таким, понимаешь? Завораживался объектом, полностью погружался в него, бредил им... а потом... мне надоедало и я перескакивал на другое. Просто если однажды что-то меня покоряло, и я находил это потрясающим и идеальным, вскоре убежденная совершенность испарялась фантомом. И я понимал - больше никогда эта вещь не будет для меня идеальной, никогда вновь я не прочувствую всю ее красоту, потому что уже испробовал и исследовал ее, она не нова для меня, я забрал из нее все, что смог.

Луи кивает. Наверное, такое мировоззрение - самая худшая философия в мире, но он все равно кивает. Потому что Гарри не закончил, и все внезапно ощущается... странным. Он проглатывает последний кусок еды и отодвигает тарелку, ожидая, пока Гарри продолжит, кожа начинает покалывать.

- Однако, - спокойно продолжает Гарри, гасит сигарету и смотрит прямо в глаза Луи. Пустым взглядом. Блять. - Так я чувствую не только объекты. То же самое с людьми.

Луи ерзает под его взглядом, чувствуя холодный ужас, пробегающий от центра тела к каждой конечности и трещине.

- Я нахожу людей, которые меня завораживают. Играю с ними. Получаю удовольствие. А потом... - Гарри делает глоток газированной воды. - Они мне надоедают. Мне становится скучно. И я больше не хочу видеть их рядом.

Его взгляд впивается в Луи, он ставит бокал на стол.

- Прошлая ночь помогла мне осознать, Луи. Ты - один из таких людей.

Бам.

И весь мир погружается во тьму.

Луи сглатывает.

- В смысле? - голос срывается, кожу жалит. Он не в состоянии двигаться и не в состоянии даже моргнуть. Это точно ебаная реальность?

- В смысле, с тобой покончено, Луи Томлинсон, - говорит Гарри спокойно, медленно, будто объясняет домашку.

- Со мной покончено, - безжизненно повторяет Луи, выдыхая последний воздух из легких.

- Я просто хотел тебе сообщить. Знаю, мы стали друзьями-

- Ты всегда так, блять, делаешь, - сквозь зубы говорит Луи, комкая салфетку, лежащую на коленях, швыряет ее на стол.

- Луи.

- Почему ты всегда пытаешься от меня избавиться? - шипит он, наклоняясь вперед. - Отталкиваешь меня?

- Луи, - спокойно повторяет он. - Я понимаю, как это выглядит. Но не я 'отталкиваю тебя', не мое существо... даже если ты думаешь, что это именно так. Окей? Я просто по-другому построен. Я не создан для вечного, не создан для постоянного контакта с одними и теми же людьми.

- Блять, Гарри, - только и может сказать Луи, проводя рукой по волосам, хочется криком выдавить из себя отчаяние. Что за херня происходит? Он точно не спит? Пиздец, почему всегда так? Им обязательно проходить через эту поеботню каждые пять минут?

Он чувствует, как сдувается. Сдувается как ебаный воздушный шарик.

- Мне искренне жаль, - продолжает Гарри, в голосе нет ни капли сожаления. - Мне хотелось сказать это тебе в лицо. Наедине, - он останавливается, в тишине слышно лишь осторожное дыхание Луи. - Ты хороший, Луи. Я рад, что встретил тебя. Но наше время вышло, - он наклоняется вперед , пытаясь поймать взгляд Луи. - Понимаешь?

И в этот момент Луи смотрит в бесплодные опустошенные глаза Гарри, свои собственные заполняются бешенством и отчаянием.

- Нет, блять, я нихера не понимаю, - рычит он тихо. - Вообще ничего. Мы друзья - лучшие друзья-

- Я уже сказал, мы - мы не можем... - Гарри запинается, отводит взгляд, напрягает спину и прикрывает глаза.

Луи плевать, что он там не может.

- Каждый раз, когда ты был тупым мудаком и отталкивал меня, я возвращался. И я все еще здесь. И никуда нахуй не уйду - когда до тебя дойдет? Блять, назови мне хоть одну причину? - он практически кричит, борется с желанием вылить весь чай на его гребаные идеальные волосы и диснеевские губы.

