То, что не скроешь 2 Часть | Лиза Ира |

18

Они плыли. Стояли у порога и целовались, а все неслось мимо. Трогали друг друга губами. Легкие касания. Корица и табак. Так знакомо. Они плывут и по комнате, и во времени тоже. Все так же медленно, осторожно. Провалились друг в друга, язык скользнул по языку. Хлынула волна. Руки под халат, а там ничего. Лиза с жадностью провела по голой коже пальцами, забираясь дальше, обхватывая. Ира торопливо снимала с нее куртку, та застревала на руках. Рубашку Лиза расстегнула сама: пара пуговиц сверху, стащить через голову: совсем не до этого сейчас. Они опять сцепились в поцелуе, и больше не осторожничали: языком Лиза скользнула по губам, по щеке, вниз к шее. Щека соленая? Лиза вернулась обратно, целуя там, где недавно сбегали слезы: нежно по скуле, у самого краешка века.
Ира уже отплакала и совсем забыла про причину своих слез. В голове совершенно другие мысли. Где застежка? Это лифчик? Застежки нет, стащить через голову, как и рубашку. Оставить ее голой перед собой, раздеть Лизу, притянуть к себе. Веснушки по белоснежной коже: коснуться языком. Ира торопилась, Лиза чувствовала это: ее желание передавалось через резкость движений. Она приспустила с Иры халат, оголяя плечи, поедала их взглядом, ртом. Косточка ключицы под языком, мягкость шеи прямо под губами. Какое наслаждение: хотелось ее выпить, вылизать полностью. Халат соскользнул на пол. Руки Лизы блуждали по ее талии, по спине, ниже по ягодицам. Одно нижнее белье, больше нет ничего. От этой мысли Лизу просто трясло: она запустила руки в волосы Иры, отклоняя ее голову назад. Еще раз посмотреть на нее всю, почти голую, выгибающуюся перед ней.
Ира не желала оставаться в таком положении: притянула Лизу ближе, прижимаясь к ней грудью, и тут же развернула, придвигая к тумбе. Бутылка опасно качнулась. Лиза растерялась от неожиданности, упираясь руками в тумбочку, стараясь удержаться. Ира решительно схватилась за ремень: она все еще не раздела Лизу. Но та резко перехватила ее запястья, замерев.
— Что? Что такое? — спросила Ира, переводя скачущее дыхание, вглядываясь в Лизу. — Почему нет?
— У меня месячные, — призналась она, все еще сжимая руки Иры в своих.
— Ты меня останавливаешь или предупреждаешь? — незамедлительно спросила Ира в ответ.
Лиза приоткрыла рот в удивлении: она и не знала, что тут есть какие-то варианты. Хватка ослабла, освобождая запястья.
— Я предупреждена, — твердо произнесла Ира, приняв это за ответ, и рванула пряжку на себя.
— Только не снимай, — попросила Лиза под звуки расходящейся молнии.
— Не буду, не волнуйся, — успокаивала ее Ира.
Снимут позже, ничего.
Лиза закрыла глаза, чувствуя, как свободнее становятся джинсы на ней, как рука Иры пробирается внутрь. Как стыдно. И как желанно! На нее опять нахлынуло. Они опять плыли. Ира уже не целовала ее, она ее поедала: ртом по груди, всасывая сосок, тут же отозвавшийся. Как приятно понимать, что это ее Лиза так на нее реагирует. Лиза подтвердила это еще раз, простонав, безуспешно пытаясь сдержать стон в сжатых губах. Ира пробиралась дальше под джинсы: пальцами наткнулась на прокладку, еще дальше. Мокро. Это кровь? Иру это вовсе не отталкивало. Вязко. Это не только кровь.
Как только Лиза почувствовала пальцы Иры так близко, поняла, как сильно этого желала. Тело просило. Она хотела. У Иры нет никаких тормозов, у Лизы нет никаких правил — все они были уже давно нарушены. Наверное, Лиза поняла это, как только закурила, и никотин поплыл по крови. Так же и с Ирой: она опять пустила ее по себе. Ира заполняла ее голову, туманя, лишая опоры. Никакой опоры, кроме самой Иры, никаких ощущений, кроме прикосновений ее пальцев. Она цеплялась за Иру, тянула ее к себе: ближе, за ягодицы, добраться до нее, протиснуть руку. Мокрое белье, даже снаружи. Тоненькая скользкая ткань. Пальцы искали вход: сбоку, сверху, где угодно, надавливали, просили.
— Подожди, подожди немного, — остановила ее Ира, сама ни в чем себе не отказывая.
Она нависла над Лизой, усаживая на тумбу, склоняя ближе к стене.
— Лучше расскажи мне, Лиза, кого ты рисовала у тех гаражей? — отвлекала ее Ира, отодвигая рукой узкие джинсы, пробираясь дальше.
Но Лиза не могла ответить: она глотала воздух, задыхаясь, упираясь руками в тумбу, чтобы не соскользнуть. Стыда как и не было. Хотелось шире расставить ноги, дать Ире больше места. Было узко, но от этого и хорошо. Пальцы раздвинули губы, двигаясь медленно, задевали клитор. Лиза не могла ответить.
— Пожалуй, я сама тебе расскажу, что я там увидела, — вкрадчиво проговорила Ира, склоняясь ближе, к самому уху. Шепот ласкал, пуская мурашки по веснушчатым плечам. — Я увидела, как ты меня там прижала, прямо за гаражами.