- Возможно, мы должны были обсудить это в более уединенном месте, - бормочет Гарри, преувеличенно вздыхая - он видит, как в их сторону повернулись несколько голов и теперь с интересом наблюдали.

В уединенном месте? Серьезно?

Как же Луи все заебало. Как же, блять, заебало.

- Гарри, что случилось? - умоляет он, тянется к его руке. Ему просто нужно поговорить с Гарри. Ему нужно, чтобы Гарри успокоился, открылся и поговорил. Ему нужно увидеть настоящего Гарри, и все то дерьмо, что погребено под закаленной, жуткой, отталкивающей маской из камня и цемента. - Что происходит? Дело ведь не во мне, да? Где ты был, когда пропал на несколько недель? Почему ты ушел? Что тогда произошло? Ведь что-то точно произошло - здесь ты солгать не сможешь. Я знаю, что что-то случилось.

Гарри выглядит встревожено, смотрит на Луи, обернувшего пальцы вокруг его запястья, держа крепко, мягко. Он испуган, он в панике, но Луи похуй. Главное - не отцеплять руки.

- Ничего, Луи. Я же сказал-

- Зачем ты пришел ко мне в квартиру в почти пять утра? Почему ты вообще - и как долго - стоял на холоде? Откуда ты пришел? И почему ты пришел ко мне, Гарри? Почему ко мне? - он говорит тихо и мягко, но в голосе плавают ноты разочарования, и отчаяния, и мольбы, и он очень надеется, что Гарри этого не слышит. Он не хочет его напугать, не хочет задавить его собственными эмоциями.

Но Гарри уже выглядит напуганным. Пиздец каким напуганным.

- Луи, пожалуйста. Тогда я сказал, что мы друзья, но-

- Ты сказал это два дня назад.

- Мы друзья, - продолжает он напряженным голосом и убирает свою руку, - но все изменилось. Все изменилось, Луи. Прости, но мне больше не хочется видеть тебя в своей жизни.

И в голосе Гарри тоже слышится мольба. И в глазах его мелькает искренность - словно он действительно именно это имеет в виду, именно это хочет сказать - и это причиняет Луи боль. Вкалывает слова в мягкие уязвимые кусочки души и тела, и не щадит, забираясь глубже.

- Гарри, - говорит он, голос дрожит.

И блять. Блять блять блять. Он чувствует горение вокруг глаз, чувствует, как горячая влага пеленой застилает их. Черт возьми, он не может плакать. Он не будет плакать. Луи Томлинсон не плачет. Не из-за чего - даже из-за Гарри Стайлса.

- Ты мой лучший друг, - говорит он тихо, со злобой, все становится размытым, и он ничего не может поделать. Блять.

Гарри сглатывает, вскакивает с кресла, в глазах - темень.

- Мне нужно идти, - говорит он хрипло.

- Гарри, - повторяет Луи яростно и настойчиво, чувствуя, как грозятся потечь слезы. Ебануться, до чего они дошли.

- Пожалуйста, не произноси мое имя - умоляет Гарри, умоляет, блять, и выходит из кафе, в одиночество, холод и темноту. Это последнее, что Луи слышит от Гарри.

Пиздец.

***

С тех пор, как Гарри сказал, что не хочет видеть Луи в своей жизни, прошло шесть часов, а кажется, словно несколько минут. Пара безмолвных минут, кричащих белым шумом, пробуждающих в Луи желание накуриться, забыться. Но вместо этого он сидит на диване, переписывается со Стэном (с девочками все хорошо, и даже его мама нормально себя ведет - хотя бы какой-то свет в темной пропасти его жизни) и молится, чтобы Найл как можно быстрее пришел с тренировки по гребле, чтобы в квартире было хоть одно живое тело.

Потому что слишком тихо и слишком холодно.

Потому что слишком хуево.

К счастью, дверь вскоре открывается, впуская в комнату гиперактивный энтузиазм.