Пальцы ускорились. Лиза зажмурилась, рисуя себе то, что уже прекрасно представляла: они вдвоем спрятались там, где их могут застукать.
— Ты же это представляла? Признайся мне, — дразнила ее Ира, ловя реакцию Лизы на собственные движения.
— Да, — простонала Лиза, сорвавшись. — Да!
— Вот так тебе больше нравится? — спросила Ира, и пальцы ее замедлились, сильнее прижимаясь. Клитор прямо между подушечек, проскальзывал из стороны в сторону.
— Быстрее хочу, быстрее, — дышала Лиза в ее шею, едва касаясь губами.
— Я смотрела на рисунок, — продолжила Ира, — и отчетливо видела, как ты меня туда заманила, чтобы оттрахать как следует.
Больше никаких сообщений по сети про неизвестно кого. Ира говорит именно про них. Вслух. Движения ускорились, дыхание тоже, срываясь на резкие выдохи. Ира больше ничего не говорила, но ее последние слова застряли в голове Лизы. Эти ее грязные слова, проговариваемые низким голосом. Лиза привстала, выгибаясь навстречу, напрягаясь.
«Оттрахать как следует».
Да, так она и рисовала, так она и думала.
Ира уткнулась губами в ее шею, присасываясь к коже мокрым горячим ртом. Быстрые движения пальцами, резче толчки навстречу.
«Как следует. Оттрахать» — раздался в голове ее голос с хрипотцой, и Лиза утонула в блаженном оргазме.
Ира замерла вместе с ней, аккуратно вынимая руку. Кровавый след по белой коже. Лиза почувствовала свой собственный запах, и сразу ей вновь стало стыдно: как она только такое позволила и себе, и ей?
— Меня пьянит твой запах, — проговорила Ира, потирая пальцы. — Ты сама меня пьянишь.
Лиза задышала чаще, а ведь только отдышалась. Это ее пьянит от Иры. Та стояла перед ней, все так же в одном нижнем белье, с пальцами в ее собственной крови, и от этого казалось какой-то по-ведьмински влекущей. Ведьма, точно ведьма! Колдунья, от которой у Лизы такой туман в голове. Вот и опять: Лиза хочет ее еще сильнее. Она сама притянула Иру к себе, больше не желая ее слушаться. Больше она не будет останавливаться. Лиза двинулась дальше на тумбу, раздвинув ноги, усаживая Иру на колено, обнимая, притягивая.
— Что ты еще увидела на рисунках? — спросила Лиза, глядя прямо ей в глаза. — Расскажи мне, — попросила она, склоняя голову.
Языком по мягкости груди, вдавливая. Вокруг соска, по темной ареоле. Ира придвинулась ближе, сама просясь на язык. Сосок твердел, собираясь под губами. Слова продолжались:
— Я рассматривала твои рисунки, а сама только и представляла, как ты рисуешь их…
Ира задвигалась на колене, притираясь к Лизе.
— Представляла, как ты рисуешь для меня все эти откровенные, пошлые картинки…
— Тебе понравилось? — спросила Лиза, приподнимая Иру одной рукой за ягодицы. Только немного, чтобы запустить другую руку между ее ног. Между расставленных ног, откуда жар, прямо на ладонь.
— Мне очень понравилось. Так понравилось, что пришлось потом отделать себя в ванной хорошенечко. Нисколько не жалея.
Ира двигалась, плоть вдавливалась в пальцы. Лиза пробралась ими сбоку, прямо под трусики, как и хотела сначала. Внутри скользко так же, как и на самой ткани, только тут уже очень тепло. Жар желания. Лиза выдохнула от этого ощущения. Так давно ей хотелось это сделать, так часто она себе это представляла, пока рисовала чужие образы, напрямую относящиеся к ним.
«Хочу оральный секс!»
«Хочу проникновения!»
Хочу!
Лиза получала от Иры эти просьбы-команды с экрана, пока сжимала челюсти от желания, продумывая, что именно будет рисовать. Но всегда перед ней возникал образ самой Иры. Хочу.
Вот она и дождалась. «Хочешь? Я тоже хочу!»
Ира двигалась на ней, танцуя бедрами прямо на колене Лизы, хватаясь за ее плечи, касаясь головой. Хриплый стон, прямо в плечо.
— Что ты делала в ванной? — переспросила Лиза, обнимая Иру за талию, ближе двигая к себе: «я держу тебя, а ты себя не сдерживай!»
— Себя, — простонала Ира. — Делала себя. Из-за твоих картинок. Я так захотела. Так хотела, чтобы все это случилось.
— Вот так ты хотела?
Пальцами Лиза надавила на клитор: вверх-вниз, еще раз, еще, ускоряясь.
— Или вот так?
Пальцы спустились ниже, чуть проваливаясь, окунаясь. Ира задрожала на ней, хватаясь ртом за плечо. Выше, к шее, к уху.
— Все это. Все это хочу, — шептала она. — Делай это все, Лиза. Делай все со мной! Я все это хочу!
Ира привстала на ноги, все так же хватаясь за плечи. Лиза сдвинула белье дальше вбок, открывая взору все, что так жадно трогала руками. Красная от возбуждения, раскрывающаяся, ее Ира. Двумя пальцами Лиза опять провела сверху вниз, медленно, внутрь, в расступающуюся перед ней плоть. Большой палец уткнулся в клитор. Мокро уже везде: бедра, джинсы — все скользило. Ира рывком уселась обратно, загоняя в себя пальцы глубже. Бутылка качнулась на тумбе.
— Да! Вот так хорошо! Поцелуй меня еще, — потянулась Ира к Лизе сама, врываясь в нее языком.
Она в Лизе, Лиза в ней. Ира сжала мышцы, обхватывая пальцы внутри нее, наслаждаясь этим ощущением. Она горела: ничего больше не хотелось, кроме как двигаться чаще, насаживаться сильнее, чтобы ощутить это еще раз. Клитор трется о большой палец Лизы, та не желает отпускать ее ни на сантиметр. Она крепко держит Иру за талию: не соскочить. Но Ире и не хотелось: все плотнее с каждым разом, все ближе. Она уже не целовала Лизу — лизала ее губы, как ошалелая. Никакого контроля, никаких мыслей, никаких… Ничего! Ничего, кроме Лизы в ней и на ней. Дыхания не осталось, только хриплые резкие стоны.
— Не сдерживай себя, — шептала ей Лиза, все больше напрягая руку, чувствуя, как влага растекается по ней. — Не сдерживай, — шептала она.
Палец по клитору, еще быстрее.
Ира вскрикнула, вцепившись в Лизу пальцами, врезающимися в кожу. Вскрикнула еще раз, и тело вздрогнуло. Стало тесно внутри. Еще больше влаги. Соски резко затвердели. Крик перешел в стон, Ира глушила его в плечо Лизы. Зубы застыли на коже, челюсти сжались. Ира совсем себя не контролировала. Лиза вскрикнула от неожиданности, и Ира открыла глаза, возвращаясь в этот мир.
***
Кровь утекала под струями душа. Лиза стояла в ванной. Одежда валялась на полу. Ира — рядом у раковины, намыливала руки. Через минуту Лиза поняла, что Ира смотрит на нее в зеркало. Подглядывала? Открыто наблюдала. Взгляды пересеклись в отражении. Лиза улыбнулась. Ира ухмыльнулась, потирая намыленные скользкие пальцы.
— Хочешь повторить? — спросила она, и губа ее дрогнула.
Лиза кивнула в ответ, облизнувшись.
— Пойдем в кровать? — кивнула Ира в сторону двери.
— Не хочу ничего испачкать, — мотнула Лиза головой.
— В этом нет ничего грязного. Нет ничего чище этого. Нет ничего чище тебя.
Ира поднесла пальцы к лицу и вдохнула запах. Лиза замерла, застыв в немом вздохе.
***
Лиза ни за что бы не решилась, если бы все сложилось не так. Но все сложилось, как сложилось. Она присела на корточки, прямо в ванной. Ира села рядом с ней, застыв с тампоном в руке. Она сама просила, ей очень хотелось сделать это самой. Лиза не стала возражать. Она сегодня и так уже делала то, что считала когда-то недопустимым. Лиза все еще скользкая, возбуждение не отхлынуло. Или это от того, как жадно Ира смотрела на нее в зеркало, пожирая глазами? В любом случае, все это на руку. Ира, не отрывая взгляда от ее лица, делала все на ощупь. Сначала пальцем, медленно продвинулась внутрь. Затем тампон. Палец вошел следом, погрузился на фалангу. Трудно было его убрать. Совсем не хотелось.
— Ира, — задышала Лиза чаще. — Что ты делаешь? Мы же хотели пойти в постель.
— Конечно, сейчас пойдем. Сейчас.
Одеяло мокло под ними. Сначала от воды, которую они принесли на себе. Лиза утянула Иру за собой, и та забралась на нее сверху. Горела только напольная лампа, вычерчивая тенями выпуклости тел. Лиза замерла, останавливаясь в движении.
— Что ты делаешь? — улыбнулась Ира, замечая ее пристальный взгляд.
— Рассматриваю тебя.
Взгляд скользил вслед за рукой: пальцы от груди, выше к ключице, подбородок, родинка возле рта. Ира улыбнулась, и улыбка ее показалась Лизе хищной. Губа приподнялась, показывая краешки зубов.
— Ты укусила меня, — проговорила Лиза, вспоминая недавнее.
— Я не хотела, — шире улыбка.
Лиза рассмеялась, но тут же ей стало не до смеха. Ира склонилась, заглушая смех поцелуем.
— Видишь ли, Лиза, — перешла Ира к ее шее, заставляя этим Лизу выгибаться под ней. — Рядом с тобой я теряю всякий самоконтроль. Так что в этом нет моей вины.
В подтверждении она куснула Лизу, легко, в плечо, и опять потянулась к шее. Лиза забралась в ее волосы рукой, нырнула всей пятерней, притягивая к себе.
— Да! Так хорошо, — выдохнула Ира. — Я так скучала по этому. Сделай так еще.
Лиза продолжила массировать кожу головы. Прямо как в комнате Лизы, на ее диване, где только они и их секреты. Они опять путешествовали во времени. Не хватало только Дайдо на фоне и качания деревьев за окном. Ира стонала от наслаждения, пока Лиза уводила ее туда, где им всегда было уютно и тепло.