- Готов к вечеринке? - пропевает Найл, потный от тренировки (как вообще они тренируются, Луи хотелось бы знать), светящийся от всех перспективных возможностей, предлагаемых ночью воскресенья. На самом деле никаких возможностей эта ночь не предлагает.

По крайней мере Луи, который просто хочет смотреть смешные видео и есть сыр. Вот это уже звучит лучше.

- Я больше никогда не выйду из этой квартиры, - бормочет он, разглядывая потолок. Ему плохо, у него кружится голова, его тошнит, он умирает.

- Что случилось? - спрашивает Найл, подходя ближе к дивану и нависая сверху, подняв брови. Его щеки ярко-розовые, светлые волосы растрепаны.

- Все случилось.

- Гарри?

- Да.

- А.

Луи слышит звук топающих ног Найла, идущего в свою комнату, слышит, как он снимает свою обувь и переодевается.

- Ну так что, идем на тусу?

- Нет желания, - вяло отвечает Луи. - Я хочу спать.

- Ну же, Томмо. Не будь занудой. Ты должен выкинуть Гарри Стайлса из головы хотя бы на одну гребаную ночь. Должен повеселиться!

- Повеселиться? - Луи вторит за ним незнакомое слово. - Что это?

- Ох, пойдем, - просит Найл, теперь стоящий у открытой двери в ванную, держась за полотенце, перекинутое через плечо. - Забудь про всю случившуюся хуйню. В последнее время ты только и делаешь, что ноешь о Гарри. Это вредно для здоровья, это я тебе как специалист говорю.

Он прав. Он абсолютно прав.

- Ладно, - вздыхает Луи, заставляя себя сесть. - Пойду.

Найл удовлетворенно пищит и закрывает дверь в ванную.

А Луи хочется выблевать на пол все, что мешает внутри.

***

Когда Найл упрашивал Луи пойти на вечеринку, Луи предполагал, что именно это он и имел в виду - только он и Найл идут на вечеринку.

Он не предполагал, что Найл говорит о них всех, идущих на вечеринку.

Всех.

Включая Гарри.

Они приезжают в большой дом - стоящий на улице с другими невероятно огромными и роскошными домами, цепляющимися за взгляд Луи и заставляющими его замедлить шаг и осмотреть все вокруг - и когда Найл кричит через его плечо: "Я их вижу!", Луи смотрит в ту сторону, ожидая увидеть хозяев вечеринки.

А не Зейна, Лиама и... Гарри.

Тошнота бьющимся ключом поднимается по горлу Луи.

Гарри, кажется, в аналогичном положении.

- Найл, - рычит Луи под нос, приближаясь ртом к уху говнюка. - Какого хера ты не сказал, что здесь будет он.

- Кто? - удивленно спрашивает Найл.

Вау. Просто прекрасно, Найл, умница.

- Гарри, ебанутый, - огрызается он.

- А-а-а. Ну, Зейн попросил его приехать. Но ты же все равно можешь повеселиться, - заключает он, виновный голос перекрывая смехом.

Луи смотрит на Гарри - у которого по бокам по мальчику, который не смотрит на Луи, который ярко улыбается - перемалывая и перемалывая в своей голове слова, и чем дольше, тем они комичнее.

- Потрясающая будет ночка, - с сарказмом отзывается.

- Тебе налить? - спрашивает Зейн, предлагая ему сигарету.

- Да и да, - говорит Луи, поспешно зажимая губами сигарету и прикуривая от зажигалки Лиама, Зейн протягивает ему появившийся из ниоткуда стакан с чем-то налитым почти доверху.

- Готовы к великолепной ночи, дети? - спрашивает Луи, поднимая стакан, вдыхая дерущий горло дым, заполняющий легкие и притупляющий вкусовые рецепторы.
Парни улыбаются, поднимают собственные бокалы - даже Гарри, смотрящий спокойно, равнодушно. Отдаленно.

И как же, блять, больно. Луи ненавидит это, ненавидит, что, несмотря на все, что произошло, ему до сих пор не похуй, до сих пор плохо.