Ира раскачивается, коленом раздвигая бедра Лизы. Медленный поцелуй под их качание. Они в спасательной шлюпке, посреди шторма. Обе желают скорее потонуть в этих волнах. Пусть их унесет из гостиничного номера Сторибрука прямиком в открытое море. Барометр беснуется на всю, обе раскачиваются сильнее, упираясь бедрами друг в друга. Мокнут обе, под стоны еще сильнее. Ира почти седлает Лизу, крепче обнимая ее ногами: сильнее прижаться, не потерять контакта. Она чувствует, как скользко ее бедру: это Лиза, ее Лиза. Она чует ее запах, раздувая ноздри, и Лиза опять ловит себя на мысли о том, как прекрасна Ира в своих ведьминских порывах. Кожа блестит, теперь уже от пота, и в тусклом свете лампы она еще прекрасней. Танцует на ней, как заведенная. Лиза порывается привстать, но Ира не дает ей, крепче ее седлая. Тесно, сильно. Прижимается все: губы, клитор, все вдавливается в бедро напротив. Сумасшедшая скачка, которую не хочется прерывать, от которой дыхание вырывается вместе с выкриками. Так больше невозможно, так больше нельзя! Лиза хватает Иру за плечи, прижимая к себе. Тампон внутри нее явно ощущается, пока она горит под Ирой. Ни за что бы она не подумала, что от этого может быть так приятно.
— Еще! Хочу еще! — просит она, сильнее обхватывая Иру.
Та останавливается только на мгновение, отрывает свое бедро от Лизы, и та с сожалением стонет: «только не сейчас, когда так близко!»
— Сейчас, сейчас, — сбивчиво шепчет ей Ира, пробираясь между ними рукой. Пальцы ее трогают Лизу, раздвигают, раскрывая клитор. То же самое она проделывает с собой. Ближе к сокровенному. И бедро вновь утыкается в скользкую влагу, медленно набирая разгон. Лиза опять стонет, но теперь от удовольствия.
— Хорошо так? Тебе хорошо? — слышит она Иру, которая сама еле держится.
— Да, — простанывает Лиза. — Очень!
Бешеный танец продолжается, раскачивая постель под ними. Лиза опять чувствует, как внутри нее тесно, понимает: она близко. Терять контроль, когда рядом: это она может понять! Ничего, кроме Иры на ней, которая вот так вот вторгается в нее своим бедром. Зубы Иры опасно застыли на ее плече, пока горячий язык лижет кожу, но Лиза не думает про это. Только ощущения: все сжимается внутри, пульсируя. Это Ирс делает с ней все эти вещи, это она!
— Ира, — вырывается из нее на каждом скачке, — Ира, Ира…
Она хотела ей что-то сказать, что-то важное, про ведьминские пляски, про омут, в который она ныряет. Определенно что-то про это. Но все вылетело из головы, когда Лиза кончила, сжимаясь. Последнее «Ира» утонуло в оргазме вместе с ней.
Ира застывает вместе с Лизой, приподнимаясь на руках.
— Что? Что такое, Лиза? — взволнованно спрашивает она, убирая намокшие пряди волос с ее лба.
Лиза открывает глаза. Все в ней до сих пор горит. И что она хотела сказать? Не помнит, но знает. Она приподнимается, глядя прямо на Иру, в ее темные глаза. Хватает ее руками, удерживая, опрокидывает на кровать. Она скажет ей все, но по-другому.
— Что ты делаешь? — старается улыбнуться Ира, лежа под ней, но ей немного тревожно от этого взгляда. Лиза смотрит прямо в нее, она видит ее насквозь.
— Расскажи мне еще, — просит Лиза, склоняясь над ней. — Расскажи. Про катакомбы Лондона. И про все, что я там с тобой сделала. И сделаю.
Говори со мной! Я люблю твои слова.
Она хочет напиться Ирой, насытиться по-настоящему, не только взглядом. Жадно, ртом по всей коже. Ира пытается говорить, разделяя с Лизой свои фантазии: такие же откровенные, как и рисунки по ним. Но когда Лиза проскальзывает языком в ее пахнущее желание, голос вздрагивает. Слова реже и тише, пока Лиза пьет ее, постанывая. Этот стон отдается в Ире вибрацией, в самом низу, куда Лиза его посылает. Она не отрывается от Иры, скользя всем ртом, пачкая лицо, вымазываясь во влаге. Ира шире разводит ноги, пуская Лизу ближе. Хочется раскинуть их, завести дальше. Лиза так и делает, приподнимая ее бедра, заводя их выше, обнимая Иру за ноги. Руки скользят по ногам, пока рот впивается в плоть, засасывая, вылизывая. Ира все еще пытается договорить историю про тайную любовь двух женщин среди обломков Лондона в сороковые годы, но только задыхается на полуслове. Хочется кричать, как и тогда, у двери, когда Лиза трахала ее на своем колене. Лиза снова стонет в нее, и эта вибрация переходит в Иру, внутрь нее. Она опять кричит, не сдерживаясь, выгибаясь в пояснице. Тянет Лизу за собой, пока та целует ее в самое нежное. В самое сердце. Ира вздрагивает, напрягаясь, и снова вскрикивает.
***
Дыхание успокаивается. Лиза не двигается с места, покоясь между ног Иры. Она может любоваться ею беспрестанно, и сейчас ей хотелось бы запомнить все, до единой детали. Ира посматривает на нее, приподнимаясь, и улыбается.
— Иди ко мне, Лиз.
— Нет, — смеется она в ответ. — Я уже у тебя.
Ира усмехается и запускает руку в ее волосы, поглаживая.
— Это было просто потрясающе, — проговаривает она, глядя в потолок. — Не могу найти слов.
— Ну надо же, Ира не может найти слов, — смеется Лиза легко.
Ира вызывает воспоминания от недавнего оргазма и жмурится от наслаждения. Она вздрагивает, когда Лиза опять целует ее, но уже нежно. Лиза приподнимается и ложится рядом с Ирой, утыкаясь носом в ее плечо. Так часто делили они постель, а заодно и секреты под покровом ночи, но сейчас не хочется говорить. У Лизы в голове крутятся строчки из стихотворения, совсем некстати.
«У штурвала мы обе. Какие координаты, куда мы плывем?
Это важно, когда мы вдвоем?»
— Куда мы плывем, Ир? — спрашивает она в тишине.
— Это важно?
— Да.
— Я не знаю, что тебе ответить, — прикусывает Ира губу, и Лиза замечает это: прекращает поцелуем. Не останавливается до тех пор, пока Ира не отвечает ей тем же. Мягкость языка меняется настойчивостью, заполняя Лизу.
«Ты, смеясь, кидаешь бубновую. Сверху я, разумеется пиковую, и тоже даму».
— Ты обещала мне что-то рассказать про дам. Пиковых и бубновых, — прерывается Лиза.
— Я покажу тебе еще раз, — серьезно отвечает ей Ира. — Покажу прямо сейчас.
Лиза уже поняла, что других ответов не будет. Сейчас их нет. Она и сама не знает, кто стоит у штурвала, и как далеко может плыть их лодка, в которой так отчаянно хочется спрятаться.
Ира утягивает ее за собой, и они опять погружаются в омут. С головой. Не сдерживая ни дыхания, ни стонов, ни криков.
***
Будильник? Она не ставила будильник! Лиза с трудом продрала глаза, рукой нащупывая вибрирующий телефон. Это не будильник. Это вообще не ее телефон. Дэниел? Кто это вообще? Дэниел…
Лиза сбросила звонок и подскочила, скинув одеяло. От прохлады вжались плечи. Рядом Ира, голышом, простынка вместо одеяла, и та вся в ногах. Лежит на животе, отвернувшись, как и всегда. Ложбинка вдоль позвоночника, до самых ягодиц. Волосы кудрявятся еще больше. Лиза склонилась и поцеловала ее в кудряшки, легко, чтобы не разбудить. Живот ныл, напоминая о месячных. Она поднялась с постели и отправилась в душ. Под струей воды смывались чары прошлой ночи. Решение пришло само, как и всегда в таких случаях. Лиза собрала одежду, разбросанную по всему номеру. Джинсы мокрые на одной штанине. Она закрыла глаза, понимая, почему. На часах семь утра, из них сна — пара часов. У нее полный бак бензина. В Бостоне будет к обеду.
***
«Ира, прошу тебя меня понять. Я так не могу. Не могу представить себе, что мы будем ехать вместе всю дорогу и старательно избегать темы, на которую никто из нас не готов говорить. Извини меня. Мне надо время. Тебе, я думаю, тоже.
Я безумно хочу, чтобы все было именно так, как мы с тобой придумали, пока фантазировали в нашей переписке. Или я себе все это выдумала. Иногда мне кажется, что все это именно так, и от этого все становится только хуже. Все меняется, когда узнаешь то, что не хочешь знать, и после этого вернуться обратно тяжело. Если возможно вообще. Не знаю, понятно ли я пишу. В этом ты у нас сильна, я больше по другой части. Ну, ты знаешь.
Прошу тебя понять меня.
Лиза»
Карандашом по белой бумаге. Записка лежала прямо у двери, на тумбе рядом с бутылкой. Там же зажигалка и жвачка со вкусом корицы. Ира крутила зажигалку в руках, пока перечитывала письмо. Потом открыла ею бутылку. Пиво невкусное, со времен школы она совсем от него отвыкла. Все в раковину. Первый порыв: сжечь письмо! Выкинуть пепел, смыть в унитаз. Но потом она передумала. Ядерная корица сняла остатки сна. Ире надо запланировать дела, времени злиться не было. Тем более на Лизу. Сдача диплома уже через неделю, внести в календарь встречи с Бэллой, все их занятия по управлению гневом, но сначала разобраться с Дэниелом. Или встретиться с ним потом? Столько дел, столько встреч, планов и будущих результатов.
Но когда Ира была предоставлена самой себе в пятичасовой автобусной поездке до Бостона, а планирование закончилось, начались споры с самой собой. Определить злобу легко, спасибо, Бэлла. Но вот куда ее вылить? Мама осталась в Сторибруке, Кэтрин там же, Мэри Маргарет с ее несчастным фотоаппаратом тоже. Мэрлин оказался вообще ни при чем! Ну не идиотка ли? Дэниел. Он ждал ее в Нью-Хейвене. «Нам надо поговорить». После всего, что он сделал в ее отсутствие? После того, как названивал всю ночь и все утро. Надо, еще как! Вот кому достанется в первую очередь.