- Отлично, - слышит он свой голос и залпом выпивает стакан, сильно зажмуривает глаза, отдаляясь от реальности и всего, что причиняет боль.

***

Вся ночь как в тумане. Огромное такое размытое яркое пятно.

Луи кое-что помнит...

Он помнит, как выпивает стакан за стаканом чего-то, что дает ему Зейн.

Помнит, как курит много сигарет, попрошенных у любого, с кем он сталкивается, как взмахивает ресницами, если нужна зажигалка, и соблазнительно обхватывает губами сигарету, если ему хочется еще.

Он помнит, как наблюдает за Гарри, танцующим в вихре тел и ювелирных украшений, смеющимся и позирующим для фотографий с Зейном и Лиамом под боком.

Помнит, как все они смеются, Найла, прыгающего рядом и пускающего дым в лица людей.

Помнит, как уходит.

Уходит, потому что устал и зол - пиздец зол - и хочется на время избавиться от них. Хочет потеряться в забвении и неизвестности. Хочет потеряться.

Всего лишь одна ночь, обещает он себе. Исчезнуть на одну ночь, испариться в воздухе. Он хочет оставить их всех позади, уйти и забыть, освободиться от жизни, что он здесь построил, поэтому он нащупывает дверь, в ебеня накуренный, в стельку пьяный, воняющий потом других людей и чужими парфюмами. Воняющий одиночеством. Как же низко он пал.

Он помнит, как смотрит на лицо Гарри в последний раз - тот очаровательно улыбается брюнетке с бриллиантами в волосах и на руках - и проскальзывает через дверь.

Помнит, как идет по улице, смаргивая дымку в глазах, мимо толкающихся людей. Помнит группу красивых девушек, окруживших его и спрашивающих его имя.

- Ты великолепен, - улыбается одна из них, берет его за руку и ведет в другой дом, высокий, современный и чертовски огромный.

- Я великолепный, - повторяет он, рассматривая сводчатый потолок, и людей, танцующих везде, где позволяет место. Все выглядит дорогим. Здесь все курят. Фонтанами льется ликер. Кокаин сам попадает к тебе в руки - его здесь слишком много, девать некуда. И дохера секса. О, Гарри бы понравилась такая вечеринка.

Нет.

Хватит о Гарри. Надо забыть об этом маленьком, дьявольском, разрушающем жизнь отродье.

Поэтому он пьет и курит еще больше, и закидывается всем, что ему дают, и позволяет напомаженным губам оставлять на нем поцелуи. Ведь ему надо забыть.

Он видит парня. Парня еще симпатичнее того Красивого Парнишки. И Луи хочет забыться. Луи хочет вернуться к тому, с чего он начал: веселье.

Найл сказал ему повеселиться. Он должен повеселиться.

- Хей, - выдыхает он, улыбаясь парню, потому что ему нужно забыться. Теперь то, что не получилось тогда, нужно воплотить в жизнь сейчас.

- Привет, - тут же расцветает парень, оценивающе следуя взглядом по телу Луи.

Он раскрывает его намерения спустя пару минут.

Он помнит, как шепчет: "Давай уничтожим этот мир" в ухо парня, пьяный, накуренный и до отчаяния заведенный желанием отвлечься, игнорирует каждую пустотную дырку внутри, ставшую шире, игнорирует мысли о Гарри и факт того, что ему - Луи - совершенно похуй на стоящего перед ним парня. Вместо этого он комкает края чужой футболки, поднимая ее наверх, питается мальчиком, крадет его дыхание, погружается своим ртом в его рот, практически не чувствуя свои губы. Это отвратительно, грязно и мокро - Луи кажется, что на его лицо плюнули или всего облизали - и все кажется холодным и безумным, но он утаскивает парня с собой, потому что хочет забыться. Утаскивает к пустующему темному углу - окей, полупустующему, но кого это ебет - и больше не тратит время, отчаянно желая почувствовать хоть что-нибудь, он расстегивает ширинку на джинсах парня и заявляет права на предложенное ему тело. Он хватает, ведет, использует и... резкой волной теряется в запахе пота, кожи и тишины.