Ира опять перечитала записку от Лизы. Когда она ушла? Почему? Она планировала сделать это сразу? Или поняла все, когда проснулась? Последнее, что Ира помнила: Лиза лежит напротив, как всегда, кутается в одеяло, засунув руки под подушку. Холодные ноги греются о ее теплые. Сонные глаза закрываются. В голове звучала Дайдо, самые любимые композиции. Скачать, что ли, тот альбом? Гуано Эйпс заодно. Переслушать их совместный диск. Лиза уехала. Бостон впереди, пересадкой в то место, куда Ире давно уже не хотелось возвращаться. Планы путались, встречи расходились. Лиза уже давно в Бостоне. Ира едет мимо. Сегодня вокзал потерял встречу двух людей, крепкие объятия, обмен взглядами, касания рукой. Случайные или нет. Ира едет мимо, записка в руках. Кто виноват? Только она сама.
***
Мэрлин занес руку над дверью, но тут заметил записку на ней: «я работаю, не мешать!» «Работает она, ага!» — усмехнулся Мэрлин. Знакомый протяжный вокальный стон Тома Йорка [*] заполнял тоской всю квартиру. Лиза не работает под эту музыку. Она под нее грустит. Но Мэрлин принес с собой кое-что важное: то, что, по его мнению, сменит пластинку заевшей на повторе композиции.
Бодрый стук, в ответ молчание. Музыка стихла, но не замолкла. Мэрлин постучал опять.
— Я правда работаю, Мэрлин! — донеслось из-за двери.
Он хохотнул, покачав головой: нашла, кого обманывать!
— Лиза, пять минут! Я зайду?
Музыка нашла паузу. На фоне тишины послышались какие-то суетливые движения, звук открывающегося окна.
Мэрлин открыл двери и шагнул в комнату. И тут же застыл.
— Лиза, что это… — размахивал он рукой. — Ты что, опять закурила?
— Разве ты этому не рад? — виновато улыбнулась она в ответ, сидя на подоконнике.
Мэрлин застыл в проходе. Она что, пыталась проветрить комнату за эти секунды? В комнате дым стоял туманом. Лицо его застыло в недоумении: вряд ли он переживет еще раз, если Лиза решит бросить курить.
— Что случилось, сестренка? — прошел он внутрь и присел на кровать, сдвигая разбросанные по ней шмотки.
— Ничего, — пожала она плечами. — Скрутишь мне сигаретку? Я так скучала по твоему табаку.
Врать Лиза точно не умела, хоть и старалась больше с каждым разом.
— Да конечно! Не вопрос.
Мэрлин привычными движениями и с нескрываемым удовольствием рассыпал табак на папиросную бумагу. На столе с трудом нашлось место, пришлось все делать буквально на коленке. Одну для себя, другую для нее. Как раньше. Мэрлин присел рядом на подоконник. Окна нараспашку, за окном солнечный май, почти помахавший рукой на прощание. Лиза затянулась, не скрывая наслаждения:
— Да, вот это — то, что надо! "Мальборо" — отстой.
Он кивнул, не прекращая своих наблюдений за Лизой. Что-то точно случилось. Скоро она сама расскажет, иначе не пустила бы его даже на порог. Том Йорк затянул припев, пока оба затягивались табаком из самого Парижа.
— Да, "Мальборо" — отстой, — подтвердил он.
— Да все как-то так себе, не только "Мальборо".
— Как ты съездила на вечер встречи? Передала мой огромный привет?
— Передала.
Отсутствующий взгляд уставился на улицу, лоб хмурился. На шее красная отметина. И на плече, кажется, тоже. За окном лаяла собачка, хозяйка никак не могла оттащить ее от дерева, ворча.
— А что отстойного-то? — спросил Мэрлин.
Лиза стряхнула пепел, отправив его всем лающим и ворчащим.
— Да все отстойно, Мэрлин.
— Тут я бы с тобой не согласился! — улыбнулся он в ответ, придерживая сюрприз в кармане.
Она усмехнулась, переведя взгляд на него, рассматривая его радостное лицо. Неисправимый оптимист. Легко ему все, наверное, с таким подходом. Ей бы хоть капельку этой оптимистичности. Как этим заразиться?
— Как там, ну, Ира? Встретились с ней?
Откуда-то же взялись эти следы? Лиза закивала головой, опять уставившись на улицу.
— Да. Встретились. Мы встретились.
Мэрлин молча выжидал, не торопя Лизу.
— Только не смейся, — затянулась Лиза, сама сдерживаясь от горького смеха. — Она замужем.
Лицо Мэрлина застыло, брови замерли, взлетев.
— Ясно тогда, что отстойного, — через секунду произнес он.
— Мы с ней были вместе. Ночью.
Это многое объясняет. Мэрлин помолчал, но затем хмыкнул:
— Что ж тут отстойного? Это же здорово! Разве нет?
— Ты, кажется, прослушал первую часть. Она замужем.
— Замужем, не замужем. Это же быстро меняется, — старался звучать он непринужденно.
Неисправимый оптимист. Или реалист? Мэрлин щелчком отправил окурок к земле и принялся за плеер.
— Я не хотела, чтобы так было, — начала оправдываться Лиза то ли перед собой, то ли перед Мэрлином. — Не знаю, что вообще на меня нашло. Ехала уже домой, а потом решила разобраться, только теперь все еще больше запуталось…
Губы шевелились, дым вырывался клубками, песни менялись. Мэрлин слушал вполуха, выискивая любимые треки в плеере.
— Так что там запуталось? — вернулся он к Лизе полностью. — Я думал, вы всю ночь разбирались, — подмигнул он ей.
— Мэрлин, — покачала она головой и тут же уткнулась лбом в коленку. — Я уехала утром, ничего не сказала.
— Далеко ли до Нью-Хейвена? Всего ничего!
— Не знаю я, ничего я не знаю… — катала Лиза лоб по коленке, пытаясь выдавить из головы все мысли. — Ничего этого не хочу, не хочу. Уехать бы куда-нибудь далеко и приехать тогда, когда все само решится.
Катание лбом по коленке не помогало. Еще одна сигарета.
— Сколько ты выкурила? — бросил Мэрлин взгляд на пустые пачки рядом с ней, только что их заметив.
— Недостаточно, видимо.
Губы опять бормотали, дым клубился. Мэрлин хитро улыбнулся: кажется, пришло время сюрприза. Как козырь, слева в веере карт на твоих руках, на всякий случай. Не все еще потеряно.
— Может, мои новости тогда тебя обрадуют? — он замолчал, выдерживая паузу.
Лиза встрепенулась, глядя на него. Точно! Проект Мэрлина, она совсем про него забыла на фоне всех этих событий. Он же только из-за него и остался. А его растягивающиеся в улыбке губы говорили, что не зря.
— Лиза! Нас одобрили! Заявка прошла!
Мэрлин уже не сдерживал радости, вскочив на ноги. Лиза рассеянно рассмеялась, глядя на него.
— Понимаешь! Куча денег, — тряс он руками. — Просто немыслимо, сколько бабла! Мы объедем всю страну!
— Всю страну? — переспросила она. Спряталась улыбка. — То есть как это? Что это значит?
— То и значит! Я заложил денег на поездки, — торопливо начал объяснять он. — Пилотный проект, разумеется, будет дома, в Бостоне. А потом поедем по штатам: огромное путешествие, длиною в бабки, которые нам дали! Темная Елизавета Андрияненео с ее чернильными рисунками и ее верный Мэрлин Волшебник! Мы прогремим на всю страну!
Лиза растерянно соображала, что все это значит, и ее недавнее желание уехать казалось теперь безумно страшным. Как будто только из-за этих сказанных вслух слов все это внезапно материализовалось. Но она ведь не это имела в виду, не это! Значит, Мэрлин не шутил, когда мечтал «объехать весь мир»?
Нина Симон распевала на всю, пока Мэрлин живо рисовал города, выставки, идеи. Перед ним раскинулись все штаты, музеи, в которых он еще не бывал. А Лиза не могла заставить губы перестать дрожать.
— Эй, сестренка, что такое? — заметил Мэрлин ее печальное лицо. — Ты что? Я думал, ты будешь рада! Я думал… Что такое? Это ведь то, чего мы так хотели. Ты же сама хотела.
Разве?
***
— Всю ночь, значит? — не сдержалась Бэлла в очередной раз, веселясь.
Ира склонила голову набок и приподняла брови. У них сеанс по теме неконтролируемого гнева или развлекательное представление для Бэллы?
— Да, всю ночь! Подробности, пожалуй, оставлю при себе. Бэлла!
— Ну ладно, ладно. Вижу, ты уже не сдерживаешь эмоций. Как мы видим, не в первый раз.
— Да что такое-то! — не выдержала Ира. — Мне правда нужна помощь. Сегодня разговор с Дэниелом. Не хочу, чтобы мы опять ругались. Хочу закончить с этим.
— Хорошо, Ира, не кипятись, — взяла себя в руки Бэлла. — Это была проверка на твои импульсы, так сказать. Сейчас пройдемся по моментам, когда тебя переключает. Научимся их ловить, а потом и рулить ими. Давай разыграем вашу беседу. Нет, я серьезно, — заметила она скептический Иры.
«Как будто в первый раз замужем», — сама возникла шутка в ее светлой кудрявой голове, но там же и осталась. Бэлла все-таки психолог сейчас. Пошутит попозже, когда кофе будут пить.
— Ну, давай! Сейчас я — Дэниел. Все то же самое, как с твоей мамой. Ну, или пустой стул, как ты привыкла. Выбирай!
Ира смотрела на Бэллу, представляя, что будет говорить Дэниелу. У нее была одна цель — получить развод по итогам разговора. Нормального, спокойного разговора. Сознательного, какой бывает у двух взрослых людей. Способна ли она сама на такое?
***
Они с Бэллой предусмотрели все исходы: отказ, истерику, откладывание решения. Все! Ира была готова. Она была. Браслет под пальцами, подушечки без конца трогают гладкую поверхность. Она настояла встретиться в месте, где рядом будут люди. Ужин и разговор. Есть совсем не хотелось, спиртного не заказывали. Он тоже почти не притронулся к еде. На удивление, никто из них еще ни разу не сорвался. Ира дала ему шанс выговориться, наблюдая, как он изменился за это время. Он решил отращивать бороду? Или просто давно не брился? Слова лились из него свободно, как будто они уже ушли от того болезненного ковыряния в прошлом. Кто виноват и почему? Важно ли теперь? Но она еще не решалась на свою последнюю просьбу. Он все еще был взбудоражен. Рука трогала вилку, но она так и оставалась на столе. Надо его расслабить, увести от этой тревожности. Ира спросила, как проходит его практика, рассказала о том, что будет защищаться раньше. Он посмеялся, совсем не удивляясь. Стало легче, даже захотелось попробовать то, что принесли на заказ.