И теперь он снаружи.

Снаружи, на морозном воздухе, встречаемый ледяным ветром, топчется без дела и разглядывает теплый свет, льющийся из окон особняков по обе стороны от него; на джинсах засохшая сперма, на футболке чья-то блевотина. Он невъебенно замерз - где-то и как-то потерял жакет. Во рту вкус мяты, но он не помнит, чтобы жевал жвачку, вообще не помнит, чтобы его рецепторов касалось что-нибудь вкусное, он вдыхает и выдыхает, на губах и языке все еще танцует привкус сигаретного дыма, заточенного мятой и притупленного зимой.

Он понятия не имеет, куда идет. Понятия не имеет, в какой пизде находится. В телефон не смотрит — тот тяжелым грузом лежит и молчит в заднем кармане джинсов.

- Привет! - кричит голос.

Он оборачивается.

Два парня курят на крыльце другого славного дома. Как же здесь много домов.

- Потерялся что ли? - спрашивает один из них, выдыхая дым.

- Я никогда не теряюсь, - отвечает оскорбленный Луи, шагая к ним.

- Ты куришь? - спрашивает другой, чем-то забавляясь.

- Курю. Все курю, - выдыхает Луи, губы сжимают очередную предложенную сигарету.

- Заходи, - говорят они, а мир вокруг вращается, такой теплый, и громкий, и идеальный, поэтому Луи без колебаний идет за ними.

Эта вечеринка, такая же, как и все предыдущие, в таком же шаблонном доме, как и все остальные, стоящие вдоль дороги. Одинаково абсолютно все. Даже люди. Все смешивается воедино.

Он проводит остаток ночи на диване, рассматривая неодушевленные предметы, которые, кажется, имеют лица, насмехающиеся над ним, ржущие, расплывающиеся, и комната тоже плывет и крутится, звезды с неба можно достать, протянув руку.

Но он не может двигаться.

Он очень устал.

И ему очень плохо.

А потом он вырубается под кружащийся вокруг него хаос.

***

Он просыпается от ощущения теплых рук, обвитых вокруг его тела, поднимающих его вверх. В ушные раковины начинает проникать музыка, все слишком ярко, и слишком много голосов.

К нему приходит понимание - он все еще на вечеринке. В каких ебенях бы эта вечеринка не находилась.

Он смаргивает сон; в горле засуха, голова пульсирует медленной барабанной дробью, а чьи-то руки тащат его через весь дом, каким-то образом умудряясь задействовать его ноги. Он смотрит на лицо рядом с ним, на тело, его поддерживающее, когда они вываливаются на порог, Луи едва фокусирует взгляд. Он понимает, что на нем жакет, потому что не чувствует ледяного ветра, облизывающего кожу. По телу проходит волна тепла. Откуда он взялся? Может этот человек дал ему жакет? Он пытается всмотреться в расплывчатую картинку.

Кудряшки.

Бледная кожа.

... Гарри.

Гарри.

Это Гарри.

Но Луи слишком пьян, его мозг выкручивает пируэты, сходя с ума, он едва может произносить собственное имя.

Гарри засовывает его в машину - откуда она здесь взялась? - и Луи кажется, что он отчетливо слышит свой голос, как мантру вышептывающий имя Гарри. Но Гарри на это не реагирует, лишь сидит рядом с Луи и не отпускает. Он не поворачивает головы, не смотрит на него, на лице ни одной эмоции.

- Ты нашел меня, - Луи удается систематизировать кусочки своего разума, он зарывается в шею Гарри, хватает его за рубашку. - Я думал, ты меня потерял.

- Ш-ш-ш, - шепчет Гарри, не поворачивая головы, но обнимает его крепче.

- Я думал, ты меня забыл, - бормочет он, чувствуя, как слипаются глаза.

И не знает, успевает ли сказать что-то еще.

***

Они приезжают в квартиру Луи.