— Я тут подумал, — вдруг заговорил он. — Только дай договорить! Знаю, может показаться безумием, но это только сначала. Я подумал, может дать нам второй шанс?
Ира замерла, раздумывая, где оступилась. Они же уже это обсуждали. Опять заново? Это потому, что она посмеялась ему в ответ на шутку?
— Дэниел, я же уже говорила, что…
— Только послушай! Все будет совсем по-другому! Я многое понял, пока тебя не было. Читал, размышлял. Я могу исправиться, Ир.
— Дэниел, но дело не в тебе…
— Над этим я тоже думал, Ира. Дело не в этом, дело не в тебе и не во мне. Это все наши отношения. Они должны быть другими. Вот. Вот что я решил. Надо изменить их.
Ира буравила его взглядом: она же про это и говорила. Да, изменить отношения, свести их на нет. Поставить точку. Разойтись.
— Давай заведем ребенка? — произнес он так торжественно, будто нашел ответ на все их вопросы.
— Что?
Брови подскочили дальше некуда. Она замерла над тарелкой, не в силах ничего сказать от шока. Он вообще понимает? Он хоть понимает?!
— Дэниел, ты в своем уме? Какой еще ребенок?
Голос сразу подскочил, как и градус в голове. Дэниел потянул к ней ладони, умоляя взглядом.
— Просто представь! Просто хотя бы на секундочку. Это может многое решить между нами. У нас будут совместные хлопоты, столько радости.
— Радости? — отодвинулась она дальше от стола. — Мне не нужен ребенок! Господи, да ты сам как ребенок! Я же тебя просила о разводе, Дэниел. Какой ребенок? А как моя карьера? Я же не так все распланировала!
— Вот! Вот именно! Все дело в этом! А тут мы будем планировать все вместе: рождение, садик, школа. Только представь! Маленький человечек, продолжение тебя и меня.
Но она и слышать не желала, не то, чтобы представить. Он вообще ее не воспринимает: как ослепший, как глухой! Выдумал себе свой мир. Какие-то нелепые фантазии. Ребенок. Это же не проект какой-нибудь, это же не просто так. Это же навсегда!
Он продолжал расписывать их совместное будущее, чуть не смеясь от собственных идей. Фантазии, в которых ей не было места. Как его остановить? Как вернуть его в реальность? Он смеется не от радости, это нездоровый смешок. Недосып, явно читаемый под глазами. Щетина. Он не в себе, это точно.
— Дэниел! — резко прервала его Ира. — Дэниел, послушай меня.
Он встрепенулся, уставившись на нее. Не получится, как они планировали на сеансе: мягко и легко. Так не работает. Надо резать ножом. Такие связи надо резать и прижигать концы.
— Я увольняюсь. Сразу после защиты. Уезжаю в другой город, в другой штат. Не хочу иметь с тобой детей ни здесь, ни там. Все, что мне нужно, — документы на развод. Тебе ясно? Юрист, который откроет наше дело и закончит с этим.
Он молчал, уставившись в никуда.
— Я хотел по-хорошему, — попытался он еще раз.
— Со мной не может быть по-хорошему! Я хочу, чтобы ты это уяснил. И детей я воспитывать не способна. Понятно? — строго резанул голос. — Ты нашел себе не ту женщину. Я… я не способна. И мать из меня никакая.
Она хотела его просто припугнуть, оттолкнуть. Но чем больше она говорила, тем яснее становилось ей самой, что все это — правда.
— Дело не в тебе, а во мне. С самого начала. Как тебе моя мама? Не понравилась? — прозвучало почти насмешливо. — Ну что ты прячешь глаза? Это же ясно и так. Если не хочешь, чтобы через пару лет с тобой оказалась такая же женщина, то тебе надо доесть свой ужин, уйти, отоспаться и найти юриста. Я больше не желаю обсуждать никаких детей ни под каким предлогом, — перешла она на крик. — И нет никаких «нас»! Ты все это себе выдумал! Со мной не может быть никаких «нас»!
Голос сорвался, и Ира взяла паузу. До десяти. Люди оборачивались, кидая заинтересованные взгляды. Дэниел совсем ушел в себя, вжав плечи. Она опять ругала себя за несдержанность, за импульсивность, за жесткость в голосе. Но по-другому не могла. Ругать уже поздно. Хотелось жалеть: его, себя, весь этот хренов мир и все, что в нем творится.
— Ты меня спрашивал, могу ли я быть счастлива, — заплясали пальцы по столу. — Вот тебе ответ — нет, — перешла она на шепот. — Но я точно знаю, чего хочу. И все это не связано с тобой.
— Я понял, я все понял! — поднял он руки, отгораживаясь от всего, что на него вылилось. — Только больше не кричи. Приготовлю документы сам. Я же юрист, — печально улыбнулся он.
— Я знаю, знаю, — покивала она головой в ответ, успокаиваясь. — Ты хороший юрист, Дэниел. Я всегда это знала. Так что лучше сделай все сам.
Он рассмеялся, топя в смехе горечь.
— Мне жаль, Ира. Мне очень жаль.
— Мне тоже.
________
* Том Йорк — солист группы Radiohead