Гарри ведет его, буквально несет на себе, а Луи пытается понять, что происходит. Он чувствует вес Гарри, давящий на него со стороны. И сейчас важно лишь это.

Не говоря ни слова, Гарри кладет Луи на постель, матрас скрипит. Он хочет сказать 'спасибо'. А может и говорит. Сквозь шум в ушах сложно понять.

Комната черна как смоль, Гарри снимает его обувь, затыкает одеяло, наваливаясь на тело. Луи ощущает прогиб матраса под собой и понимает, что Гарри сидит рядом с ним. Гарри сидит на кровати рядом с ним.

Что происходит? Что происходит? Разве Гарри не ненавидит Луи? Разве он не устал от него, не покончил с ним раз и навсегда?

Он хочет спросить, хочет крикнуть это Гарри в лицо, но не может - сил едва хватает на то, чтобы держать себя в сознании, он спокойно дышит, пытаясь не уснуть, ведь он же с Гарри.

Потом он чувствует ладонь, прикасающуюся ко лбу, убирающую с лица волосы. Мягкое прикосновение, мягкое, приятное и нежное. Это успокаивает - так делала его мама, когда он болел, ну, когда она еще была нормальной мамой - и он счастливо вдыхает, упиваясь состоянием, о котором подумает позже. Гарри гладит его волосы.

Он почти проваливается в сон, когда чувствует прохладное прикосновение губ ко лбу.

Это встряхивает его, выталкивает в реальность. Напоминает о том, что Гарри здесь, что перед ним - Гарри в темноте. Он пытается сказать его имя, но изо рта оно вылетает как пьяный стон, непонятный шум, больше похожий на болезненный скулеж.

- Ш-ш-ш, - успокаивает Гарри, продолжая гладить волосы.

Какое-то время они словно застывают в этих позах - Луи лежит, барахтаясь между состоянием сна и бодрствования, Гарри сидит и играет с его волосами, но постепенно дыхание Луи выравнивается, и сон манит его к себе.

Гарри думает, что он уснул. Он уверен, что тот спит, когда внезапно рука прекращает гладить волосы и перемещается на грудь, накрывает сердце спокойным нежным жестом, пальцы покоятся на ткани рубашки и слегка скребут его кожу под ней.

Он думает, что тот уснул, когда Луи вдруг чувствует короткое, невероятно короткое прикосновение холодных губ к его губам. Луи крутит, засасывая в черную дыру.

Он думает, что тот уснул, когда шепчет:

- Я никогда тебя не забуду. Я всегда тебя найду, - и прижимает губы к руке Луи, зажатой между двумя ладонями Гарри.

Последнее, что слышит Луи, кроме бурлящей в голове крови и шипения интоксицированного отравленного сердца, - это шепот, желающий спокойной ночи, а потом вес Гарри с матраса исчезает.

***

Луи просыпается от адского похмелья, сердце кричит в унисон с головой. Прорывается через мозг и желудок, и в считанные секунды приходит в сознание, он бежит в туалет, его внутренности пытаются вырваться наружу. Он выблевывает, выблевывает все то, что поглотил ночью, наверняка выблевывает еще и какой-нибудь важный орган, захлебывается, задыхается и чувствует слабость, сгибающую в коленях и трясущую руки в локтях, чувствует истощенность. Хрупкость папиросной бумаги.

Его рвет до тех пор, пока рвать уже нечем, горло горит, глаза на мокром месте, и внезапно он начинает рыдать. Просто, блять, рыдать, склонившись над туалетом, во рту и на футболке остатки содержимого желудка, лоб потный, волосы жирные.

Это, наверное, самый жалкий, самый ничтожный момент в его жизни.

Он сидит, вцепившись в туалет, пока слезы не высыхают, и думает.

Думает, как же, сука, он умудрился влюбиться в ебаного Гарри Стайлса.

Примечания:505 by Arctic Monkeys.
Pretty Visitors by Arctic Monkeys
Why Do You Only Call Me When You're High by Arctic Monkeys